Полное собрание сочинений. Том 20. Варианты к «Анне Карениной»

– А оттого, что она поставила себя въ такое положенiе, въ которомъ изб?гаютъ знакомства. И это выдумала не я, а св?тъ. Ея никто не видитъ и не принимаетъ, и мы....

– Да отчего жъ никто? Вотъ вы все такъ, маменька. Ну что тутъ, какiе хитрости и тонкости. Ея принимали везд? какъ Каренину, а теперь она Удашева, и вс? будутъ принимать.

– Ну, это мы еще увидимъ.

– Да, вотъ увидите.[1622 - Зачеркнуто: Когда же имъ было ?хать.] Они не хот?ли до сихъ поръ быть въ св?т?. А посмотрите, Удашевы по?дутъ въ Петербургъ, и вс? къ нимъ по?дутъ и будутъ принимать.

– Не думаю. Старуха Удашева вид?ть не хочетъ сына, и ужъ одно это, что она поставила сына противъ матери.

– Совс?мъ не думала возстановлять. А кто же угодитъ московской Грибо?довской старух??

И Алабинъ обратился за подтвержденiемъ къ Ордынцеву и Кити. Мн?нiе жены его не интересовало.

– Я не по?ду, – сказалъ Ордынцевъ. – А жена какъ хочетъ.

Онъ не смотр?лъ на жену, говоря это. Онъ зналъ, что въ ея душ? должна была быть сложная борьба чувствъ относительно этаго. Онъ зналъ, что она не могла простить Анн? то, что тогда она отняла у нея жениха и поб?дила ее. Онъ зналъ, что женщины никогда не прощаютъ этаго, и онъ не ошибался. Онъ думалъ еще, что мысль о близости этаго челов?ка, воспоминанiе прежняго волнуетъ ее. И въ этомъ онъ ошибался. Челов?ка этаго не существовало для нея, и она была такъ равнодушна къ нему, что она даже не помнила его, не могла живо представить себ? его: онъ не существовалъ для нея. Еще онъ думалъ, глядя на мертвенное и строгое выраженiе, установившееся на ея лиц?, что она думаетъ о томъ, какъ онъ понимаетъ теперь ея чувства, и въ этомъ онъ ошибался. Она ни о чемъ другомъ не думала въ эту минуту, какъ только о томъ, зач?мъ эта дурная (она считала ее дурной женщиной, и въ этомъ они часто спорили съ сестрой, считавшей ее очень хорошей женщиной) – эта дурная женщина и прежде и теперь встр?чается ей на дорог? и разстраиваетъ ея жизнь. И она была зла и холодна.

– Я? – сказала она. – Зач?мъ я по?ду? Не мн? р?шать эти вопросы: почтенная ли она женщина или н?тъ. Но главное, что эти вопросы меня вовсе не интересуютъ. И мы съ Мишей давно ужъ держимся того правила, чтобы не им?ть географическихъ знакомствъ. Чтожъ, что они живутъ близко. Они не нашего круга, какъ М-me Фуксъ; а та, хоть и за 300 верстъ, – нашего круга, и мы къ нимъ по?демъ и они къ намъ.

– Да, да по?демъ завтра, по?демъ Корушка, – заговорилъ Ордынцевъ, довольный отв?томъ жены и лаская подошедшую къ нему собаку, взвизгивавшую жалостно и н?жно отъ ласки хозяина.

– Да избави меня Богъ сестрой производить раздоръ, – сказалъ Степанъ Аркадьичъ съ доброй улыбкой.

– Я съ?зжу къ ней, потому что люблю ее, а не только другимъ не сов?тую, и жен? предоставляю д?лать, какъ она хочетъ.

– Я давно хот?ла и по?ду, – сказала Долли. – Мн? ее жалко, и я знаю ее. Она прекрасная женщина. Я по?ду одна, когда ты у?дешь на охоту. И никого этимъ не ст?сню. И даже лучше безъ тебя, Стива. Вотъ какъ ты будешь на охот?.

– Вотъ разсудила моя умница, – и онъ покровительственно потрепалъ ее по плечу.

