Обнаженная

Реновалесъ приб?гнулъ къ р?зкой вспышк?, чтобы выйти изъ затрудненiя. Все это ерунда, выдумки больного воображенiя! Она должна думать о томъ, чтобы хорошенько л?читься, а не объ иныхъ вещахъ! Къ чему эти слезы? Ей хочется выдать дочь замужъ за этого господина съ автомобилями? Ладно. He хочется? Тоже ладно. Пусть Милита остается дома.

Пусть все будетъ, какъ она желаетъ. Никто не будетъ противор?чить ей. Онъ согласенъ на то, чтобы свадьба была отпразднована, какъ можно скор?е, и незач?мъ сов?товаться съ нимъ. Онъ желаетъ только покоя, ему нужно работать и выйти по одному д?лу. И видя, что Хосефина выходитъ изъ мастерской, чтобы выплакаться въ одиночеств?, онъ запыхт?лъ отъ удовольствiя, радуясь, что такъ хорошо вышелъ изъ тяжелаго положенiя.

Лопесъ де-Соса былъ, по его мн?нiю, подходящимъ мужемъ для Милиты. Онъ – симпатичный молодой челов?къ!.. Въ сущности не все ли равно, кто будетъ его зятемъ. У него не было свободнаго времени для такихъ пустяковъ. Голова его полна совс?мъ иныхъ заботъ.

Онъ призналъ Лопеса де-Соса въ качеств? будущаго зятя и просид?лъ много вечеровъ дома, чтобы придать семейнымъ сборищамъ патрiархальный характеръ. Милита болтала съ женихомъ въ одномъ углу гостиной. Котонеръ блаженствовалъ, наслаждаясь спокойнымъ пищеваренiемъ и стараясь вызвать своею бес?дою слабую улыбку на лиц? супруги маэстро, которая сид?ла въ углу, дрожа отъ холода. Реновалесъ въ домашнемъ костюм? читалъ газеты, наслаждаясь прiятною атмосферою мирнаго очага. О, если бы графиня увид?ла его!

Однажды вечеромъ въ тостиной было произнесено имя графини де-Альберка. Милита перебирала въ памяти, съ юношескою жадностью, вс?хъ близкихъ знакомыхъ, важныхъ дамъ, которыя не могли пропустить ея свадьбы безъ роскошнаго подарка!

– Конча что-то не заходитъ, – сказала молодая д?вушка. – Давно уже не видали мы ея.

Наступило тяжелое молчанiе, какъ-будто имя графини принесло съ собою ледяной холодъ. Котонеръ замурлыкалъ сквозь зубы, принявъ разс?янный видъ. Лопесъ де-Соса взялъ съ рояля ноты и заговорилъ о музык?, чтобы перем?нить разговоръ. Онъ тоже былъ, повидимому, въ курс? д?ла.

– Она не приходитъ, потому что не должна приходить, – сказала Хосефина изъ своего угла. – Твой отецъ старается вид?ть ее ежедневно, чтобы она не забыла о насъ.

Реновалесъ поднялъ голову въ знакъ протеста, какъ-будто его разбудили отъ тихаго сна. Глаза Хосефины были пристально устремлены на него, безъ гн?ва, но съ жестокой насм?шкой. Въ нихъ св?тилось такое же презр?нiе, какъ въ ту памятную ночь. Она не сказала ничего больше, но маэстро прочелъ въ этихъ глазахъ:

– Нечего, нечего, голубчикъ. Ты сходишь по ней съ ума, ты б?гаешь за нею, но она принадлежитъ другимъ. Я хорошо знаю ее… Я все знаю. О, какъ см?ются люди надъ тобою! Какъ я см?юсь! Какъ я презираю тебя».

IV

Въ начал? л?та состоялась свадьба дочери Реновалеса съ изящнымъ Лопесомъ де-Соса. Ц?лые столбцы въ газетахъ были заполнены описанiемъ этого событiя; по выраженiю н?которыхъ журналистовъ «слава и блескъ искусства соединялись съ величiемъ богатства и аристскратiи». Никто не вспоминалъ прозвища Маpинованный Красавчикъ.

