Импориум 1. Следящие тени. Книга 1

Сейчас в голову приходит своеобразная мысль о причастности старой девы к исчезновению родителей. Не посещают разве что идеи о том, как заношенные до трещин кости могут повлиять на чью-то судьбу. Пожилая женщина одинокая и старая. Страшная, но это тут не причём. Наверно, тень подозрений нагнетает ружьё, лежащее на коленях. Гладкая деревянная рукоять покоится у старых дряблых рук, в сторону тянется уже из крепкого железа длинное чёрное дуло. Блик, представленный идеально ровной линией, бежит от короткого прицела, касается курка. Опасная вещь угодила к немощной жизни. Древняя старуха… О чём ей заботиться?

Из очередных наблюдений девочку вырвал хлопок, как далёкий раскат грома, но напугал Гретель гораздо больше. Вздрогнула и подпрыгнула. В эти моменты её руки всегда непроизвольно тянутся к ушам, закрыть их и на время оглохнуть. То звуки выстрелов. Снова взбудоражили поселение глухих и одиноких. Опять разбегаться одичавшим дворнягам. С каждым днём гремит всё чаще и громче. Привыкнуть к этому все равно невозможно, по-прежнему, когда Гретель слышит шум пуль, её сердце содрогается и замирает. Девочка не знает, кто стреляет, и в кого стреляют, но если играет эта музыка, кто-то обязательно умирает.

В сей миг в завываниях ветра проявился ещё один звук, несомненно, тот является продолжением выстрелов, он уже ощутимо громок и с секундами ожидания лишь набирает в себя силу. По своей сути агрессивен, не сравним с остальными шумами, порождёнными природой. Это нечто рукотворное. Рёв мотора, если сказать точно. Голос агрегатов, приводящих в движение всё неживое. Что-то направляется в эту сторону. И так грозно заявляет о своём приближении, наверно, несётся со страшной силой, быстрее вихря, стремительнее урагана. Неужели машина? Такого давно не наблюдалось. Стальные контуры автопрома в целом большая редкость для здешних краёв, в основном круглые фары да изящные бамперы можно лицезреть лишь на обложках журналов. Гул громче, и в дополнение к нему нечто неприятное для уха, словно покрышки стираются об асфальт.

Гретель не смогла выдержать ожидания, запрыгнула на подоконник, зацепилась одной рукой за стену, другой за раму. Высунулась из окна насколько смогла, её действительно интересует источник шума и нисколько не смущает момент, что пальчики могут разогнуться, уж тогда полетит головой вниз. Второй этаж, о… головой об уличную плитку. Ну, в случае чего кровь смоет дождём.

Вот совсем скоро на дороге показалась машина, сильно петляет, еле объезжает весь мусор, попадающийся по пути. Скорость автомобиля высока, все виражи сопровождает визг резины. Но тот, кто едет, явно не планирует сбавлять скорость. И вряд ли проблема с тормозами, наверняка нога вдавила педаль газа. За горами мусора не увидеть преследователей, видимо, подгоняют кнуты скрытых от глаз страхов. Единственные погонщики – движущиеся следом облака пыли, разлетающейся по сторонам осколки камней.

Уже через минуту машина, ревя как дикий голодный зверь, пронеслась мимо. Попутно залетела на лужайку Гретти, снесла мусорный контейнер, и тут же через пару метров смяла почтовый ящик. Уж делать, так делать. Ни секунды промедления, пробуксовывая на лужах грязи, рвётся дальше вглубь поселения.