–

5

На зар? тел?жка стояла у подъ?зда, и Кора, навизжавшись, напрыгавшись, уже сид?ла въ ней дожидаясь. Степанъ Аркадьичъ въ большихъ новыхъ сапогахъ, доходившихъ до половины толстыхъ ляжекъ, въ зеленой блуз? съ игрушечкой ружьемъ и отрепанной пуховой шляп? стоялъ на крыльц? улыбаясь, съ сигарой во рту, и отбиваясь отъ половоп?гаго сетера Крака, который вился около него и, вскидывая лапы на плечи, ц?плялся за дробовикъ;[1623 - Рядом, на полях написано: Ордынцевъ хлопочетъ по хозяйству, посл?днiя приказанiя. – Ахъ да, забылъ распорядиться. Долли коляску.] Ордынцевъ тоже въ охотничьемъ заб?жалъ еще разъ къ проснувшейся жен?.

Когда онъ вышелъ и с?лъ въ тел?жку, взявъ возжи и сдерживая игравшую рыжую пристяжную, онъ весь, какъ всегда, отдался чувству и д?лу предстоящей охоты и не безъ страха и соревнованiя поглядывалъ на Алабина, изв?стнаго сильнаго стр?лка. Онъ боялся и не найти довольно и того, чтобы его Кракъ не оказался лучше Коры, и того, главное, чтобы Алабинъ не обстр?лялъ его. Кром? того, его тел?жка, имъ выдуманная, лошади – все это занимало его, и на все онъ желалъ знать мн?нiе и одобренiе Алабина. Но Алабинъ, какъ и во всемъ въ жизни, самъ ничего не устроившiй трудомъ, любилъ и ц?нилъ все хорошее, но такъ, какъ рыба воду въ[1624 - Зачеркнуто: мутномъ] пруд?. Разум?ется, вода хороша, но могла бы быть почище и лучше бы, еще побольше. Но Ордынцеву и его холодное одобренiе было прiятно.

– Вотъ эта своего завода, полукровная – видишь. А это я придумалъ м?сто и для собакъ. Кора сюда! – Кора вскочила.

– А чтожъ, сюда не зайдемъ? – сказалъ Степанъ Аркадьичъ, указывая на низъ съ кочками около р?ки, выбитый скотиной между двумя лугами не кошенными, съ с?рымъ сплошнымъ ковромъ махалокъ созр?вшаго покоса.

– Н?тъ, – выбитъ и не кошенъ. А вонъ тамъ затонъ. Можно зайти. Тамъ скошено, и на рядахъ дупеля могутъ быть.

Они зашли, дупель вылет?лъ голубов[атый], перелет?лъ изъ подъ ноги съ выпуклымъ трескомъ крыльевъ. Ястребъ вьется. И наконецъ бекасиное болото. Лакей Красовскаго. Жаръ ружья, горнъ[?]. Алабинъ, покачивая, л?питъ. Тучи бекасовъ, Голодъ, яйца[?]. Легли отдохнуть, разговоръ о супружеств?.

6.

[1625 - Рядом на полях написано: Разговоръ о супружеств?. Сов?ты Степана Аркадьича. Раскаянiе, оц?нка жены. Возвращенiе, еще поле на <дупелей> тетеревовъ. Веселый прi?здъ, и Долли вернулась утромъ.]Степанъ Аркадьичъ, прихрамывая на л?вую ногу, съ полной сумой (14 штукъ) пошелъ съ болота. Кракъ, весь черный и вонючiй отъ болотной тины, ужъ рысью б?жалъ передъ нимъ. Ордынцевъ, разгорячившись, д?лалъ промахъ за промахомъ, кричалъ на собаку, которая тоже горячилась и, утопая по щиколотку въ ржавчин?, лазилъ по болоту (у него было только 5 штукъ).

– Миша! пойдемъ, – кричалъ ему Алабинъ, и тутъ же изъ подъ него на сухомъ м?ст? взвился прелестный бекасъ. Онъ неторопливо повернулся, ударилъ, и Ордынцевъ вид?лъ, какъ свалился комочкомъ, и Кракъ бросился къ нему.