Маэстро Реновалесъ устроилъ пышную свадьбу. У него была только одна дочь, и онъ хот?лъ выдать ее замужъ съ царственною пышностью, чтобы Мадридъ и вся Испанiя говорили объ этомъ событiи, и на Милиту упалъ-бы лучъ славы, завоеванной ея отцомъ.

Списокъ подарковъ былъ очень великъ. Вс? близкiе знакомые маэстро, элегантныя дамы, великiе политическiе д?ятели, знаменитые художники и даже королевскiя особы фигурироваии въ немъ со своими подношенiями. Вещей хватило бы на ц?лую лавку. Дв? почетныхъ мастерскихъ были обращены въ нарядный базаръ со столиками, уставленными подарками. На эту выставку тканей и драгоц?нностей являлись вс? подруги Милиты, даже самыя дальнiя и забытыя, поздравляя ее и бл?дн?я отъ зависти.

Графиня де-Альберка тоже прислала подарокъ, огромный, видный, словно не желала пройти незам?ченною среди друзей дома. Докторъ Монтеверде былъ представленъ на выставк? подношенiй скромною вещицею, несмотря на то, что онъ никогда не вид?лъ молодыхъ, и его связывала съ семьею только дружба съ маэстро.

В?нчанiе состоялось въ особняк?. Въ одной изъ мастерскихъ была устроена часовня. Все, касающееся религiозной церемонiи, было предоставлено Котонеру, который былъ въ восторг?, что можетъ выказать свое влiянiе на важныхъ лицъ церкви.

Устройствомъ алтаря занялся самъ Реновалесъ; ему хот?лось, чтобы рука художника чувствовалась во всемъ, даже въ мал?йшихъ деталяхъ. На фон? старыхъ ковровъ красовался старинный образъ, среднев?ковой крестъ и вс? предметы культа, наполнявшiе его мастерскiя въ вид? декоративныхъ украшенiй; съ нихъ стерли пыль, сняли паутину, и т?мъ вернули имъ прежнее религiозное значенiе.

Цв?ты наводнили весь особнякъ маэстро своими пестрыми волнами; Реновалесъ хот?лъ наполнить ими весь домъ и заказалъ ихъ въ Валенсiи и Мурсiи, не жал?я денегъ. Гирлянды тянулись надъ дверьми и по карнизамъ оконъ и образовали огромные букеты и в?тки надъ столами и по угламъ. Цв?ты покачивались даже въ вид? языческихъ гирляндъ между колоннами фасада, возбуждая любопытство публики, останавливавшейся по ту сторону р?шетки; женщины въ плащахъ и мужчины съ большими корзинами на головахъ гляд?ли на это новшество, разинувъ ротъ и воображая, что въ этомъ дом? происходитъ что-то особенное, судя по б?готн? лакеевъ, которые вносили въ домъ пюпитры и два контрабаса въ лакированныхъ футлярахъ.

Реновалесъ б?галъ по дому съ ранняго утра, на груди его красовались дв? ленты и созв?здiе золотыхъ и блестящихъ орденовъ, покрывавшее одну сторону его фрака. Котонеръ тоже нац?пилъ знаки разныхъ папскихъ орденовъ. Маэстро разглядывалъ себя съ удовольствiемъ во вс?хъ зеркалахъ, любуясь также и другомъ. Нельзя было ударить лицомъ въ грязь. Такого торжества имъ не придется больше увидать. Реновалесъ постоянно приставалъ къ другу съ разспросами, чтобы уб?диться, все-ли готово. Маэстро Педаса, близкiй прiятель Марiано, дирижировалъ оркестромъ, въ которомъ участвовали лучшiе музыкачты Мадрида – большею частью профессора консерваторiи. Хоръ былъ прекрасенъ, но выдающихся голосовъ было мало, потому что большинство артистовъ разъ?халось. Время года было неподходящее, и театры были закрыты…

Котонеръ докладывалъ другу о своихъ хлопотахъ. Ровно въ десять часовъ утра прi?детъ нунцiй, монсеньоръ Орланди, большой прiятель его и очень важное лицо, несмотря на относительно молодые годы; Котонеръ познакомился съ нимъ въ Рим?, когда тотъ былъ еще прелатомъ. Двухъ словъ художника было достаточно, чтобы нунцiй оказалъ ему эту великую честь и пов?нчалъ д?тей. Друзья всегда могутъ пригодиться. И папскiй портретистъ, довольный, что можетъ выйти хоть не надолго изъ ничтожества, ходилъ по комнатамъ, д?ятельно распоряжаясь вс?мъ; маэстро сл?довалъ за нимъ, одобряя распоряженiя друга.

