Винный склад

– Вставайте, вставайте!.. Кто желаетъ выпить вина? – крикнулъ весело сеньорито.

Вс? поднялись, улыбаясь неожиданному появленiю.

Д?вушки смотр?ли съ удивленiемъ на Маркезиту и двухъ сопровождавшихъ ея женщинъ, восхищаясъ ихъ китайскими цв?тистыми шалями и сверкающими гребенками.

Мужчины скромно отступали передъ сеньоритомъ, предлагавшимъ имъ стаканъ вина, между т?мъ какъ глаза ихъ были устремлены на бутылку, которую онъ держалъ въ рукахъ. Посл? лицем?рныхъ отказовъ вс? выпили. Это вино богатыхъ, незнакомое имъ. О! донъ Луисъ прекрасный челов?къ! Немного сумасбродный, но молодость служитъ ему извиненiемъ и притомъ же у него доброе сердце. Пустъ бы вс? хозяева походили на него!..

– Вотъ такъ вино, товарищи, – говорили они другъ другу, вытирая себ? губы оборотной стороной руки.

Тетка Алкапаррона тоже выпила, а сынъ ея, которому наконецъ-таки удалось присоединиться къ свит? хозяина, прохаживался взадъ и впередъ передъ нимъ, открывая лошадиный рядъ своихъ зубовъ съ самой очаровательной изъ реестра его улыбовъ.

Дюпонъ держалъ р?чь, размахивая надъ головой бутылкой. Онъ пришелъ пригласить на пиръ вс?хъ д?вушекъ изъ людской, яно только хорошенькихъ… Ужъ онъ таковъ: простой и откровенный: да здравствуетъ демократiя!..

Д?вушки, конфузясъ присутствiемъ хозяина, котораго многiя изъ нихъ вид?ли въ первый разъ, отступали назадъ, опуская глаза, держа руки вдоль юбокъ. Дюпонъ указывалъ ихъ: «Эта, вотъ эта!» И онъ остановилъ свой выборъ также и на Мари-Крус?, двоюродной сестр? Алкаларрона.

– Ты, цыганка, тож?. Хотя ты и не красива, но у тебя есть н?что такое, смахивающее на ангела, и ты нав?рно поешь.

– Какъ серафимы, сеньоръ, – сказалъ двоюродный ея братъ, желавшiй воспользоваться родствомъ съ Мари-Крусъ, чтобы тоже попасть на пиръ.

Д?вушки, внезапно ставшiя неприступными, пятились назадъ, словно имъ угрожала какая-то опасность, и отказывалисъ отъ приглашенiя. Он? уже поужинали и очень благодарны. Но вскор? он? стали см?яться, весело шушукаться, при вид? неудовольствiя на лиц? у н?которыхъ изъ ихъ товарокъ, которыхъ не выбрали ни хозяинъ, ни сопровождавшiе его сеньоры. Тетка Алкапаррона бранила ихъ за ихъ робостъ.

– Почему вы не хотите идти? Ступайте, землячки, и если у васъ н?тъ охоты сейчасъ ?сть разныя вкусныя вещи, берите съ собой то, что вамъ дастъ хозяинъ. Частенько таки угощалъ меня сеньоръ маркизъ, папашенька; отецъ этого яркаго солнца, стоящаго зд?сь!..

И говоря это, она указывала на Маркезиту, которая разсматривала н?которыхъ изъ д?вушекъ, какъ бы желая угадать ихъ красоту подъ грязной одеждой.

Манихеросы, возбужденные виномъ хозяина, которое только лишь пробудило ихъ жажду, вступились отечески, съ мыслями, устремленными на появленiе новыхъ бутылокъ. Д?вушки могутъ безъ всякаго страха идти съ дономъ Луисомъ: имъ говорятъ это они, т?, которымъ дов?рили заботиться о нихъ и которые отв?чаютъ передъ родителям за ихъ безопасность.

– В?дь Донъ-Луисъ – онъ кабальеро, д?вушки, и, притомъ, вы будете ужинать съ этими сеньорами. Вс? они люди приличные.

Сопротивленiе длилось недолго, и, наконецъ, группа молодыхъ д?вушекъ вышла изъ людской, сопровождаемая хозяиномъ и его гостями.

Оставшiеся отыскали гд?-то гитару въ людской. И у нихъ тоже пойдетъ теперь пиршество. Уходя, хозяинъ вел?лъ надсмотрщику дтшь людямъ столько вина, сколько они пожелаютъ. О, что за господинъ донъ-Луисъ!..

Жена Сарандильи накрыла на столъ, причемъ ей помогали молодыя поселянки, у которыхъ явлася н?который апломбъ, когда он? очутились въ хозяйскихъ комнатахъ. Къ тому же сеньорито съ дружеской простотой, которой он? гордились и отъ которой лица ихъ заливались краской, переходилъ отъ одной къ другой съ подносомъ, уставленнымъ бутылкою и бокалами, принуждая вс?хъ д?вушекъ пить. Отецъ Моньотьесо разсказывалъ имъ на ухо непристойныя исторiи, заставляя красн?ть и разражаться см?хомъ, похожимъ на кудахтанье куръ.

