Темь. В поисках истины

– Да здеся она, берлога ента! – запальчиво ответил он. – Тута где-то… Ты ж, Митромир, как маг должон понимать, что прикрыта она для отвода глаз чужих. Видишь, что с лесом делается? Не лес, а дендрарий какой-то! – и гордо напыжился.

– Нахватался слов из интернета, – забрюзжал, наконец, Леха. – А нам вот теперь опять куковать на голой земле, на снегу, то есть…

– Хочешь на самом деле закуковать? – сверкнул синими глазами дед. – Устрою! Не зачем было с нами в поход проситься. Сидел бы в граде своем и пиво глотал…

– Тихо! – прекратила начинавшуюся свару Весняна. – Давайте лучше подумаем, как ночевать будем. Палатки ставить или… – она посмотрела на Митромира. – Организуем магический поиск?

Маг остро взглянул на нее и неожиданно улыбнулся.

– А в самом деле, – произнес он, – нам ведь квоту повысили. Так чего же мы ее не используем?

Ушлый Леха мгновенно ухватил мысль.

– Используйте! – заорал он. – Тока о пиве не забудьте! А то вот Никитич обещал…

Дед отмахнулся от него и заблестел глазками – на этот раз изумрудно и обрадованно.

– А и соскучился по делу я! – сообщил он. – И потому начну поиск первым.

– Только без фырканий, – торопливо добавил Митромир.

– И камланий, – злорадно сказал Леха.

Никитич зыркнул на ехидников глазками, но счел, что ответственность момента превышает необходимость ссоры. А потому отвернулся, неожиданно резво перебежал на другой край поляны, повертелся, устраиваясь поудобнее, и замер с воздетыми руками.

Глубокая тишина надвинулась на лес. По дедовой шубе побежали, потрескивая, зеленые извилистые змейки, словно он получил изрядную порцию электрического заряда. Затем Никитич что-то невнятно воркотнул…

И поляна осветилась ослепительным светом, наполнилась восторженными воплями, гамом и треском.

Гранитный увал разверзся, из широкого проема брызнули пламенные огни, а прямо перед ним возник огромный, весело трещащий костер, чуть было не спаливший всех возлежавших на лужайке путников, которые с воплями прыснули во все стороны. Над проемом, оказавшимся импровизированной дверью, гордо засияла пламенными огнями вывеска «Веселая берлога», и из этой двери на фоне несущихся из нее гама и воплей показалась приземистая фигура, басовито провозгласившая:

– Хорхондий Никитич! Ну наконец-то! Я уж думал, придется мне тебя сюда самому выводить. С прибытием, дорогой!

– Хорхондий? – изумленно раздалось с той стороны поляны, куда сбежали от дружественного огня Антон и Леха.

– И я рад тебя видеть, Варсонофий Мусатеевич, – смущенно прокашлялся Никитич. – Но все же признай, что очень в точку я попал.

– Э-э-э… – столь же смущенно раздалось со стороны двери. – Думаю, что мы можем и просто, по-свойски… Варс и Никитич, ты же понимаешь старого друга…

– А можно нам войти? – прервала обмен любезностями Весняна. – Темнеет, да и мы после долгого путешествия.

– Конечно, конечно! – фигура важно выплыла из двери и превратилась в приземистого человечка, обряженного в нечто среднее между цветастым халатом и зипуном, отдаленно напоминающее канувшее в Лету Антоново пальто, предназначенное для восхищения питерских бомжей. – Мне ваш несравненный Вован давно поведал, что вы найдете себе здесь пристанище, и все местное сообщество ждет это волнующее событие…

– Длинны лапы у Вована, – опять пробурчал Митромир.

Внутри берлога оказалась большой, ярко освещенной пещерой, представлявшей собой, по мнению Весняны, лесной кабак в худшем варианте, о чем она сердито и высказалась. По краям пещеры тянулись столы и лавки, а в центре ее пылал еще один костер, дым от которого уносило в темнеющую в потолке дыру. На каменных стенах прилепилось нечто, смахивающее, по мнению Антона, на светящихся слизняков – было их много, и они медленно перемещались, неуверенно помаргивая бледным светом. В стенах виднелись проемы, ведущие, видимо, в другие пещеры и прикрытые грубо сколоченными дверями.

– Вы где-нибудь видели такую роскошь? – хвастливо вскричал хозяин берлоги, указывая на покрывавшие лавки медвежьи шкуры. – А в особых покоях у меня такожде есть и шелка китайские…

– Однако же годов Степки Разина, – ехидно прошуршал в бороду Никитич, но спорить не стал.

Но особое зрелище представляла публика, рассевшаяся за столами и громкими кликами приветствовавшая путешественников. При виде ее Леха начал медленно зеленеть, а Антон просто открыл рот.

– Позвольте познакомить, – вкрадчивым голосом опытного телеведущего проворковал Варс, видя их реакцию. – Это вот мои сородичи, домовые-овинники…

Он указал на приземистых мужичков, до глаз заросших бородами и обряженных кто во что горазд – и в скверные китайские куртки с разошедшимися швами, и в задубевшие от старости полушубки, найденные, как видно, в самых различных овинах. В принципе, ничего необычного в мужичках не было, таких полным-полно на любом московском вокзале, но вот дремучие бороды, и особенно глаза, ярко горевшие из-под лохматых бровей зеленым, заставляли задумываться.