Въ одной мастерской поставили столы для завтрака и отвели м?сто для оркестра. Остальныя комнаты были предназначены для прiема гостей. Все-ли готово? Оба художника гляд?ли на алтарь съ коврами матовыхъ тоновъ и канделябрами, крестами и другими предметами изъ стариннаго матоваго золота, которое поглощало, казалось, св?тъ, не возвращая его. Все было готово. Ст?ны мастерскихъ были ув?шаны старинными тканями и гирляндами цв?товъ, скрывавшими отъ глазъ пестрые этюды маэстро и неоконченныя картины, все языческiя произведенiя, которыя не могли быть терпимы въ строгой, выдержанной комнат?, обращенной въ часовню. Полъ былъ на половину устланъ яркими персидскими и арабскими коврами. Противъ алтаря были поставлены два молельника съ высокимъ передкомъ, а за ними вс? роскошные стулья мастерской для наибол?е важныхъ гостей; тутъ были и б?лыя кресла XVIII в?ка съ изображенiями пастушескихъ сценъ на сид?ньяхъ, и большiя кресла изъ р?зного дуба, и венецiанская мебель, и темные стулья съ безконечно высокими спинками – однимъ словомъ ц?лый магазинъ старинной мебели.

Но вдругъ Котонеръ, отступилъ въ ужас?. Боже, какой недосмотръ! Счастье, что онъ угляд?лъ еще во время. Въ глубин? мастерской, противъ алтаря, стоявшаго у самаго окна, красовалась ярко осв?щенная утреннимъ св?томъ, огромная, б?лая, обнаженная фигура женщины, закрывавшей одною рукою женскiя тайны и прижимавшей другую руку къ груди. Это была Венера Медицейская, великол?пная мраморная статуя, привезенная Реновалесомъ изъ Италiи. Языческая красавица бросала, казалось, вызовъ своею блестящею б?лизною тусклому колориту священныхъ предметовъ, выставленныхъ напротивъ на алтар?. Оба художника такъ привыкли къ этой стату?, что прошли много разъ мимо, не обративъ на нее никакого вниманiя, несмотря на то, что нагота ея выгляд?ла бол?е дерзкою и торжествующею теперь, когда мастерская была обращена въ часовню.

Котонеръ расхохотался.

– Вотъ вышелъ бы скандалъ, если бы мы не зам?тили ея!.. Что сказали бы дамы! Мой другъ Орланди подумалъ бы, нав?рно, что ты сд?лалъ зто нам?ренно… онъ считаетъ тебя немного вольнодумцемъ. Ну-ка, голубчикъ, поищемъ, ч?мъ-бы закрыть эту даму.

Порывшись хорошенько въ безпорядк? мастерскихъ, они нашли индiйскую ситцевую тряпку съ изображенiями слоновъ и цв?товъ лотоса и накинули на голову богин?, покрывъ ее до самыхъ ногъ. И въ такомъ загадочномъ вид? осталась Венера стоять, точно сюрпризъ для приглашенныхъ.

Гости начали съ?зжаться. За р?шеткою передъ особнякомъ слышалось ржанье лошадей и стукъ захлопываемыхъ дверецъ. Издали подкатывали все новые и новые экипажи. Въ вестибюл? шуршали шелковыя платья, и лакеи разрывались на вс? стороны, принимая верхнее платье, выдавая на него номерки, какъ въ театр?, и в?шая его въ комнат?, обращенной въ разд?вальню. Котонеръ командовалъ лакеями въ потертыхъ фракахъ, съ бакенбардами и бритыми усами. Реновалесъ же улыбался, изящно раскланиваясь на вс? стороны, прив?тствуя дамъ, прi?зжавшихъ въ б?лыхъ или черныхъ мантильяхъ, и пожимая руки мужчинъ, изъ которыхъ многiе были въ блестящей форм?.