За ужиномъ сид?ло бол?е двадцати челов?къ; т?снясъ другъ къ другу вокругъ стола, они принялись за блюда, которыя Сарандилья и его жена разносили съ немалымъ затрудненiемъ, такъ какъ имъ приходилось передавать поверхъ головъ.

Рафаэлъ стоялъ у дверей, не зная, сл?дуетъ ли ему уходить или же оставаться изъ уваженiя къ хозяину.

– Садисъ, прiятель, – великодушно приказалъ ему донъ-Луисъ. – Разр?шаю теб? это.

И такъ какъ бывшимъ за столомъ пришлосъ еще бол?е пот?сниться, чтобы очистить ему м?сто, Маркезита поднялась, позвавъ его к: ъ себ?. Тутъ вотъ, рядомъ съ ней. Садясь, надсмотрщикъ подумалъ, что утонетъ въ плать? и шелестящихъ нижнихъ юбкахъ красавицы, и ему, всл?дствiи т?сноты, пришлось словно прилипнуть къ ней, въ горячемъ соприкосновенiи съ однимъ бокомъ ея т?ла.

Д?вушки съ аффектацiей отказывались отъ яствъ, предложенныхъ имъ сеньорито и его спутнинами. Большое спасибо, но он? уже ужинали. Къ тому же и не привыкли къ господской ?д?, она можетъ имъ повредить.

Но запахъ говядины, дивной говядины, которую он? вид?ли всегда лищшь издали и о которой въ людской говорили, какъ о блюд? боговъ, казалось, отуманивалъ ихъ бол?е сильнымъ, ч?мъ опьяненiе виномъ. Одна всл?дъ за другой он? вскор? набросились на блюда, и потерявъ первую робость, стали такъ жадно ?сть, словно только что вынесли самый долгiй постъ.

Сеньорито восторгался прожорливостью, съ которой двигались ихъ челюсти, и чувствовалъ нравственное удовлетворенiе, почти равносильное доставляемымъ совершенiемъ добраго д?ла. Ужъ онъ таковъ! Ему прiятно, время отъ времени, вести компанiю съ б?дными!

– Оле, д?вушки съ хорошимъ аппетитомъ!.. – A теперь пейте, чтобы у васъ не застрялъ кусокъ въ горл?!..

Бутылки пуст?ли, и губы д?вушекъ, синеватыя отъ анемiи, поал?ли отъ смакованiя говядины, и стали блестящими отъ капель вина, которыя текли у нихъ до подбородка.

Единственная, ничего не ?вшая, была Мари-Крусъ, цыганка. Алкапарронъ д?лалъ ей знаки, вертясь, какъ собака, около стола. У б?дняжки никогда н?тъ аппетита!.. И съ цыганскюй ловкостъю онъ схватывалъ то, что тайкомъ передавала ему Мари-Крусъ. Потомъ онъ выходилъ на н?сколько минутъ во дворъ, чтобы мгновенно проглотитъ полученное имъ, между т?мъ какъ больная не переставала пить, восхищаясь господскимъ виномъ, какъ надбол?е изумительною стороной пиршества.

Рафаэлъ почти ничего не ?лъ, смущенный сос?дствомъ Маркезиты. Его волновало прикосновенiе этого прекраснаго женскаго т?ла, созданнаго для любви, молодого, благоухающаго, отличавшагося тщательнй чистотой, нев?домой въ деревняхъ. Наоборотъ, Маркезита, казалось, съ наслажденiемъ вдыхала розовымъ носикомъ своимъ, его испаренiе деревенскаго самца, запахъ кожи, пота и конюшни, распространявшiйся при движенiяхъ ея гордаго ухаживателя.

– Пей, Рафаэль! воодушевись! Смотри на моего-то, втюрившагося въ своихъ поселянокъ!

И она указывала на Луиса, который, привлеченный новизиой, забывалъ о ней, чтобы заняться своими сос?дками, двумя поденщицами, являвшими собой очарованiе плохо мытой сельской красоты.

Было около полуночи, когда ужинъ кончился. Стало жарко въ зал? и воздухъ сд?лался удушливымъ. Сильныя испаренiя пролитаго вина и опустошенныхъ блюдъ, отставленныхъ въ уголокъ, см?шивались съ чадомъ отъ керосиновыхъ лампъ.

Д?вушки, покрасн?въ отъ пищеваренiя, дышали съ трудомъ и стали отпускать корсетики своихъ платьевъ, разстегивая грудь. Вдали отъ надзора манихеросовъ он?, возбужденныя виномъ, забывали свою аффектированность л?сныхъ д?въ и съ неистовствомъ предавались веселью этого необычайнаго пиршества, которое какъ бы мгновеннымъ блескомъ молнiи осв?тило ихъ темную и печальную жизнь.