Были тут сородичи Вована – лешие, похожие на неимоверной толщины коряги, обряженные в дубленки и очень важные, с мощными задубелыми затылками, с глазами, отсвечивавшими красным. Видимо, они считались тут элитой. Особое впечатление производили сновавшие по залу синюшные девицы в легких развевающихся одеждах – русалки. Если бы не мертвенно-синий или зеленый цвет кожи, кое-где усеянный блестками чешуи, они вполне могли бы сойти за эротическую массовку в провинциальном шоу или на корпоративной вечеринке. «У меня есть надежная камера хранения, – гордо поведал Варс. – Там русалочки хвосты свои хранят. Они у них съемные. Прогрессивный народ нынче пошел».

В дальнем от входа углу пещеры восседало полуголое приземистое существо, более напоминавшее не до конца наполненный бурдюк – с отвисшими складками на брюхе и боках, широким лицом, уходившим сразу в подобие плеч, и жабьим ртом с толстыми губами. Башку этого создания венчала крохотная кепка, непонятно как державшаяся на скользкой и потной лысине.

– Наш водяной, хозяин всего болотного края, – почтительно прошептал Варс. – Именем Кожулярви… Он русалочек поставляет. Не всегда, однако, свежих, – и печально вздохнул.

Свиту водяного составляли бугристые существа со всевозможными наростами, в которых путники сразу признали шишиг, благодаря памятной стычке с одним из представителей этого славного племени. Но вот следующего фигуранта не узнал даже Никитич.

– А это кто? – вопросил он не без испуга, указывая на громадную волосатую фигуру с заостренным затылком, мерно покачивающуюся за столом, достававшим ему до колен. – На орка не похож… Посимпатичнее будет…

– Этот? – мельком глянул Варс. – Да забрел тут к нам из соседней тени, даже не из мира. Говорит плохо, соображает туго, кличет себя Ойку.

– Так это ж снежный человек! – не удержался Антон. – Или йети их еще зовут.

Однако представление избранного общества прервал громкий стук, словно на пол уронили большую тыкву. Это упал в обморок Леха, не выдержавший натиска инородцев на его благородную скинхедскую душу.

***

– Ну что это такое! – возмущался в благостной тишине гималайской пещеры Радегаст, сидя в любимом кресле и потягивая изобретенный им коктейль с авторским названием «Путь в нирвану». – Этот несносный мальчишка грюкается в обморок при виде простого водяного! Что же он скажет, увидев меня в образе… дракона, например… – и мечтательно зажмурил глазки.

В туманном шаре, плавающем перед ним, ясно отражался весь бомонд «Веселой берлоги», озабоченно хлопочущий вокруг Лехи. Бравый наставник кожаной молодежи, открыв глаза, увидел над собой целый сонм бородатых, лысых, шишкастых образин, стукающихся головами и сверкающих разноцветными глазами, и чуть было окончательно не отошел в мир иной. Из шара донеслись озабоченный вопль Никитича и сердитая ругань Митромира.

– Экспедиция… – ворчал Радегаст, вдыхая сухой и теплый воздух пещеры. – Апчхи! Тот этот баг Бидробир ныряет в суп с грибами… – насморк, похоже, отпустил его не до конца. – То натыкаюсь в лесу на Бесняну, которая пытается выйти на связь с кеб-то, пока ее друзей ошарашивают инобирным оружием… Теперь этот ушибленный в оббороки падает…

Взгляд его прояснился от чиха и вонзился в шар. И в нем он увидел внимательное, спокойное лицо Антона, с любопытством вглядывающегося в обитателей берлоги.

– А вот это обнадеживает… – в раздумьи пробормотал солнечный бог, плотнее закутываясь в теплый халат с золотистыми искорками. – Только вот что делает рядом с берлогой посланец Темных? Караул не выставили, разгильдяи…

И шар показал ему темную шишкастую фигуру, зябко протягивающую из-за деревьев лапы-ветки к жаркому костру на поляне…

Глава 15

Как выяснилось, в разветвленных покоях «Веселой берлоги» оказалась не только пиршественная зала. Почтенный Варс оборудовал свое заведение и прочими скромными радостями, как-то: сауной с подземным озером, уединенными пещерками с душевыми кабинами, которые он не без гордости называл «кабинетами», и даже чем-то вроде кегельбана. Были здесь и прачечная, и кухня, а в отдельном крохотном «кабинете», оборудованном блестящим металлическим столом, похожим на разделочный, восседал маленький носатый человечек с темными глазками, обряженный в белый халат и меланхолично пивший кофе.

– Это у меня лекарский кабинет, – гордо поведал Варс. – А ведает им самый настоящий лекарь. Гаваз его кличут.

– Ну, вот, и здесь гастарбайтеры, – скривился оживший Леха.

– А что делать, – вздохнул Варс, – ежели никто из местных жителей не соглашается врачевать кикимор, леших и русалок… Да и Гаваз этот не доброй волей сюда попал.

И поведал историю меланхоличного лекаря…