Художникъ чувствовалъ себя растроганнымъ передъ этимъ наплывомъ важныхъ гостей, проходившихъ н?сколько чопорно по его гостинымъ и мастерскимъ. Шуршанье юбокъ, шелестъ в?еровъ, прив?тствiя гостей, похвалы его художественному вкусу сливались въ его ушахъ воедино, точно прiятная музыка. Вс? являлись, сiяя отъ удовольствiя быть на виду, какъ на парадныхъ представленiяхъ въ театр?. Хорошая музыка, присутствiе нунцiя, приготовленiя къ роскошному завтраку и ув?ренность въ томъ, что имена, а можетъ-быть и портреты ихъ появятся на сл?дующiй день въ какой-нибудь аристократической газет?, доставляли вс?мъ гостямъ много удовольствiя. Свадьба Эмилiи Реновалесъ была крупнымъ событiемъ.

Среди элегантной, непрерывно колеблющейся и запрудившей весь особнякъ толпы видн?лось н?сколько челов?къ молодожи, высоко поднимавшихъ фотографическiе аппараты для моментальныхъ снимковъ. Вс? т?, которые относились къ художнику не очень дружелюбно изъ-за высокихъ ц?нъ, содранныхъ имъ за портреты, великодушно прощали ему теперь эту алчность. Этотъ артистъ жилъ, какъ важный баринъ… А Реновалесъ ходилъ взадъ и впередъ, пожимая гостямъ руки, говоря любезности, разговаривая безсвязно и не зная, за что приняться. Попавъ на минутку въ вестибюль, онъ увид?лъ уголокъ сада, залитаго солнцемъ и засаженнаго цв?тами, а по другую сторону р?шетки черную массу – веселую и восторженную толпу. Онъ вдохнулъ запахъ розъ и дамскихъ духовъ, и грудь его расширилась отъ прiятнаго наплыва оптимизма. Жизнь – великое д?ло! Б?дная толпа за р?шеткою напомнила ему о скромномъ происхожденiи. Боже мой! Какъ высоко онъ поднялся! Онъ чувствовалъ благодарность къ этимъ богатымъ безд?льникамъ, поддерживавшимъ его благосостоянiе, заботился о томъ, чтобы ни въ чемъ не было недостатка и постоянно приставалъ изъ-за этого къ Котонеру. Но тотъ отв?чалъ ему дерзкимъ тономъ власть имущаго. М?сто Реновалеса тамъ, у приглашенныхъ. Нечего приставать къ нему, онъ и самъ знаетъ свое д?ло. И повертываясь спиною къ Марiано, онъ отдавалъ приказанiя прислуг? и указывалъ дорогу прi?зжающимъ, распознавая гостей съ перваго взгляда. «Пожалуйте, господа».

Прi?хала группа музыкантовъ. Котонеръ направилъ ихъ по заднему корридору, чтобы они добрались до своихъ пюпитровъ, не толкаясь среди публики. Зат?мъ онъ выругалъ н?сколькихъ поварятъ, привезшихъ посл?днiя блюда къ завтраку слишкомъ поздно и проходившихъ среди нарядной толпы, высоко поднявъ надъ головами дамъ большiя тростниковыя корзины.

Котонеръ покинулъ свой постъ только, когда на л?стниц? показалась шляпа съ золотыми кистями надъ бл?днымъ лицомъ, и зат?мъ шелковая ряса съ лиловыми пуговицамм и поясомъ и по об?имъ сторонамъ рясы – дв? другiя, черныя и скромныя.

– О, монсиньоръ! Монсиньоръ Орланди! Здоровы-ли вы?

Котонеръ низко склонился и поц?ловалъ у него руку. Зат?мъ, съ тревогою справившись о его здоровь? несмотря на то, что они вид?лись наканун?, Котонеръ открылъ шествiе, прокладывая дорогу въ переполненныхъ гостями залахъ.

– Нунцiй! Нунцiй Его Свят?йшества!

Мужчины, какъ приличные люди, ум?ющiе уважать высшую власть, перестали см?яться и болтать съ дамами и склонились съ серьезнымъ видомъ, подхватывая бл?дную и красивую, точно у древней красавицы, руку нунцiя и прикладываясь губами къ огромному камню кольца. Дамы гляд?ли влажными глазами на монсеньора Орланди, важнаго прелата, дипломата церкви, вышедшаго изъ старинной римской аристократiи, высокаго, худого брюнета съ мертвенно-бл?днымъ лицомъ и властными глазами, сверкавшими яркимъ блескомъ.

