Предназначение

После трагических событий, связанных с землетрясением и смертью Магнуса, все были как никогда грустны и молчаливы. Они лишь советовались по поводу того, какой дорогой идти, куда свернуть, чтобы быстрее, как им казалось, добраться до намеченной цели. Даже боевой запал Кристиана сошел на нет. Сейчас вместе с Чарльзом он замыкал вереницу путников и был погружен в свои мысли.

Возглавляли шествие маркиз и граф с лошадью, на которую водрузили всю имеющуюся у них поклажу, в середине шли Бетси, которая без умолку восхищалась окружающей природой, Энн и Джулиана. Последняя в свою очередь шла немного поодаль от девушек, опустив голову и шаркая ногами.

Она всю дорогу размышляла, но уже не о смерти кучера, а о том, куда они попали. О том, что это место совершенно необыкновенно, и можно ли поверить в его существование, гуляя по ухоженному саду Монфор-Хауса или поедая мятные пирожные, приготовленные Грейс, сидя у теплого камина гостиной. Наверное, можно, если ты веришь в чудеса. А Джулиана давно уже перестала в них верить. Будучи романтичной натурой, она постоянно мечтала о том, что найдет свою любовь и будет жить в счастье и радости. Но эти мечты так и не воплотились, и она уже начинала думать, что сбыться им не суждено.

Присутствуя на великолепных балах и красочных маскарадах какого-нибудь богатого герцога или самого короля Георга, она постоянно была предметом восхищения, и каждый уважающий себя молодой человек ее круга мечтал станцевать с ней или угостить стаканчиком пунша. Но как только она начинала говорить о литературе, искусстве или философии, которую обожала, все потенциальные ухажеры куда-то пропадали. Она прекрасно знала, что им нужны были лишь красивые бестолковые куклы. Но Джулиана не была такой. Несомненно, она была очень красива: густые каштановые волосы, зеленые глаза в обрамлении длинных ресниц, стройный стан не могли никого оставить равнодушным. Молодые люди восхищались ею, но при этом боялись ее ума. Она же мечтала встретить человека, который полюбил бы ее не только за красоту внешнюю, но и за внутреннюю.

И когда все мечты, казалось бы, остались позади в ее юношеских грезах, она попадает в этот магический, загадочный мир, полный чудес и волшебства. А теперь еще и этот граф! Он был, несомненно, ей интересен. А она ему? Пока было не понятно. Со всеми граф был почтителен и вежлив, его уверенность и харизма притягивали. А что, если он также польстится на ее красоту, а когда узнает, что она далеко не дурочка, найдет другой объект вожделения. От этой мысли ее глаза потемнели, и она поклялась ни за что не подпускать к себе этого, пусть и благородного, красавчика.

Джулиана краем глаза взглянула на лорда Майнфорда. Он шел впереди, держа под уздцы породистого скакуна, и о чем-то беседовал с маркизом. Под тонкой рубашкой, посеревшей от пыли, угадывался мускулистый торс, замшевые штаны обтягивал длинные прямые ноги. Вообще, вся его одежда, хоть и была несколько изношенной, все же говорила о том, что граф явно не стеснен в средствах. Темные волосы были немного взлохмачены, но, как и загорелая кожа, красиво контрастировали с глубокими серыми глазами, которые так запали ей в душу.

Джулиана тряхнула головой, желая избавится от роя непрошенных мыслей, захвативших ее разум. Вдруг ей захотелось узнать о нем как можно больше. Это казалось ей игрой. Она хотела изучить его, испытать, узнать, подходит он ей или нет. Гипотетически, разумеется.

Она повернулась назад к Кристиану и Чарльзу и сказала, что пойдет впереди вместе с маркизом и графом. Два друга переглянулись, но ничего не ответили.

Джулиана молча прошла мимо сестры и горничной и подошла к маркизу Рендольфу.

– Маркиз, – произнесла она тихим голосом, чтобы не нарушать тишину леса, – там в зарослях я видела куст с ягодами, похожими на голубику. Как вы думаете, их можно есть?

– Я не знаю, – ответил маркиз Рендольф, – здесь все такое странное…

– Думаю, вам лучше этого не делать, – послышался голос Майнфорда.

– Это еще почему? – деланно возмутилась Джулиана.

Она незаметно перешла ближе к нему, на другую сторону тропы.

– Потому что, все здесь совершенно неизвестно нам, и польстившись на красивый плод, вы можете расстаться с жизнью. Все здесь потенциально может быть опасным, и вы должны это понимать.