– Это несчастiе, – говорилъ Ордынцевъ и опять л?зъ къ тому м?сту, куда перес?ли 3 бекаса; но напуганные, чмокнувъ, одинъ и вс? взвились. Пафъ, пафъ, а изъ подъ ногъ еще одинъ. Онъ сталъ заряжать и чуть не обжегся, такъ горячи были стволы. Потъ лился ручьемъ и осв?жал. Солнце стояло въ зенит? и пекло. Кора стояла у ногъ, махая хвостомъ и готовая къ новымъ трудамъ. Онъ тронулся: каблукъ, вытаскиваемый изъ ржавчины, чмокнулъ. Онъ схватился за ружье, думая, что бекасъ. «Нечего д?лать, надо на отдыхъ».

Когда онъ вернулся, съ трудомъ таща ноги въ сапогахъ, обл?пившихся грязью, т? 500 шаговъ, которые надо было пройти до избы Финогеныча, безъ надежды на дупелей, показались ему тяжел?й всей ходьбы дня.

Когда онъ пришелъ, Степанъ Аркадьичъ сид?лъ на стул? красный, съ прищемившими задъ дощечками, и Финогенычъ тянулъ съ него сапоги. Другая нога, мокрая, съ с?рыми складками и кружками прилипшей болотной травы. Онъ былъ веселъ и св?жъ. Обмылъ ноги, все перем?нилъ и уже шутилъ съ 16-ти л?тъ дочерью Финогеныча[1626 - Рядом на полях написано: [1] Мужики напоили водкой. [2] Степанъ Аркадьiчъ далъ посл?днiя деньги.].

Ордынцевъ, мрачный, не говоря, снялъ сапоги и поб?жалъ купаться. Выкупавшись и осв?живъ свое атлетическое т?ло, онъ вернулся, и вся мрачность пропала. Они взялись за завтракъ. Жареная курица, которую рвали руками, яйца, хл?бъ, соль, водка – все это вкусное, охотничьимъ особеннымъ вкусомъ. Только что они улеглись съ папиросами и начали разговоръ о новомъ завод?, какъ пришли мужики, и Ордынцевъ вышелъ къ нимъ, а Алабинъ заснулъ сладкимъ сномъ. Ордынцевъ часа три проговорилъ и вернулся довольный. «Отлично устроилъ, это лучшiе арендаторы. Ну, чаю». Алабинъ проснулся и началъ хвалить д?вочку, сравнивая ее съ только что вылущеннымъ задкомъ ор?шка.

– Я не понимаю, – сказалъ Ордынцевъ, – какъ лишать себя главнаго счастья супружества – этаго спокойствiя къ женшинамъ. Я св?тъ узналъ… Я… – и онъ началъ длинно описывать прежнее состоянiе и теперешнее.

– А я не понимаю, какъ лишать себя поэзiи женщинъ. Безъ этаго н?тъ жизни. И я знаю, ты думаешь, что это для семьи? Нисколько. Только не въ дом?. Я знаю, я им?ю вины, но не это. И помни, надо теб? сказать, что это удивительная женщина, моя жена[1627 - Рядом на полях написано: Финогенычъ разсказываетъ, какъ въ охотномъ ряду.].

И онъ сд?лалъ свою profession de foi.[1628 - [исповедание веры.]] Ордынцевъ разсказалъ свое удивленье передъ мiромъ женщинъ, ихъ раcположенiемъ духа, и то, что ссоры между имъ и женой быть не можетъ и что если бы была ссора, онъ бы счелъ себя погибшимъ.

Вечернее поле по?хали, собаки облизались, но устали и не л?зли съ тел?ги. Одна Кора только отъ собакъ по деревнямъ. Прi?хали въ л?съ. Караульщикъ. Черными б?гали. Ордынцевъ уби[лъ]. Подм?нилъ заяцъ. Ордынцевъ обходилъ и ноги волочилъ. С?лъ отдыхать, и выводокъ чудный. Ордынцевъ не убилъ. Алабинъ.

