Темь. В поисках истины

А затем его еще больше поразили две фигуры, истуканами замершие возле потухшего костра. Одна являла собой, без сомнения, Леху, но была достаточно привычна: отставной скинхед в состоянии сверхпохмельного ступора. Таким Леха был на следующее утро после принятия примерно цистерны ячменного напитка, если ему не давали опохмелиться. Вот только глаза его сияли той же синевой, что и у Никитича. Не протрезвленный Леха с ясными глазами – это было крайне необычно.

С Митромиром было несколько хуже. Замерший на месте маг менялся. Он менялся каждые десять секунд с удручающей размеренностью. Это были полуголая одалиска и дикарь в шкурах, с дубиной, низенький рыцарь в жестяных доспехах, русый росич в полотняной белой рубахе, маленький жирный человечек в чалме, происхождение которого Антон затруднился определить, высоколобый мыслитель, склонившийся над древними рукописями… А внутри Антона словно стучал метроном: один, два, три… десять, следующий кадр.

Долго ли продолжался этот калейдоскоп?

Но хуже всего было то, что потом все эти образы кто-то убивал.

Пала пронзенная ножом одалиска. Пал пронзенный стрелой дикарь. Пал пронзенный мечом рыцарь. Пал пронзенный кинжалом человечек…

А затем наваждение рухнуло. Время пошло своим чередом, оставив в запасе секунду.

Пыхтя, остановился и опустился на снег Никитич.

Митромиру вернулся его зимний походный камуфляж

Белки и хрюкающее существо тихо исчезли в лесу. А серебряная луна сделала вид, что все, происходящее на этой соседней планетке, ее не касается.

И в тишине на поляне появились двое: Весняна и Радегаст.

В молчании они прошли к потухшему костру. Радегаст щелкнул пальцами, огонь вспыхнул… И нереальность происходящего начала понемногу исчезать в живом пламени, ласково пытающемся отогреть замерзшие души. Как это и было с древнейших времен, когда человек впервые задумался о вечном.

– Митромир, ты в порядке? – первым делом спросил Радегаст, пытливо глядя на мага. И Антон узнал этот голос, остановивший безумие.

Митромир неопределенно пожал плечами. Взгляд его понемногу прояснялся.

– А что со мной было? – осведомился он. – Я всегда в порядке, – и обидчиво хмыкнул.

Радегаст удовлетворенно кивнул и обратился к восседающему в снегу Никитичу:

– А ты, уважаемый домовой? Все ли хорошо в твоем клане?

Никитич тяжело завозился в шубе, затем неожиданно резво подпрыгнул, и в следующую минуту его уже не было на поляне, только снег сыпался с веток в чаще. Радегаст, глядя ему вслед, недоуменно поднял брови. Весняна задумалась, а потом, прыснув, сообщила:

– Никитич вопил и камлал.

Громовой хохот потряс ночь. Поначалу хохотали солнечный бог, маг и домовена. Но, видя недоуменные лица Антона и очнувшегося Лехи, хором сообщили:

– Понос.

После чего хохот по меньшей мере утроился благодаря здоровым легким бывшего скинхеда.

***

– Хорошо вам, – ворчал потом Никитич, вылезая из кустов и отряхивая снежную пыль с бороды и шубы, – Одним сила не позволяет страдать безвинно, у других ее вовсе нетути… А я вот, самый чувствительный, за всех отдувайся…

– Друзья, – проникновенно сообщил Радегаст, – нам нужно серьезно присесть и важно поговорить.

Дружное хихиканье было ему ответом. Похоже, солнечный бог давно не практиковался в земном языке.

– Поговорить можно всегда, – ответствовал Леха. – А вот если бы, гм… помогли с пивком, кха… – вечный студент был неисправим.

– Ну, тогда можно было бы поговорить и важно, – компанейски добавил Антон, заслужив удивленные взгляды сотоварищей. – Заодно хорошо бы представиться.

– Именно, – проворчал Леха. – Вылезает из лесу чолдон в халате – и без пива… Если б не Весняна, я попросил бы обратно в лес.

Радегаст переглянулся с Весняной и сообщил зимнему лесу:

– Теперь я понимаю, насколько трудно Темным с этой компанией… А пива не будет, разговор без дурманов. Вас и без того только что пытались одурманить, – и кряхтя, присел на ближайшее поваленное дерево. – Вы хоть помните, что только что выделывали? – и перевел взгляд на Митромира.

