Тень изначальных

– А ты, значит, все, сдался? Девчонка знает?

– Не сдался. И да, знает. Долгие прощания – лишние слезы. Мы отправляемся дальше и благодарны за всю оказанную помощь. Это тебе. – Он уложил монету на стол.

Тиридат зыркнула на монету, усмехнулась.

– Знала бы, что вы при деньгах, не разрешила бы таскаться за собой бесплатно.

Юноша махнул рукой, он уже давно научился понимать, когда торговка скрывает истину за иронией.

– Что будешь делать? Если военные заняли базарную площадь, то это дело не одного дня.

– Новое место найду, это придурки в городе ограничены стеной, будто псы в клетке. У нас тут, – она сделала круговой жест рукой, – ограничений нет.

Рик почесал щеку. И то верно. Вот только они как раз забирались залезть в эту клетку. Добровольно.

– Задумался? Так ты, стало быть, собрался двигать туда, а не отсюда?

Мгновение юноша пытался понять, о чем она говорит, затем неопределенно кивнул. Несмотря ни на что, рассказывать всем и каждому, что они отправляются в город, он не собирался. То было ясно без лишних слов. Старуха махнула рукой, мол, бывай. В успех она явно не верила. Не удержавшись, он уточнил:

– Может, эээ, хочешь что-то передать? В те места, куда мы направляемся.

– Вы отправляетесь вперед по своей дороге, а я по своей. Вот только моя куда короче, поэтому я уже всем все раздала, что хотела. Обойдусь. Лучше возьми это.

Внезапно она швырнула что-то в его сторону. Резко подняв руку, он поймал вещицу двумя пальцами. Деревянный квадратик, подставка. Одна из тех, с которыми он возился совсем недавно.

– Не заметил в тебе тяги к прощальным сувенирам.

– Ты стесал ее так, словно однорукий ребенок игрался с ножом и клубнем картошки. Так что мне не пригодится, забирай. – Тиридат повела бровью.

Рик хмыкнул, уложил дощечку в карман рубахи. На душе внезапно потеплело, пусть и совсем чуть-чуть.

– Если вновь окажемся у стены, я зайду. Проведать.

Вторая бровь присоединилась к первой.

– На кой?

– Я знаю, что Райя оставила тебе фаротский херес. У каждого свои сувениры… Такую дрянь пить в одного – дорога оборвется даже раньше, чем ты думаешь. Так что прибереги бутылку. Ведь никогда не знаешь: а вдруг?

Вопрос остался без ответа, да тот и не требовался. Рик выскользнул за дверь и, не оглядываясь, зашагал по улице.

Глава 7. Ручейный луг

Тошнота подкатила к горлу. Сделав волевое усилие, Эдвин сглотнул комок из желчи и только что выпитой воды. Отвернулся от спутников, делая вид, что всматривается в горизонт. Ответ пришел, ну конечно, как же иначе? Глупо было надеяться на что-то иное, с недавних пор его желания всегда шли вразрез с реальностью.

Если в последнее время безумие врывалось в его черепушку с усердием молота, который вбивает гвоздь в неподатливую породу, то напоследок голос отозвался вяло, издалека. Словно короткий диалог свел на нет все накопленные силы.

«Ты знаешь».

Попроси кто Эдвина воплотить этот короткий ответ в реальность, буквы бы зависли перед глазами едкой, прозрачной дымкой, чтобы тут же растаять. Именно так это и ощущалось.

Юноша кивнул навстречу своим чувствам. Будет ли что-то еще? Могло ли дойти до такого, что внутренний голос покинул собственного хозяина? Или сумасшествие разрослось настолько, что больше не подчинялось его потугам, жило собственной жизнью? Эдвин зажмурился. Глупые надежды. Он уже даже завидовал юродивым, запертым в клетке собственного сознания. Потому что в его разум ломились извне.

Они наконец преодолели поросший холм, Агрель под ним фыркнула. Одновременно с этим Ани вскинула руку, указав вперед. Забыв про голос, юноша почувствовал дрожь в коленках.

Вдали, на расстоянии менее получаса верхом, виднелось поселение. Совсем небольшое, пролегающее вдоль тянущегося через эти земли тракта. Со спины его поджимал густой лес, маленькие домики темнели на фоне темно-зеленой стены. С холма можно было разглядеть даже дымок, неспешно вылетающий из печных труб.

До сего дня на пути им встречались лишь обломки жизни: заброшенные хибары и поросшие травой, разрушенные остовы домов. А вот деревушка на пути по размерам могла соперничать с его родными Дубами. Впервые с момента, как они миновали ворота Вествуда, впереди замаячил островок цивилизации. В том, оставшемся позади уютном мирке Эдвин испытал бы если не восторг, то хотя бы уютную печаль: такие места были сродни кокону, в котором он прожил двадцать два года. Но сейчас он чувствовал, как по телу прокатывает волна ужаса.

