Под сенью платана. Если любовь покинула

Отец, уже не первый день наблюдавший страдания всей семьи, схватил сына в охапку и увез в больницу, где ребенку назначили втирать в кожу специальный порошок, от которого по всему дому стоял страшный запах, но от которого страдания Юсуфа постепенно сошли на нет. А ещё в больнице строго-настрого велели выбросить всё постельное белье, на котором спал мальчик, чтобы инфекция не распространилась на остальных членов семьи.

Мать связала постельное белье в узел и со словами «отнеси все это на свалку в конце улицы», передала огромный тюк Элиф. Элиф не стала его поднимать из-за тяжести, а поволокла за собой, и когда выходила за дверь, задела им вазу. Та покачнулась, потеряла равновесие и упала. Она оказалась достаточно хрупкой: то ли в процессе её изготовления был недожог исходного материала, и поэтому она не достигла достаточной прочности, то ли всевышние силы в тот момент оказались на стороне Элиф, но ваза, упав, раскололась на два больших фрагмента.

А Элиф, обрадованная неожиданным происшествием: и придумывать ничего не надо – сначала улыбнулась, но, во время спохватившись, что ее радость не к месту, закричала во всю мочь:

– Мама, она треснула! Я не хотела её разбить!

– Что треснуло, дочка?

– Ваза, папина ваза!!!

– О, Аллах, какая неприятность! Отец ее так любит…

– Я знаю, мамочка, мне очень грустно от того, что произошло сейчас! – Элиф даже всхлипнула.

– Как же быть? Отец рассердится. Зейнеп (старшая сестра Элиф), дочка, отнеси-ка ты эту вазу соседу. Пусть он посмотрит, можно ли ее починить?

План Элиф готов был провалиться. Но она тут же, словно пытаясь помочь сестре поднять осколки, неловко схватила их в руки и не удержала: они посыпались на пол, разлетевшись на более мелкие фрагменты.

– Мама, я хотела просто помочь Зейнеп! Ведь это я виновата, что ваза разбилась!

Стоящая с ней рядом Зейнеп закричала на Элиф:

– Криворукая ты, сестра! Что вечером скажет отец?!

– Надо просто сходить в лавку, где продается посуда. Она находится на нашей улице, в самом конце. И попросить Али-амджа (амджа – дядя по-турецки, необязательно родня; мужчина, значительно старший по возрасту) подобрать похожую вазу или сделать новую! – Элиф говорила уверенно, смотря матери в глаза. – А отцу скажем, что случайно задели его любимую вазу, а она тут же развалилась от старости. Это же правда, мама!

– Умная какая! Боишься, что влетит от отца. И не сомневайся даже: это обязательно произойдёт! Что бы ты не придумала! – Зейнеп победоносно посмотрела на Элиф.

– Девочки, не ссортесь! Давно пора поменять эту вазу, – мать, через силу улыбнувшись, взглянула на своих дочерей, готовых бесконечно ссориться друг с другом.

Звёзды в тот день благоволили к Элиф: отец, вернувшийся вечером с работы, находился в хорошем расположении духа.

Поэтому робко встретившую его на пороге дома Элиф он сначала погладил по голове, а затем, заметив признаки беспокойства на ее лице, спросил:

– Что опечалило мою красавицу? Кто посмел потушить огонь радости в ее глазах?

– Твоя ваза, папочка! – трагически молвила Элиф.

Отец удивлённо приподнял брови.

– Сначала она так не вовремя возникла на моем пути, когда я еле тащила огромный мешок с грязным бельем – она пыталась помешать мне трудиться! Но это не всё! Она ещё и посмела рассыпаться на мелкие кусочки при встрече со мной, чем разозлила меня окончательно! Я знаю, как дорога тебе эта ваза, и что ты по этому поводу обязательно растроишься! Прости, папочка, эту вазу! Она умудрилась навредить нам обоим.

Отец молча смотрел на дочь. Из ее слов он сумел уловить только одно: ваза разбита, и по этому поводу в его груди поднималось негодование, но ведь как, чертовка, все преподнесла!

Воспользовавшись молчанием отца, Элиф продолжила:

– Думаю, что в лавке дяди Али мы сможем найти ей достойную замену. Мы найдем такую, которая понравится тебе больше прежней и которая будет сделана лучше прежней! Он такой мастер – у него золотые руки!

Элиф перевела дыхание. Сердце бешено колотилось в груди, но не от страха перед гневом отца, отнюдь, это сердцебиение было вызвано ее огромным желанием попасть в лавку отца Мехмета, именно с этим было связано ее чрезмерное волнение. Поддержит ли отец ее идею – вот что было важно ей сейчас.