Въ движенiяхъ его была дерзкая, вызывающая гибкость, свойственная тореросамъ. Женскiя губы съ жадностью прижимались къ его рук?, а онъ оглядывалъ загадочнымъ взоромъ ряды прелестныхъ затылковъ, склонившихся на его пути. Котонеръ шелъ впереди, прокладывая дорогу, гордясь своею ролью и уваженiемъ, внушаемымъ публик? его знаменитымъ прiятелемъ. Какое великое д?ло религiя!..

Художникъ провелъ нунцiя облачаться въ уборную, гд? од?вались и разд?вались модели, а самъ остался ждать снаружи, изъ чувства деликатности. Но къ нему ежеминутно подб?гали живые, женственно-вертлявые молодые люди изъ свиты монсеньора, которые относились къ нему съ н?которымъ уваженiемъ, воображая, что онъ важное лицо. Они звали сеньора Котонера, прося помочь имъ отыскать разныя вещи, присланныя монсеньоромъ наканун?, пока художнику не надо?ли ихъ приставанiя, и онъ не вошелъ тоже въ уборную, чтобы помочь своему знаменитому другу при облаченiи.

Толпа въ гостиныхъ заволновалась. Разговоры умолкли, и публика бросилась было къ двери, но разступилась сейчасъ же.

Нев?ста шла подъ руку съ посаженнымъ отцомъ, господиномъ съ представительною наружностью. Она была вся въ б?ломъ: платье – цв?та слоновой кости, вуаль – б?лосн?жная, цв?ты, точно изъ перламутра. Только здоровый румянецъ и розовыя губы нарушали общее впечатл?нiе б?лизны. Она улыбапась на вс? стороны безъ мал?йшей робости и смущенiя, довольная торжествомъ и своею видною ролью. За ними шелъ женихъ, ведя подъ руку свою новую мамашу, супругу художника; Хосефина выгляд?па совс?мъ маленькою и тщедушною, съежившись въ своемъ парадномъ плать?, которое было ей слишкомъ велико, и растерявшись отъ шума и суеты, нарушившихъ ея однообразное существованiе.

А гд? былъ отецъ? Реновалесъ пропустилъ торжественное появленiе нев?сты въ зал?; онъ былъ занятъ гостями. Въ углу комнаты его задержалъ чей-то веселый см?хъ изъ-за в?ера. Кто-то дотронулся сзади до его плеча и, обернувшись, онъ увид?лъ графа де-Альберка, ведшаго подъ руку жену. Графъ высказалъ ему свой восторгъ передъ художественнымъ убранствомъ мастерскихъ. Графиня тоже поздравила его насм?шливымъ тономъ съ важнымъ переворотомъ въ его жизни. Пришла для него пора распрощаться съ молодостью.

– Вамъ отставка, дорогой маэстро. Скоро вы будете д?душкой.

Конча довольно засм?ялась, видя, какъ смутился и покрасн?лъ художникъ отъ ея сострательныхъ словъ. Но не усп?лъ Марiано отв?тить графин?, какъ Котонеръ отозвалъ его. Что онъ тутъ д?лаетъ? Женихъ съ нев?стою стоятъ у алтаря, монсеньоръ приступилъ къ в?нчанiю, а м?сто отца все еще пусто. И Реновалесъ покорно проскучалъ полчаса, разс?янно сл?дя за церковной церемонiей. Вдали въ задней мастерской громко заигралъ оркестръ изъ струнныхъ инструментовъ, и по комнатамъ разлилась звучными волнами среди благоуханiя поблекшихъ розъ красивая, св?тски-мистическая мелодiя.

Одинъ н?жный голосъ въ хор? другихъ, бол?е низкихъ и хриплыхъ, зап?лъ, держась прiятнаго ритма итальянскихъ серенадъ. Минутная растроганность овлад?ла гостями. Котонеръ, державшiйся у самаго алтаря, чтобы монсеньоръ не почувствовалъ въ чемъ-нибудь недостатка, былъ растроганъ музыкою, видомъ изящной толпы и театральною важностью, съ которою римскiй аристократъ ум?лъ проводить религiозныя церемонiи. Глядя на красавицу Милиту, стоявшую на кол?няхъ, съ опущеннымъ подъ б?лосн?жною вуалью взоромъ, б?дный неудачникъ усиленно мигалъ, чтобы скрыть слезы. Онъ чувствовалъ себя такъ глубоко растроганнымъ, какъ-будто выдавалъ замужъ родную дочь; это онъ-то, никогда не им?вшiй семьи!