– Вы хотите сказать, что всем здесь правит страх? – сказав это, Джулиана про себя улыбнулась.

Наконец-то появилась возможность проверить графа.

– А вы, я вижу, его презираете?

– «Страх возникает вследствие бессилия духа»[1 - Б. Спиноза].

Девушка посмотрела на него и уже было подумала, что он сражен наповал. Но не тут-то было.

– «Каждый мерит страх своим страхом»[2 - Античный афоризм].

Она удивленно взглянула на графа.

«Оказывается он не так-то прост. Ну ладно, посмотрим».

– «Чем меньше страх, тем обычно меньше опасность»[3 - Ливий].

Незамедлительно последовал ответ:

– «Нельзя рассеивать страх, не постигнув природы Вселенной»[4 - Эпикур].

– Эпикур? Что ж, милорд, вы достойный соперник, – Джулиана критически посмотрела на мужественное лицо графа.

А он, в свою очередь, впился взглядом в ее прекрасное личико.

– Я думаю, продолжать дуэль нет смысла. С таким прекрасным знатоком философии, как вы, миледи, это можно делать бесконечно.

Она, словно заворожённая, продолжала смотреть на его улыбающееся лицо и заметила маленькие морщинки вокруг глаз. Это делало его таким неотразимым, что девушка поспешила отвернуться, чтобы не поддаваться его очарованию.

– Почему вы презираете опасность? – через несколько минут спросил граф.

– Боятся только трусы. А трусость – величайший грех.

Ему показалось, что голос графини дрогнул, но он пока не мог найти причины столь быстро переменившегося настроения.

– А как же гордыня, сладострастие и тому подобное? Убийство, в конце концов.

– Трусость самый великий грех, так как она совмещает все эти пороки.

– И даже гордыню? – удивился Майнфорд ее философии.

Но Джулиана не ответила. Казалось, она задумалась о чем-то.

В очередной раз взглянув на собеседницу, граф увидел на ее лице отпечаток горечи. Он хотел обнять ее за плечи, но, дотронувшись до кожи, почувствовал, что она дрожит от холода.

– Вы замерзли?

– Да, немного, – тихо прошептала Джулиана, поправляя косынку на шее.

Граф тут же снял с поклажи свой сюртук и заботливо накинул ей на плечи.

– Спасибо, так намного лучше, – девушка улыбнулась, но в ее прелестных глазах по-прежнему была печаль.

Майнфорд решил, что ее состояние вызвано пережитыми накануне потрясениями, но он не мог догадываться об истинном положении дел.

Лес, по которому они шли, был тих и молчалив, словно погружен в какую-то дрему. Но эта дрема не пугала, а, наоборот, вызывала в душе чувство чего-то волшебного, растворенного в сыром воздухе.

Небольшую тропинку, по которой брели наши путешественники, окружали высокие ели и сосны, верхушки которых уходили далеко-далеко в небо, которого не было видно. Чуть прозрачный молочный туман окутывал верхушки деревьев и их основания, отчего казалось, будто гигантские исполины парят в воздухе. Сквозь покрывало тишины иногда слышалось пение какой-нибудь птицы, которой, казалось, вторили деревья и травы. Земля была густо усеяна папоротником, да так, что только кое-где проглядывала темная земля, покрытая мхом и хвоей. А папоротник был похож на персидский ковер: некоторые листья пожелтели, другие сделались почти красными, и этот контраст на фоне зелени выглядел весьма и весьма живописно.

Джулиана только сейчас разглядела всю прелесть этого места и не могла поверить своим глазам, до того все было необычно. Девушка вдыхала лесной аромат, и голова шла кругом, настолько свеж и чист был воздух. Общее безмолвие нарушало лишь громкое фырканье жеребца графа, но тишина вскоре была восстановлена, потому что даже животного заворожил этот волшебный лес.

Таинственная красота его околдовала всех, кроме Чарльза. Только он не обращал никакого внимания на прелестное создание дикой природы. Молодой человек наблюдал, как Джулиана и граф Майнфорд идут и мило беседуют о чем-то, и в душе его поднималась буря. Кристиан, заметив мрачное выражение лица товарища, сразу догадался о ходе его мыслей.

– Опять страдаешь? – тихо произнес он шутливым тоном.

– Мне не до смеха, Крис, – угрюмо ответил Чарльз.

Шутка не удалась, но Кристиан не отчаивался. Он твердо решил вытащить друга из подавленного состояния.