– Элиф, – начал было отец, но закашлялся. Его праведный гнев, столкнувшись с интересным объяснением произошедшего дочерью, приутих, застряв в диафрагме справедливости, откуда вырвался кашлем. Откашлявшись, он продолжил:

– Я, конечно, огорчён… Это была для меня очень дорогая вещь, семейная реликвия своего рода. Но у каждой вещи есть свой срок служения нам. Похоже, что она изжила его, и ты права в своих суждениях. Впредь будь аккуратнее. Я не стану наказывать тебя за разбитую вазу, а поручу вам с матерью выбрать ей достойную замену.

Мать Элиф удивлённо выглянула из кухни: о чем это они так долго и мирно беседуют? Она ждала совсем другой реакции мужа и готова была в любую минуту вмешаться, чтобы защитить дочь.

– Небахат, завтра отправляйтесь с Элиф в лавку к Али и купите красивую, прочную вазу. Да, и не забудьте хорошо с ним поторговаться: соседи всё-таки!

Завтра не заставило себя долго ждать и наступило утром следующего дня. Сначала Элиф пошла в школу, а потом в нетерпении бежала из школы домой: как бы мать не отправилась в лавку дяди Али без нее!

Но опасения ее были напрасны – мать во всем старалась слушаться мужа, и если он велел отправиться за новой вазой вместе с Элиф, то ей и в голову не пришло поступить по-другому.

Теперь Элиф думала только об одном: как протянуть время подольше, чтобы заявиться в лавку дяди Али ближе к вечеру, когда Мехмет зайдет туда после работы.

Но и тут ей удалось убедить мать, что сначала ей лучше сделать домашнее задание, а потом уже отправиться за вазой: кто знает, сколько времени им понадобится, чтобы выбрать подходящую.

Мать немного удивила рассудительность дочери и внезапно вспыхнувшее у нее рвение к учебе: в другие дни ей приходится долго уговаривать ее взяться за уроки. Она улыбнулась и одобрительно качнула головой – растет Элиф, становится серьёзной и ответственной. Как не порадоваться таким переменам!

Элиф, в свою очередь, открыв учебник на нужной странице, застыла над ней, мечтая о предстоящей встрече с Мехметом в лавке гончара.

Что она скажет ему? Зачем, собственно, все ее усилия и хитроумные замыслы? Неужели только ради того, чтобы лишний раз увидеть его? Да, да, да, и ещё раз, да! Это счастье побыть с ним рядом, взглянуть в его глаза: черные, как спелая слива в сентябре, и чтобы сердце тут же забилось, как птица в клетке, и волна щемящей нежности накрыла Элиф. Разве может это чудо произойти за ту долю секунды, когда Мехмет на мгновение появляется под старым платаном, возвращаясь домой, уставший и занятый своими мыслями? Конечно, может! Но разве успеет он в тот момент заметить ее трепет и горящий взор?

А что скажет ему Элиф? И сможет ли это сделать там, в лавочке? Возможно, пока мать будет обсуждать с дядей Али достоинства каждой вазы, из предложенных им, она и сумеет перекинуться парой слов с Мехметом, или просто посмотреть на него чуть дольше обычного. Это ли не счастье!

Пока Элиф в предчувствии долгожданной встречи мечтала за открытым, но так и не пригодившимся ей для усвоения материала учебником, мать закончила уборку дома и заварила чай, чтобы после чаепития отправиться вместе с Элиф в магазин, как условились.

– Али-бей, мир вашему дому! – войдя в лавку, поприветствовала Небахат вышедшего им навстречу старого мастера.

– Мир и вашему дому, соседка, что привело вас ко мне? – откликнулся высокий сухопарый мужчина с аккуратно подстриженной и выравненной ножницами хорошего парикмахера бородкой.

– Покупка новой вазы, – улыбнулась мать Элиф.

– О, вы правильно поступили, что зашли в мой магазин! Помимо готовых ваз, я могу изготовить на заказ любое изделие по вашему вкусу!

«Отлично!» – подумала Элиф, – тогда будет повод ещё раз наведаться сюда!!!»

– Надеюсь, что нам удастся найти нужную нам вещь среди готовых изделий, – с этими словами мать Элиф начала осматривать стоящие на стеллажах магазинчика глиняные изделия.

– Если что-то вас заинтересует, спрашивайте у меня: я всё подробно расскажу, отвечу на все ваши вопросы!

– А ваши вазы прочные? – тут же спросила Элиф. – А то наша ваза рассыпалась, едва я ее задела.

– А-а-а, – понимающе протянул дядя Али, – вот кому я обязан посещением моего магазинчика!

– Вы это все сами делаете? – округлив глаза, спросила Элиф. – Столько ваз, когда вы успеваете их лепить?

Элиф попыталась своими наводящими вопросами выйти на интересующую ее тему: где же Мехмет? Время было вечернее, но в лавке его до сих пор не было видно.