Реновалесъ поднималъ голову, отыскивая взглядомъ графиню среди дамскихъ головъ въ б?лыхъ и черныхъ кружевныхъ мантильяхъ. Иной разъ глаза графини встр?чались съ его взглядомъ и загорались насм?шкою, иной разъ они искали въ толп? доктора Монтеверде.

Художникъ сосредоточилъ ненадолго вниманiе на церемонiи. Какъ она затягивалась!.. Музыка умолкла. Монсеньоръ повернулся спиною къ алтарю и сд?лалъ н?сколько шаговъ къ молодымъ, протянувъ руки, точно онъ собирался говорить. Въ комнат? воцарилась глубокая тишина, и голосъ итальянца зазвучалъ въ этомъ безмолвiи со слащавою п?вучестью, ища слова и зам?няя н?которыя итальянскими выраженiями. Монсеньоръ объяснялъ молодымъ супругамъ ихъ обязанности и остановился, блистая ораторскимъ искусствомъ, на похвалахъ ихъ происхожденiю. О муж? онъ сказалъ немного; тотъ принадлежалъ къ высшимъ классамъ, изъ которыхъ выходятъ вожаки людей, и долженъ былъ самъ знать свои обязанности. Она же была дочерью великаго художника съ мiровою славою.

И заговоривъ объ искусств?, римскiй прелатъ оживился, словно расхваливалъ свое собственное происхожденiе; въ словахъ его чувствовался глубокiй и искреннiй восторгъ челов?ка, проведшаго всю жизнь среди роскошныхъ, полуязыческихъ декорацiй Ватикана. «Посл? Бога, ничто на св?т? не можетъ сравниться съ искусствомъ»… И посл? этого утвержденiя, создававшаго для нев?сты благородство происхожденiя, значительно превышавшее весь аристократизмъ окружающей публики, монсеньоръ сталъ превозносить заслуги отца. Въ высокопарныхъ выраженiяхъ высказалъ онъ свой восторгъ передъ чистою любовью и христiанскою супружескою в?рностью, соединявшими Реновалеса и его жену, которые почти достигли уже старости и несомн?нно собирались прожить такъ же до самой смерти. Марiано склонилъ голову, боясь встр?тить насм?шливый взглядъ Кончи. Въ тишин? залы послышались сдавленныя рыданiя Хосефины, спрятавшей лицо въ кружевной мантиль?. Котонеръ счелъ необходимымъ одобрительно покачать головою для подкр?пленiя похвалъ прелата.

Зат?мъ оркестръ громко заигралъ Свадебный Маршъ Мендельсона. Стулья шумно раздвинулись, дамы обступили нев?сту, и поздравленiя посыпались на нее среди общей давки, гд? каждый старался подойти первымъ. Шумъ и гамъ заглушили звуки оркестра. Монсеньоръ, утратившiй всю свою важность съ окончанiемъ церемонiи, направился со своей свитой въ уборную, неэам?ченный публикою. Нев?ста покорно улыбалась въ дамскихъ объятiяхъ, предоставляя подругамъ и знакомымъ звонко ц?ловать себя. Она была поражена несложностью событiя. И это все? Она уже пов?нчана?

Котонеръ зам?тилъ, что Хосефина пробирается въ толп? и возбужденно ищетъ кого-то взглядомъ, съ покрасн?вшимъ отъ волненiя лицомъ. Инстинктъ предупредилъ его о надвигающейся опасности.

– Возьмите меня подъ руку, Хосефина. Пойдемте подышать воздухомъ. Зд?сь можно задохнуться.

Она взяла его подъ руку, но не вышла изъ комнаты, а увлекла его къ гостямъ, окружавшимъ Милиту, и остановилась, увидя наконецъ графиню де-Альберка. Осторожный художникъ вздрогнулъ. Это было именно то, чего онъ ожидалъ и боялся. Хосефина искала свою соперницу.

– Хосефина! Хосефина! Дождались мы съ тобою свадьбы Милиты!