Прi?хали веселые, усталые. На терассу, переод?лись. Долли[1629 - Зачеркнуто: только прi?хала] н?тъ, она у?хала. Ордынцева ждутъ бумаги изъ управы. Жена подаетъ, старается. Сестра спрашиваетъ, какъ ея д?ла. Онъ хлопочетъ и приходитъ къ чаю.

* № 154 (рук. № 94).

Удашевъ и Анна жили въ Воздвиженскомъ, сел?, почти городк?, пожалованномъ прад?ду Удашева и которое при раздел? досталось на долю младшаго брата. Въ им?ньи былъ дворецъ (онъ такъ и назывался), фонтаны, статуи въ саду. Им?нье это было заброшено. Но тотчасъ же по выход? своемъ въ отставку и отъ?зд? съ Анной за границу Удашевъ съ?здилъ туда и послалъ туда архитектора и сд?лалъ распоряженiя для возобновления всего. Все это стоило страшныхъ денегъ, но, когда молодые вернулись изъ за границы, они нашли дворецъ почти готовымъ, и Анна была восхищена и красотой м?ста на крутомъ берегу извивающейся р?ки и великол?пiемъ постройки и внутренняго убранства. Удашевъ во всемъ любилъ крупное и величавое и потому, разъ взявшись за устройство дома и перестройку, онъ не жал?лъ денегъ, и, д?йствительно, все получило хотя и новый, но величавый характеръ.

Великол?пiе это въ первую минуту произвело на чуткую душу Анны оскорбительное впечатл?нiе, она вспомнила, съ ч?мъ обыкновенно соединяется роскошь; но скоро она сжилась съ этой обстановкой и съ свойственнымъ ей тактомъ, среди безумной роскоши, окружавшей ея, сама какъ бы умышленно держалась величайшей простоты. Она носила самые простые платья и прически. Кром? того, обращенiе съ ней Удашева, какъ въ первое время, въ Петербург?, такъ и заграницей и въ особенности зд?сь, было до такой степени почтительно (насколько оно можетъ быть между мужемъ и женою), что непрiятныя мысли, вызванныя въ первую минуту этой роскошью, были забыты ею, она свыклась съ новымъ домомъ и увлеклась т?мъ, что занимало мужа (какъ она называла Удашева) – именно конскимъ заводомъ – рысистымъ и скаковымъ – и въ особенности постройками и перестройками, убранствомъ, которые все продолжались и не только не кончались, но, казалось, разростались. Кром? того, у Анны были и свои личныя пристрастья – это былъ огромный акварiумъ (она сама кормила зв?рей и рыбъ, прiучала ихъ и заботилась о ихъ вод?) и[1630 - Зачеркнуто: больница] школа д?вочекъ, которую она[1631 - Зач.: увеличивала] наблюдала. При д?вочк? была кормилица и Англичанка няня, и Анна мало занималась д?вочкой. Она сама не кормила ее – съ ней были связаны тяжелыя самыя воспоминанiя, и кром? того видъ этаго ребенка напоминалъ ей мужа и Сережу, о к[оторыхъ] она ум?ла забывать. Она именно ум?ла забывать. Она вс? эти[1632 - Зач.: три м?сяца] посл?днiе медовые м?сяца какъ бы прищуриваясь гляд?ла на свое прошедшее, съ т?мъ чтобы не видать его всего до глубины, a вид?ть только поверхностно. И она такъ ум?ла подд?латься къ своей жизни, что она такъ поверхностно и вид?ла прошедшее. Она, какъ въ этихъ картинкахъ, которыя сучьями деревьевъ образовываютъ фигуру, нарочно вид?ла одни деревья, а не фигуры, которые они образовывали. И она была искренна, когда говорила Удашеву, что она счастлива. Посл? всего горя мученiй, раскаянiя, стыда, униженiя посл?дняго времени она какъ изъ подъ воды вынырнула, дыша воздухомъ, и съ наслажденiемъ дышала имъ. Обида доброму мужу, разлука съ сыномъ, мн?нiя св?та – все это не существовало для нея, потому что она никогда не думала объ этомъ. Она была счастлива своей и его любовью, и медовый м?сяцъ ихъ не прерывался. Но для той жизни, которую они вели, имъ необходимъ былъ св?тъ, люди, т? самые, которые, они говорили себ?, что имъ не нужно. Эти оранжереи, эти ц?льныя зеркальныя стекла въ дом?, эти медальоны vieux saxe[1633 - [старинного саксонского фарфора]] вм?сто пуговицъ на обояхъ ея кабинета, эти экипажи, лошади – все это теряло смыслъ, если никто не вид?лъ этаго. И потому они оба одинаково и въ одно время почувствовали необходимость публики. Первый челов?къ, пос?тившiй ихъ, былъ Степанъ Аркадьичъ. Оба были очень рады ему, и онъ ум?лъ такъ быть простъ и остороженъ, что ни на секунду не зад?лъ ихъ неловкаго положенiя. Посл? Степана Аркадьича черезъ Бетси они приглашали Тушкевича, который прi?халъ къ нимъ на все л?то, и онъ былъ прiятенъ, потому что зналъ толкъ во всемъ и развлекъ. Кром? этихъ гостей, Алекс?й Кириллычъ въ деревн? тотчасъ же нашелъ придворныхъ, и[1634 - Зачеркнуто: сталъ главой] къ нему стали ?здить пом?щики безъ женъ, но все таки были хорошiе люди, понимавшiе н?который толкъ. Потомъ были домочадцы – докторъ, управляющiй. Дамъ никого не было. Но на дняхъ хот?ла прi?хать либеральная Дарья Александровна. Анна Аркадьевна съ волненiемъ ждала ее, и это волненiе сообщалось и Алекс?ю Кириллычу.

