Тень изначальных

– При этом любой другой укол, оружием обычным, все еще так же опасен. А оно распространено куда шире.

– А ты проверял?

Юноша моргнул, посмотрел себе на грудь.

– Нет и не хочу. С момента, как меня засунули на рудник, пока обходилось без травм – надеюсь, так и останется. Но белоголовые вокруг меня получали увечья, а список тех, кто покинул рудник, добровольно приложившись головой о камень, куда длиннее этой вашей записочки. Так что да, я был спокоен, потому что знал, что руны не могут мне навредить…

– Порез даже не светится, – поддакнул Вернон.

– Именно. Но то, что рана заживет так быстро, – этого не ожидал никто. Что тут скажешь: приятное подспорье на дальнейшем пути. Впрочем, надеюсь, вооруженные рунным оружием бандиты не будут выпрыгивать из-за каждого угла.

Райя закатила глаза, но их собеседник не оценил иронии.

– Такое простое отношение к жизни… Молодость. Я думаю куда шире. К примеру, как это могло бы повлиять на медицину, даже сейчас. И на войну, когда-то давно. Шутка ли: Вильгельм захватывает континент, бряцая самым мерзким и страшным оружием в истории, а совсем рядом, запертые в рудниках, сидят сотни тех, кто к этому оружию не восприимчив.

Высокородная дернулась.

– Думаете, он знал? Уже тогда?

– Не удивлюсь. Об этом не упомянут ни в одной молитве, не огласят на площади. Но где-то в застенках столицы ученые работают с рунами, их же постоянно все шире внедряют в нашу жизнь. А где исследования серебряного песка, там и опыты над теми, кто этот песок добывает. Уверен, многие седые ребята до рудников не добрались.

Девушка скривила лицо, Рик, наоборот, вовсе не удивился.

– Так или иначе, горстка детей, а многим, напомню, нет и пятнадцати, не смогла бы ничего изменить. Глобально, уж точно.

– Горстка детей – нет. Но научись заживлять рунные раны с той же скоростью, и на руках у Вильгельма окажется не сильнейшая армия в истории… А просто армия. Со своими сильными и слабыми сторонами. Больше не получится выводить противника из строя одним мелким порезом, биться придется до конца.

– До конца стоит биться всегда, иначе не заслуживаешь победы. Но я бы поговорил о делах более насущных.

На деле Рик был уверен: обсуждение чего угодно в этой комнате не принесет ему радости. Но говорить о схватке больше не хотелось, слишком уж легко кинжал вошел в чужую шею. Его рука не дрожала никогда, но в душе потом всегда клокотал комок сомнений. Сейчас ничего подобного не было. Юноша медленно втянул воздух через нос, выдохнул через рот. Они были бандитами. Опасными и заслужившими то, что получили. И точка.

– Хорошо. – Вернон откинулся назад, посмотрел на Райю. – К шраму еще успеем вернуться, попутно заработав парочку новых. Девочка, если все, что ты рассказала, – правда, то Фароту выпали на костях одни единицы. Меньше чем за сутки треть города ушла на ту сторону, а также уничтожен рудник, один из самых больших на континенте.

– Не уничтожен. Лишь немного потрепан. – Рикард удовлетворенно потер ладони. – Жаль только, что они успеют замести все следы. Пинкус, скорее всего, уже где-то в южных топях.

– Либо в могиле. Слыхал я подобные истории, участники событий в них долго не живут.

– Рудник был отправной точкой, но все дороги ведут сюда. В городе, когда появился кратер, как это было? – Райя тоже наклонилась вперед.

– Понятия не имею. Не был за стеной больше полугода, без нужды сновать туда-сюда толку мало. А когда нужда появилась – ворота уже закрыли. Но даже здесь ощущалось паршиво, поверь. Башка раскалывается, к земле тянет так, словно на плечи взвалили пуд стали. Еле устоял на ногах. Как оно было ближе к эпицентру – боюсь представить. Никогда такого не испытывал.