Девочка продолжила высовываться, провожая автомобиль, пока тот, оставляя за собой огромные клубы пыли, не скрылся из виду. Давно шины не беспокоили дорогу, не поднимали грязь. Надо же, не будь столько шума, не поверила бы своим глазам. Сочла, что снова обманывают. И кого занесло в края безнадёжности, в основном сколь либо вменяемые люди бегут прочь. Ну, а какой же красивый автомобиль принёс этого незнакомца. Глаза загорелись, уж очень они нравятся Гретель, их блеск, контуры, при этом совершенно не важно насколько он новый и дорогой. Главное, чтобы сверкал. Жаль, быстро уехал, хоть немножко, но посмотреть ещё. Ни о чём не думая, вылезла бы дальше из окна, если оно только помогло. В семье когда-то тоже был автомобиль, печально, ведь пришлось продать, но тогда стоял выбор или руль вместе с педалями, или что-нибудь на стол.

Тут взволновал и ещё один примечательный момент, та машина, что минуту назад пронеслась, совсем непростая, не средство передвижения какого-то местного в грязных рваных джинсах, бородой на пол-лица. Есть в объекте интереса нечто особенное. И, кажется, Гретель успела понять, что именно. Так сказать, заработала себе бонусные очки. Машина выкрашена в чёрно – синие цвета, цвета организации Нова, на ней же нанесена соответствующая символика.

Девочка мало чего знает про эту организацию, вроде как, элитная полицейская служба, которой поручают секретные и, должно быть, очень интересные задания. У них сверхмощное оружие, изящные машины, красивая форма, а ещё много дозволений и прав. Они стройны, а также красивы. В них просто влюбиться, об их внимание стоит мечтать. Опора общество, эталон чести и морали. Порой Гретель слышала об некой таинственной спец организации по радио или телевизору, но увидела впервые.

И как же эта Нова будоражит юную девчонку. Ни от холода и ни от страха бегут мурашки. Смотря на всех этих офицеров, так хочется поскорее вырасти, закончить все отведённые учебные заведения, затем на вершине успеха с гордо поднятой головой встать в один ряд с коллегами-полицейскими. Надеть выглаженную форму, получить служебный пистолет… эх…

А что до Гретти, не вскружило ли ей голову? Не опрокинулась ли со своего кресла? Но её уже нет, смылась. Пустая терраса, ни бинокля, ни старухи… ни ружья. Качалка ещё крутится, потихоньку возвращается к покою.

Окно в комнате Акселя Пойнтдекстера захлопнулось. Там на улице, за границами дома в этом внешнем мире, происходит что-то ужасное, выстрелы, оружие, война, насилие, смерть. Льётся кровь, люди умирают в муках. В этом мире нет места для ребёнка. Но когда-нибудь весь ужас придёт и в дом этой маленькой девочки, он не постучит в дверь, не спросит разрешения войти, потребует и, если не получит желаемого, уничтожит.

Медленный шаг начал набирать обороты, и сердце всё громче стучит. Там в конце коридора комната её брата Тома. Она видит, видит, но никак не может собраться с мыслями. В какой-то момент влиянием переживаний перешла на бег. Это будет короткая дистанция. Преодолела всего несколько метров, и резко открывшаяся створка окна прервала пробежку. Девочка налетела на возникшее препятствие, чуть было не сняла с петель. Но, кажется, не почувствовала удара, собралась продолжить бежать, вот только не получится сразу отвести взгляд от окна.

Там вдалеке набирает силу другая стихия. Чёрные тучи, а под ними огромные пыльные облака, что простираются от земли до неба, заслоняют весь горизонт. О, благочестивые Боги. Стена неизмеримой высоты, такую люди бы точно не воздвигли. Ещё не потерянный свет солнца придаёт картине багровые тона. Уж не зря этот кровавый цвет. Похоже, надвигается та самая буря, о которой вчера говорили по радио. Ей суждено снести всё, вырвать столбы и деревья, забрать с собой всё понравившееся и приглянувшееся. Времени до её прихода совсем мало. Близится, близится… Такое большое облако пыли девочка ещё не видела, удар будет невиданной силы. И стены домов не остановят такое. Настанет конец светлым дням.

