Под сенью платана. Если любовь покинула

– Элиф, не задавай лишних вопросов! – одёрнула ее мать.

– Почему же? Я рад искреннему интересу к моему мастерству! – улыбнулся дядя Али и пригладил свою бородку. – Конечно, у меня трудятся подмастерья, помогая мне выполнять заказы. Мне же большую часть времени приходится проводить в магазине, показывая товар и принимая новые заказы.

– Наверное, ваши дети помогают вам! Это ведь так интересно создавать красоту! – Элиф с восторгом посмотрела на стоящие на полках вазы.

– Эх, если бы всем детям было искренне интересно то, чем занимаются их родители, зарабатывая на жизнь семьи и обеспечивая их, детей, беззаботное существование, – Али бей тяжело вздохнул и через секунду продолжил:

– И было бы совсем прекрасно, если бы дети шли по родительским стопам, выбирая их профессию!

Видимо, Элиф своей кажущейся непосредственностью удалось разговорить Али бея на тему, которая была важна им обоим: Элиф она могла привести к разговору о Мехмете, из которого она могла бы узнать побольше о нём и, в частности, где же он и почему до сих пор не появился в магазине; а у дяди Али она, по всей видимости, затрагивала его внутренние чаяния.

– Мои сыновья не слишком интересуются делами в лавке, вот только если средний, Мехмет, который иногда наведывается ко мне. Но его больше увлекает скульптура, а не мастерство гончара. Остальные же вообще не частые здесь гости! – вздохнул дядя Али.

– Дети-дети! – протянула мать Элиф. – По прошествии времени, когда мой муж состарится и ему станет тяжело заниматься делами магазина, придется вести дела в нём дочерям, так как младший сынок слишком мал для этого.

– Ну, выбрали что-то нибудь? – поинтересовался дядя Али.

– Пожалуй, вот эта ваза могла бы нам подойти, – мать Элиф показала на стоящую в дальнем от них углу высокую вазу с отверстиями по периметру вытянутого горлышка.

Элиф, быстро взглянув на вазу, тут же возразила:

– Мама, она нам совершенно не подходит: отцу не понравятся эти дырки в ней! У его любимой вазы стенки были цельные!

– Прекрасная напольная ваза! – поддержал мать Элиф дядя Али. – Хороший выбор.

– Нет, нет! Мне не нравится! – решительно произнесла Элиф. – Отец велел нам вместе выбрать вазу. Эта нам не подходит!

Али-бей терпеливо улыбнулся:

– Чем же она тебе так не нравится?

– Нет, мне она нравится, но она не понравится моему отцу! Я точно знаю!

– Может, будет лучше, если твой отец сам заглянет ко мне в магазинчик?

– Зачем? Мы тоже можем выбрать, – не унималась Элиф и собиралась продолжить и дальше свои препирательства, но в тот самый момент дверь магазинчика открылась, и на пороге возник Мехмет.

– Сынок, проходи в мастерскую, я спущусь к тебе немного позже! – дядя Али взмахом головы поприветствовал сына.

– Здравствуйте, – вежливо поздоровался со всеми присутствующими Мехмет и собирался пройти мимо разговаривавших, чтобы спуститься вниз, в саму мастерскую.

– Здравствуйте, вы, наверное, меня не помните, но это я упала с дерева в тот момент, когда вы шли под ним, и это меня вы спасли в тот день, не пройдя безучастно мимо раненой, – в начале фразы чуть задрожавший от волнения голос Элиф, окреп в самом ее конце.

– О, я вас не забыл, – улыбнулся мужчина. – Разве можно о таком забыть: не каждый день с деревьев падают девочки – обычно под ноги попадаются лишь спелые фрукты.

– Я не фрукт, – слегка покраснела Элиф. – Я – Элиф!

– Элиф! Молодой человек пришел к отцу в мастерскую, а ты его отвлекаешь! А между тем мы пока не выбрали вазу. Давай займёмся тем, за чем мы сюда пришли, – мать подошла к девочке и взяла ее за руку.

– Ничего страшного, не переживайте! – улыбнулся Мехмет и спустился по лестнице в мастерскую.

– Рекомендую вам обратить внимание на этот экземпляр: ваза сделана из особой глины, жирной, видите ее оттенок, песочно- жёлтый? Эта глина по-особому прочная! – дядя Али прищёлкнул языком, осматривая вазу и показывая ее покупательницам.

– Красивая! – подытожили обе: и мать, и Элиф.

– Мама, только наша ваза была потоньше, поизящнее, – опустив глаза, произнесла Элиф. Она уже решила для себя, что ей необходимо уговорить мать купить не готовую вазу, а ту, которую сделают специально для них. Ведь тогда она сможет ещё раз встретиться с Мехметом до отъезда в Ялову, в дом бабушки.