Одна изъ д?вушекъ, разсердившись изъ-за стакана вина, разлитаго на ея платье, поднялась, угрожая, вц?питься въ другую своими ногтями. Он? чувствовали на своемъ т?л? сжиманiе мужскихъ рукъ, и, улыбались съ какимъ-то блаженствомъ, точно впередъ оправдывая вс? прикосновенiя, которыя имъ пришлось бы испытать въ сладкой н?г? удовольствiя. Дв? сестрицы Моньотьесо, пьяныя и взб?шенныя т?мъ, что мужчины ухаживаютъ только за поденщицами, предложили разд?ть до нага Алкапаррона, чтобы подкидыватъ его вверхъ на од?ял?; но цыганъ, всю жизнь свою спавшiй од?тымъ, уб?жалъ, дрожа за цыганское свое ц?ломудрiе.

Маркезита то и д?ло прижималась плотн?е къ Рафаэлю. Казалосъ, что весь пылъ ея организма сосредоточился на томъ боку, къ которому прикасался надсмотрщикъ. Принуждеяный пить бокалъ за бокаломъ, предлагаемые ему Маркезитой, онъ чувствовалъ, что пьян?етъ, но нервнымъ опьяненiемъ, заставлявшимъ его опускать голову, сердито сдвигать брови и желать пом?риться силами съ однимъ изъ головор?зовъ, сопровождавшихъ дона-Луиса.

Женская теплота этого н?жнаго т?ла, ласкавшаго его своимъ прикосновенiемъ подъ столомъ, раздражала его, какъ опасность, которую трудно поб?дить.

Онъ много разъ собирался уйти, объясняя, что присутствiе его необходимо по хозяйству, но онъ чувствовалъ, что въ него, съ нервной силой, вц?пиласъ ручка.

– Садись, воръ; если ты двинешься съ м?ста, я однимъ щипкомъ вырву теб? душу изъ т?ла.

И столь же пьяная, какъ и остальныя, опирая на руку свою русую голову, Маркезита смотр?ла на него выпученными глазами, голубыми искренними глазами, которыхъ, казалось, никогда не омрачило ни единое облако порочныхъ помысловъ.

Луисъ, возбужденный восхищенiемъ двухъ д?вушекъ, своихъ сос?докъ, захот?лъ показаться имъ во всемъ своемъ героическомъ блеск?, и вдругъ плеснулъ стаканомъ вина въ лицо Чиво, который сид?лъ противъ него. Головор?зъ скривилъ свою личину каторжника и сд?лалъ движенiе, чтобы встать, опустивъ руку въ боковой карманъ сюртука.

Наступило тяжелое молчанiе; но посл? перваго движенiя храбрецъ остался сид?ть на стул?.

– Донъ-Луисъ, – сказалъ онъ заискивающимъ тономъ. – Вы единственный челов?къ, который могъ такъ поступить со мной, оттого, что я считаю васъ за отца родного…

– А также и оттого, что я бол?е храбрый, ч?мъ ты!.. – воскликнулъ надменно сеньорито.

– Вы правы, – подтвердилъ головор?зъ съ новой льстивой улыбкой.

Сеньорито провелъ своимъ взглядомъ трiумфатора по испуганнымъ д?вушкамъ, не привыкшимъ къ подобнаго рода сценамъ. Ага, он? поняли теперь, какой чвлов?въ передъ ними!..

Об? Моньотьесо и ихъ отецъ, сопровождавшiе всюду дона-Луиса, зная наизустъ весь его репертуаръ, посп?шили положить крикомъ и шумомъ конецъ этой сцен?. Оле, вотъ такъ настоящiй мужчина! Еще вина, еще!

И вс?, вплоть до страшнаго головор?за, выпили за здоровье сеньорито, въ тш время какъ онъ, точно его душило собственное величiе, снималъ съ себя сюртукъ и жилетъ, и, вставая изъ-за стола, взялъ за руки двухъ своихъ сос?докъ. Что он? тутъ д?лають, т?снясь кругомъ стола, устремляя взгляды другъ на друга? Во дворъ! Б?гать, игратъ, веселиться при св?т? луны, разъ уже идеть кутежъ!..

И вс? вышли вразсыпную, схватившись другъ за друга, задыхаясь оть опьяненiя, стремясь скор?е выйти на воздухъ. Многiя изъ д?вушекъ, поднявшись со своихъ стулъевъ, шли шатаясь, прислонившись головой въ груди кого-нибудь изъ мужчинъ. Гитара сеньора Пакорро зазвен?ла печальной жалобой, ударившись о дверныя петли, точно выходъ изъ комнаты былъ т?сенъ какъ для инструмента, тавъ и для Орла, несшаго его.

Рафаэлъ тоже собрался встать, но его снова удержала та же нервная ручка.

– Оставайся зд?сь, – приказала дочь маркиза, – за компанiю со мной. Предоставь забавляться тому сброду… Но не б?ги же отъ меня, уродъ ты этакiй; кажется, я на тебя навожу страхъ?…