Неудачную сторону выбрали потоки воздуха, неудачную. Боги злы на людей. Перед угрозой природного бедствия всем, на чьи головы обрушится ярость, подобает спускаться глубоко вниз в подвал, иначе сказать, то сырое место, откуда часом ранее выбралась. Второй этаж – неверный путь спасения. Гретель будучи после родителей самая старшая должна принять это решение самостоятельно. Впрочем, пока вокруг затишье, несколько секунд назад был ветер, но в сей миг он смолк, собирает силу. Значит ещё есть немного времени, кого-то найти, скрасить одиночество в подвале, когда над головой будет проходить буря.

Страшно, но сейчас Гретель сильнее волнует другое. Оторвалась от окна, добежала до комнаты брата. Ладонь легла на щёку, задумалась. Мысли вместе с глазами бегают из стороны в сторону. Дальше идти не получится. Вход замурован мебелью. Ящик на ящике, стул поставлен на стул, комод затянут на комод, и так от пола до потолка. Если не знать наперёд, так за этой стеной и вовсе не найдёшь дверь. Сама конструкция отчасти напоминает полку склада… полку склада магазинчика с двинутыми владельцами. Хотя стоит отдать должное, получилось у них величественно. Предметы в отдельности очень нескладные: топорщащиеся ножки, изящно изогнутые дугой спинки. Однако кому-то получилось уложить их в аккуратную стену не хуже, чем как квадратные кубики. Удачно скомпоновал. Как их мозг работает, что у них получается такое совершенство?

Единственное, где спрятан смысл? Снова сцена безумия, все вокруг сошли с ума. Ради чего это выстраивать? Ради надёжности? Вытащить один стул по центру и всё рухнет. Ради простоты и экономии времени? Должно быть, много часов ушло на возведение. Ради красоты? Отчасти это притягательно, имеет свой шарм. Вот только пугают нетривиальные решения проблем. Безумие здесь в белом свете. Надо было кому-то слоняться по дому, собирать мебель, затем тащить всё сюда. Гретель удаётся узнавать принадлежность отдельных вещей. Вон тот табурет, как и тумба с ящиками, утащены из ванной комнаты, комод из зала. Подсобку, кажется, опустошили полностью. Кое-какие ингредиенты для заграждения, порядка десяти стульев, не нашли своё место в конструкции, загромождены по центру комнаты.

Только одно в этом кошмаре идей вызывает положительную эмоцию. Заграждение – не иначе глупая попытка забаррикадировать дверь, так вот, если кто-то попытается выйти из комнаты, жалкая стенка рухнет в сей же миг. Может ли это говорить о том, что её брат до сих пор не покидал спальню?

Девочка почти бросила своего друга-мишку на пол, тут же полезла через расставленные по всей комнате стулья. Волнения заставляют быть нелепой и неуклюжей. Сильно спешит, от того громко шумит. Удары, стук – всё это достаточно выразительное проявление деятельности, но пока на весь грохот никто не реагирует. Тишина в комнате брата впереди, не менее тревожное затишье в комнатушке справа. В итоге пару раз споткнувшись, ощупав коленями лакированное дерево Гретель быстро добралась до заграждения. И здесь вблизи конструкция выглядит не менее совершенно, даже чарующе, каждая деталь идеально подобрана, проглаживаешь рукой и ни единого выступа, всё в притирку. Смотреть, конечно, на неё снизу-вверх все равно не очень приятно, не хотелось бы оказаться рядом, когда это посыплется. Зачем надо было затаскивать огроменный шкаф порядка полсотни килограмм на самый верх?

Пока сильнее занимают другие идеи. Ох, сердце вырывается из груди. Первый раз испытывает подобное перед возможной встречей с братом, никогда так не пугал безобидный тихоня. В этот раз ему даже делать ничего не пришлось. Так и знала, его пассивность всех погубит. Немного уняла волнение и стукнула в дверь.

– Том? – еле живым голосом прошептала. Звук последней согласной "м" смолк, следом до предела обостряется слух. Всё что нужно – слово, произнесённое интонацией другого человека. Сама девочка лишний раз поднимает голову кверху, встретиться с нависающей громадой.