– Пожалуй, ты права! А много ли времени нужно, чтобы изготовить новую вазу, такую, какую бы нам хотелось? – спросила мать Элиф.

– Дней семь-десять. Подготовленная, выдержанная глина у меня всегда имеется в запасе. А вот спешить в процессе сушки изготовленной вазы не стоит: изделие получится хрупким. На этой стадии сэкономить время – означает сделать некачественный продукт. Потом вазу надо обжечь для прочности, затем ее лучше глазуровать. Качественное изделие быстро не получишь! – потёр руки Али-бей.

– А можно посмотреть, как делают вазы! – Элиф переводила просящий взгляд с матери на хозяина лавки.

– Почему бы и нет? Если девочке так это интересно! – улыбнулся Али-бей. – Давайте спустимся в мастерскую все вместе, и там нарисуем эскиз вашей будущей вазы.

Мастерская оказалась небольшим подсобным помещением, расположенным прямо под магазином. Маленькое окошко, ютившееся под самым потолком, являлось единственным источником естественного освещения и пропускало совсем не много дневного света: зимой – темно, а летом – душно. Ближе к стенам помещения, оставив пустым центр, расположились несколько гончарных кругов, за одним из которых работал Мехмет. Правда, лепил он, судя по всему не вазу, а какую-то небольшую фигурку. Какую именно, рассмотреть пока было невозможно.

– Здесь мы и трудимся! – широким жестом Али бей обозначил пространство вокруг себя. – Когда тепло и погода позволяет, выходим во двор: там и посуда сохнет быстрее на солнышке и ветерке, да и работать в погожий день на открытом пространстве приятнее. Ну, вернёмся к вашему заказу!

Он сделал на страничке в тетради быстрый набросок, уверенно и четко работая карандашом. Тетрадь лежала на столе, на самом видном месте, и, видимо, служила ему уже не первый год: страницы ее были изрядно потрёпаны, а сама обложка была заляпана жирными пятнами – следами от рук.

Элиф же следила за Мехметом: вот он сжал в своих длинных и сильных пальцах кусок глины – она прогнулась под их уверенным натиском и приняла желаемую форму, затем он ловко выровнял ладонями образовавшиеся на поверхности неровности материала – и она стала идеально гладкой.

– Ах, как здорово! – искренне восхитилась Элиф и сплела пальцы рук на уровне рта, будто стесняясь вырвавшегося признания.

Мехмет поднял голову, оторвавшись от процесса, и улыбнулся:

– Нравится?

– А нашу вазу тоже будете делать вы? – ответила вопросом на вопрос Элиф.

– Нет, вашу вазу сделаю я! – пробасил в бороду Али-бей. – Мехмет лепит свои поделки: птичек, рыбок – тренирует руки. А вашу вазу сделает мастер. Приходите дней через десять, и она будет готова.

– А оплата? – спросила мать Элиф.

– Можете оставить небольшой задаток, а после исполнения заказа доплатите оставшуюся сумму. Мы же соседи! – в очередной раз улыбнулся он, демонстрируя свое расположение.

Десять дней! Пройдет целых десять дней, хотя… только десять дней, и Элиф снова увидит Мехмета! Так близко, что можно дотронуться рукой. Нельзя, конечно, а если б дотронулась? Вот бы он удивился, а мама ещё больше… И ругала бы ее, и бесстыдной назвала. А какой стыд, если парень нравится, пусть он и старше, но сердце, как птичка, замирает в груди, и щемит, и так тяжко в груди становится, такое томление, и голова, совсем чужая: и ее, вроде, и совсем не ее – мысли куда-то разлетаются, и она не может их поймать – всё одно! Только б смотреть на него не отрываясь. Нет, нельзя – мать заметит, а может, и хорошо! Скажу ей, что люблю Мехмета! Да, сильно-сильно, и замуж за него выйду, года через два-три. Долго-то как ждать…

А сейчас она увидит его уже через десять дней, каких-то десять дней – длинных-предлинных!!!

***

– Интересно, как наша ваза? Мне не терпится на нее посмотреть! – Элиф, задыхаясь, прибежала из школы и застыла на пороге, уставившись на новенькую вазу, стоящую в коридоре на месте старой, разбитой.

– Как, ты ее уже принесла? – она застыла перед вазой и смотрела на нее, словно на неожиданно встретившуюся ей на дороге змею, выползшую откуда ни возьмись.

– Тебе не нравится, детка? – мать удивила странная реакция дочери и ее испуганный вид.