Дарья Александровна на четверк? соловоп?гихъ, какъ и распорядился Ордынцевъ, вы?хала посл? чая и въ самый жаръ, тогда, когда мужики съ косами укладывались на отдыхъ, а ярко пестрыя бабы на сухомъ жару съ п?снями ходили рядами, загребая валы, подъ?зжала къ Полунину. У поворота въ аллею съ старой скотопрогонной большой дороги кучеръ остановилъ запот?вшую четверню и кликнулъ мужика изъ кучки, лежавшаго подъ оглоблями тел?ги. Сл?пни обл?пили лошадей, лошади били ногами, и стало еще жарче. В?терокъ, который былъ на ?зд?, затихъ. Одинъ старикъ отбивалъ косу; металическiй звонъ отбоя равном?рно раздавался въ тишин? посл? звука колесъ. Безъ шапки, курчавый с?дой старикъ съ темной отъ пота горбатой спиной босикомъ подошелъ къ коляск?, не выпуская изъ рукъ косу[1635 - На полях написано: [1] Долли подъ?хала къ Удашевымъ. Они верхомъ, все блеститъ и красавцы. [2] Не отдавать визита. [3] Маркевичъ.[4] Маркевичъ гость. Его ругаютъ, а держутъ.].

– Въ Полунино? На барскiй дворъ? Прямо по пришпекту, – сказалъ онъ. – Да вамъ кого?

– Барина, голубчикъ, – сказала Дарья Александровна, – и барыню. Дома они?

– Барыню то молодую? – сказалъ мужикъ. – Дома н?тъ, матушка, сейчасъ верхомъ про?хали. Значитъ, разгуляться про?хали, а то дома. А вы, видать, не бывали еще у нашего то, – сказалъ мужикъ, видимо желая поговорить.

– Н?тъ, не была.

– Ну такъ поглядите, глазъ не отведешь. Ужъ какъ убралъ баринъ то – б?да. Лучше царскаго дворца. Страсть.

– Вотъ какъ.

– А вы чьи будете?

– Изъ Волхова, – сказалъ кучеръ, вл?зая на козлы.

– Михаилъ Николаича, знаемъ. Баринъ хорошiй. Что, работы н?тъ ли насчетъ покосу?

Молодой здоровый, огромнаго роста парень подошелъ тоже.

– Не знаю, голубчикъ. Ну, прощай.