– Весь Мир такого давно не испытывал. Но по описанию не похоже на тряску.

– Не похоже. Там ты просто вырубаешься, все. Если сравнивать, то тряска – это матушка относит тебя в кровать, тихо и незаметно. А это… Громила бьет тебя кулаком, покуда ты мечтаешь провалиться в забытье, но не можешь.

Рик задумчиво погладил пальцем ошейник. Интересно, если бы он оказался рядом, то испытал бы схожие ощущения? Или удавка на шее была не только свидетельством обреченности, а еще и защитой? Не только от светящихся клинков, но еще и от тряски? Вопросов много, однако проверять явно не стоило. Вместо этого он уточнил:

– Больше полугода вне города? Но проход все-таки есть?

– Есть, тут девочка попала в точку. Парни наладили поставки, торгуя этой дрянью по двойной цене. Крыса везде пролезет. Но мы с вами не крысы, поэтому будут проблемы. Во всяком случае, – он хмыкнул, – у нас с тобой, девочка.

– У нас? Вы пойдете с нами?

– Напрашивается ответ: «Само собой». Пожалуй, мне тоже будет нелишним потолковать с Фреем. А вот если подумать… Дорога в Фарот сейчас не устлана ковром.

– Чем же она устлана?

– Отходами и рунами.

Рик и Райя уставились на Вернона, тот хмыкнул. Юноша осторожно спросил:

– Мне повременить с покупкой новой одежды?

– Обойдемся без покупок, дам тебе что-то из своего… Но ты верно уловил намек.

– Намек на что? – Высокородная нервно пристукнула пальцами по столу.

– Все ворота закрыты, дороги и тропы охраняются стражей. Поганцы окопались там как следует, пикнуть боятся, лишь бы не нарушить волю Вильгельма, Осфетида, Байрона – уж не знаю, кто держит в руках вожжи. Через стену и птица не перелетит незамеченной. Ключевое слово – «через».

– Но под стеной лишь, – она запнулась, – дренажная система?

– Переходящая в коллектор.

Райя оттопырила нижнюю губу, словно сомневаясь в том, что услышала. Уточнила:

– А поподробнее?

– Покуда крестьяне греются у костров – высокородные нежатся в свете белого пламени. Но это уже пережиток прошлого. Новый критерий цивилизованности: дерьмо сливается не в выгребную яму, а несется прочь от напудренной задницы, уж извини за подробности. И выливается прямо здесь, поближе к простолюдинам. Возрадуйся, народ!

Девушка выглядела так, будто ее замутило.

– Я знаю, что такое дренажный коллектор. Я ведь из Аргента, забыли? Все достижения науки первым делом появляются там.

– Высокородные придумали, как гадить простым людям на голову, только уже буквально, а не фигурально? – Рик не сдержал смешок.

– Не совсем так. Под это дело приспособили старую ливневую систему. Лет двести назад она еще могла сгодиться – для сбора воды и защиты от затопления. Но она давно ушла глубоко под землю, а ученые приспособили рунный очиститель под те же нужды. Пока только в больших городах, само собой.

– Само собой, – эхом отозвался юноша.

– А многие километры труб и коридоров, заодно с давно почившими подвалами, ученые адаптировали под слив нечистот.

Райя перебила его:

– Я думала, там и кошка не пролезет.

– Где-то да, а где-то нет. – Вернон пожал плечами. – Уж не знаю, кто додумался исследовать все это дело, полагаю, этот человек повидал столько всего, что заслужил себе памятник. Но говорят, что при должном усердии можно зайти внутрь здесь, а выйти в кладовой Осфетида.

Рик против воли потер ладони друг о друга. Карпетский вор всегда смотрел на вещи практично. С детства его учили проникать куда-либо и выбираться обратно. И с этой точки зрения услышанное звучало… многообещающе. Райя его восторга не разделила.