Пространство не принесло ответ.

– Том? – уже громче, два лёгких удара в дверь. И снова пауза напряжения. В эти секунды Гретель пытается приглушить дыхание, порой и вовсе задержит, после шумно выдохнет. В попытке прислониться к двери просунула голову между ножек стула, поставленного в свою очередь на комод. По-прежнему не склонна опускать взгляд вниз, полные волнений глаза сейчас изучают этикетку деревообрабатывающего завода, прилепленную ко дну сидения всё того же стула.

– Том! – ещё громче, следующий раз уже на надрыв. – Том!

Вот что-то лопнуло уже внутри девочки. Только вместо хлопка – крик. Голос не прозвучал чисто, послышалось в нём бессилие и усталость. Последовало два крепких удара в дверь, как сигнал – она больше не может. Стук, стук.

Гретель подождала пару минут, прислушиваясь к каждому шороху. Мир внутри дома почти безмолвен, её пробует утешить своим вниманием лишь крысы, они отовсюду усердно скребут. Кроме ничего не отвечает и не говорит. Разочарование и страшная досада вновь нахлынули на неё, в этот раз ещё со слезами. Гретель отвернулась, на лице отразилась боль: губы перекосились, глаза зажмурились. Теперь по щекам побежали слезинки, горячие и очень горькие, она ничего не может с этим поделать, ожесточённо трёт веки, но за зря. Откинула голову назад, ударилась о стул, он в свою очередь врезался в дверь. Стук. Небольшая дрожь расходится по возведённой стене из мебели.

– Что тебе надо?! – прозвучал раздражённый голос из комнаты. Тихий, но будоражит сознание сильнее громких выстрелов.

– То-Том? – еле выговорила такое простое, но непроизносимое слово. Оно просто сорвалось с губ, не больше чем рефлекс. Остальные возможные слова никак не вылезут из горла. Глаза помутнели от слёз. Не помутнело ли от них же сознание?

– Что тебе надо?! Уходи, я сплю, – вновь из комнаты тот же голосок. Вдобавок к его словам принялся дополнять речь скрип матраса.

– Том… Том, ты здесь?.. – взволнованно, но уже радостно. Она слышит живой голос. Неужели в этом царстве снов есть кто-то кроме неё? Из глаз вырвались последние две слезинки, но уже не от горя. Они тёплые и теперь не доставляют дискомфорт. Гретель смахнула оставшиеся капли на лице, выпрямилась, прочистила горло, приготовившись к более-менее связной речи.

– Вали! – повысился голос из комнаты.

– Том, Том, мне надо с тобой поговорить. Я… уже столько брожу, ничего не понимаю. Прости за мою невнятность. Думала, что осталась одна наедине с бродяж… Знаешь, дома происходят странные вещи. Окружающее словно охотится на меня. Я не могу найти родителей. И всё… – остановилась, в другом конце коридора какое-то движение, его свидетель – приведённые в движение шторы, – И всё очень странно. Мне кажется, в доме есть кто-то посторонний.

– Ты врёшь. Как всегда, обманываешь и лжёшь, – исключающий обжалование обвинительный приговор с той стороны. Но, где же доказательства?

– Нет, не вру.

– Врёшь.

– Посмотри и подумай сам, – в голосе Гретель появилось раздражение, – как давно ты сидишь в этой комнате? Разве вчера вы покидали свои покои, мистер?

– Мама не приходила меня будить, а ты… Врёшь, врёшь, врёшь, врёшь, врёшь, врёшь, врёшь, врёшь.

– Заткнись, – промычала Гретель, получилось достаточно тихо, никто кроме неё самой не должен был услышать. Пока удалось сдержаться, впрочем, от раздражения уже сжались кулаки, очень чешется накричать на эту сопливую бестолочь.

– Встань и посмотри на свои часы. Ты уже не маленький мальчик Томсон, – процедила через зубы Гретель.