Маг смущенно пожал плечами и задумался. По мере углубления в этот процесс лицо его наливалось краской, затем побледнело, и Митромир понурился.

– Нас, как птенцов, пытались поймать в силки, усыпив парализующей атакой, – молвил он и остро глянул на Антона. – Между прочим, ты остался вне воздействия. Почему, интересно?

– А я, я что делал, а? – оживленно встрял Никитич. – На меня никакие охмурения не действуют тоже, вот!

– Если не считать глухариного танца, – простодушно сказал Антон. – Ты, Никитич, подманивал самку-тетерку вот на этой полянке…

От новой волны хохота посыпался снег с веток сосен. Остался серьезен лишь Митромир, не сводя взгляда с Антона.

– Да не знаю я, почему у меня крыша не съехала, – сказал ему Антон. – Только как туманом сначала все закрыло… Леха сидел в похмельном трансе, это дело обычное, а ты… менялся.

– Стоп! – быстро сказал Радегаст. – С Антоном дело понятное, он просветленный… вроде бы как есть, и у него особая защита. Хоть в этом его призванность засматривается…

– Просматривается, – автоматически поправила Весняна.

– Ладно, – согласился Радегаст, лукаво глянув на домовену и Антона. – Так вот… Иду я себе по лесу, чую – излучением пахнет явственным… Тут неподалеку Темный сидел с каким-то аппаратом. Чужеродным как будто. Значит, делал нехорошее дело. Должен просветить, задержался я немного чуть-чуть, он и успел вас излучением ошарашить. Особливо излучил тот напиток, которым вас Митромир вздумал угощать. Однако потом что-то случилось, была вспышка света, и аппарата не стало. И Темный слинялся всяко… Затем остановил я видения Митромира, ибо вели они к невозвратному, и просветил вас наяву. Вот и все.

– Чудно, – задумчиво сказал Митромир, вслушиваясь в речь Радегаста. – Почему же я не заметил? Защиту ведь ставил.

– Чужеродное, я сказал, – терпеливо ответил Радегаст. – То есть не магическое. И иномирное. А ты поставил обычную защиту. Потерял самоконтроль, используя напиток. В твоем сознании был чужой взгляд.

– Откуда я знал, что Темные используют иномирные технологии в этом варварском мире, – проворчал маг. – Теперь буду знать. Как и о том, что солнечный бог днем чихает на поле битвы, а по ночам запросто шляется по карельским лесам. А ты, Весняна, чем занималась, пока мы лицедействовали? Помнится, ты исчезала, приняв моего напитка. Что-то о тебе Ант молчит…

– Из солидарности, – ехидно ввернул Леха, уязвленно переживая замечание по поводу его обычного похмельного состояния.

– И вовсе нет! – вспыхнула Весняна. – Я и сама могу за себя постоять. Просто именно в тот момент мне надо было срочно отлучиться по делам… А когда возвращалась, встретила в лесу Радегаста. Вот и все.

– Сплошные загадки… – проворчал Митромир.

Вся компания, вновь расположившаяся вокруг костра, дипломатично помолчала.

– Так вот, кхе, – откашлялся Радегаст. – Позвольте представиться честному сотовариществу. Являюсь солнечным богом именем Радегаст. В нескольких мирах. По совместительству курирую этот прекрасный упавший мир. Мы считаем, что он материнский, потому как многие боги вышли из него, из этого физического… как это… плана. Или континуума, если вспоминать варварский язык ученых ваших. Местно резидентую в Гималаях. Вот уже и все.

– А я – царица Тамара, – не выдержал Леха.

– Лучшие маги, взошедшие в мирах в ранг богов, – наставительно произнес Радегаст, – несут не только груз доверия людей, но и большую ответственность, молодой человек. Иначе потом они снисходят на низший физический план. Что же касается Тамары, то я ее знавал, кхе… И вы на нее совсем не похожи, должен замечать.

– Это действительно светлейший Радегаст, – подтвердил Митромир. – В прошлом неплохой боевой маг… – он поймал укоризненный взгляд солнечного бога. – То есть, я хотел сказать, замечательный маг, а пуще того – бог Солнца у множества народов. Он известен и в этом мире, только не вам, поскольку вы совершенно не знаете так называемую языческую мифологию. Прискорбная безграмотность современного поколения, отсутствие веры, падение нравов…