Ложь и недосказанность теперь ощущались почти физически, а вслед за ними, требуя к себе внимания, напирал страх. Юноша не ожидал встретить людей так скоро, в глубине души веруя, что любые решения можно будет отринуть вплоть до момента, когда на горизонте засияют столичные шпили. Впрочем, даже это нагоняло тоску, его спутники явно не заслужили неведения, в котором Эдвин держал их. Но одни проблемы стремительно сжимались до размеров угольного ушка, покуда на пути возникали новые препятствия. И теперь, стоило задать самому себе неприятный вопрос: что если беда все же случится? И не посреди леса, а прямо тут, в гуще людей? Если шепоток в голове и впредь собирался ободрять его, то сейчас было самое время.

Гааз, не подозревая, какой ураган бушует в голове юноши, спросил:

– Ты знал?

Вор, поняв, что обращаются к нему, покачал головой.

– С чего бы? Я не могу знать о любой деревеньке на пути, многие даже не обозначены на картах. Особенно на картах, которые у меня в голове. Но на пути к Аргенту мы в любом случае встретили бы людей, нет смысла шарахаться прочь от каждой тени. Как минимум, потому что припасы не бесконечны. Даже хорошо, что мы наткнулись на них сейчас.

Эдвин сглотнул. От всего «хорошего» он был сейчас максимально далек. Ани хлопнула в ладоши.

– Чудно. Ребята, без обид, но я успела соскучиться по новым лицам.

– Это не Вествуд, девочка. – Гааз улыбнулся в отросшие усы. – Думаю, все местные жители при желании могли уместиться на задворках церковной площади, и еще осталась бы куча места.

– Пойдет. Еще я успела соскучиться по нормальной кровати и другим благам, которых не найти на лесной поляне.

Лис открыл было рот, но торговка подняла палец вверх.

– Если ты сейчас скажешь, что мы спешим и потому будем нестись сквозь эту деревушку, как куча бандитов, убегающих от гвардейцев, то я устрою бунт. Нет никакого смысла рваться вперед, чтобы вновь ночевать под открытым небом. Через город придется пройти, так или иначе. А значит, стоит извлечь из этого максимум пользы.

– Если подумать, – Эдвин откашлялся, – то мы и есть кучка бандитов, убегающих от гвардейцев.

– А я бы не назвал это поселение «городом», даже небольшим. – Парацельс пожал плечами.

Девушка уставилась на них, словно пытаясь понять, чей комментарий ей не нравится больше. Дернула плечом. Сэт задумчиво оттянул мочку уха.

– Пусть так. Но напоминание для всех: держите рот на замке. Даже если кажется хорошей идей озвучить что-то, подумайте дважды. За последний час мы наговорили столько ереси, что обычный крестьянин из Столичных земель выпучит глаза и начнет озарять лоб молитвой. А потом еще год будет рассказывать о четырех безумцах, забредших к нему на крыльцо. Речь даже не о драгоценных медальонах или прогулках по той стороне. Одно плохое слово в сторону Вильгельма – этого уже хватит, чтобы запомниться надолго.

Эдвин подумал, что уж ему-то будет сложно сказануть что-то не то, в обществе других людей он почти все время молчал. Укол Сэта явно был направлен в торговку, живостью речи с ней не мог посоперничать никто из мужчин. Тем не менее, закатив глаза, Ани кивнула. И веско добавила:

– Тогда вперед.

* * *

Деревушка и правда была похожа на любую из тех, что Эдвин успел посетить в окрестностях Дубов. Скопилось их немного, можно было посчитать по пальцам одной руки, ремесло каменщика не предполагало разъезды по окрестностям. Но даже этого скудного опыта хватило сполна, чтобы в какой-то момент осознать: новшества у крестьян не в чести, а в градостроении они руководствуются одним – стабильностью.

Как правило, любое поселение прорезала главная, самая широкая дорога. Пройдя по ней, путник утыкался в некоторое подобие городской площади, где люди обустраивали сосредоточение местной жизни – рынок, ремесленные лавки, таверну (обычно всего одну). Если в былые времена у кого-то имелись амбиции, упирающиеся в гордое звание «город», то среди мелких домишек высилась церковь или ее подобие. Священника в городе могло и не быть, но святая обитель, в которой можно было осенить лоб молитвой и посетовать перед изображением Годвина на невзгоды, – обязательно. А уж от площади разбегались во все стороны жилища местных, от простых хибар до настоящих каменных домов, пусть то и было скорей исключением.