В минуты, когда её брат особенно бесит, она часто называет его Томсон, это ему о-о-очень не нравится, откровенно раздражает.

По ту сторону вслед за скрипом матраса послышались шаги. Гретель терпеливо дожидается, когда братец откроет ящички письменного стола, найдёт свои часики, с точностью до секунды определит время, сделает какие-то свои выводы и что-то на это скажет. Шлёпанье босых ног, скрип, стук – свидетели выполнения заданного алгоритма. Вот только вместо завершающего последнего пункта задёргалась ручка, кто-то собрался открыть дверь. Эта попытка побега не удалась, что называется, на корню. Возможный эффект дерзкого действия сильно бы удивил беглеца. Гретель подняла глаза, смотрит, как закачались верхние этажи заграждения, стулья весьма бодро заплясали. Раздавят как жука.

– Что ты задумала?! Не подпирай! Открой! – зазвучали очередные претензии из комнаты.

– Я ничего не делаю, я стою в стороне. Это всё мебель, – и как будто пытаясь доказать свои слова брату за стеной, Гретель демонстративно отошла чуть назад.

– Какая мебель?

– Ну… если тебе так интересно, тут много всего, эта и тумба, не помню точно, но кажется, она из коридора, быть может, из зала. Та коричневая, если помнишь, на ней постоянно стояла ваза… Что сказать ещё? Рядом два стула с мягкой обивкой, кресло дедушки, обтянутое кожей. То самое в котором ты проделал дырку, когда уронил свечу. Ещё хочется отметить отличный табурет, – не упустила момент съязвить.

– Зачем ты это сделала?

– Я ничего не делала, – протянула Гретель и быстро затараторила. – Вчера, когда я проснулась, моя комната тоже была заблокирована мебелью. Не с таким извращением, правда. (промямлила под нос) Говорю же, в доме происходят странные вещи. Всё как будто вырвано из моих снов. В доме бродит… она. Наверно, это её проделки. (ещё один шёпот) Я…я не могу найти родителей и … Я сейчас освобожу тебя.

В сей же миг брови Гретель приподнялись в ожидании слова в ответ. Что-то вроде, мол, давай, помоги мне, открой дверь, пожалуйста, прошу. Но так получается, мальчик больше не издал и звука. А тянуть время уж нет сил, без дополнительных пауз загремели стулья, застучал табурет. Гретель сперва попыталась раздвинуть то, что стоит посреди комнаты, ибо вот-вот придётся шустро убегать, полоса препятствия совсем ни к чему. Но что такое? Вцепилась в спинку первого стула, дёргает его, но он только скрипит, сам же остаётся на одном месте. Пуще и пуще тянет, пытаясь раскачать, пока получается лишь у самой задорно дрыгать и интенсивно стонать. Мебель не выражает желание двигаться. Подпевая чужим стараниям, предпочитает скрипеть, а то и трещать. Для её брата оркестр звуков может вызвать весьма нездоровые ассоциации. Хорошо, что он не пробует комментировать.

Гретель опустилась на корточки, руками обхватила колени. Брови нахмурились, губы поджались, лицо вновь в печали, ей совсем не для весёлых шуток. Очередной раз осматривать жуткие деяния. Ножки стула – первое, что требует внимания. Их окончание и часть пола вокруг залито неким полупрозрачным веществом белого цвета. То, видимо, изначально было жидким, но сейчас засохло, что даже ногтем не сковырнуть. Оно крепкое, от всех попыток девочки лишь в редких местах образовались трещины.

В доме едва ли можно найти нечто подходящее для достижения похожего эффекта, есть скотч, липучка для мух, клей для крыс, столярный клей. Что-то из этого определённо можно попробовать вылить на ножки, вот только едва ли наберётся такое огромное количество. Видимо, для этой работы дизайнер по интерьеру утруднился принести с собой недостающие компоненты. Девочка охотно верит, что массы этой субстанции вполне хватит, чтобы и её саму прилепить к стене, а то и к потолку вниз головой.