Темь. В поисках истины

Начали изменяться и руки неудачливого совладельца торгового дома, все более напоминая зеленые лягушачьи лапки с пупырчатой кожей, а ноги неестественно выгнулись, отчего затрещали брюки…

– Никитич, перестань, – решительно сказал Митромир. – Нельзя нам светиться!

Дед молчал и упорно сопел. В огромных глазах Витька бился животный ужас.

– Дед, прекрати! – резко прозвенело в воздухе, и словно огромный прозрачный молот бухнулся на затрещавший пол, отчего весь дом ощутимо покачнулся.

Никитич удивленно взглянул на Весняну и, помрачнев, сдался.

– Шут с вами, – пробурчал он. – А наказать его надобно было…

В углу раздался мягкий стук. Витек свалился в обморок.

Глава 10

После столь плодотворного завтрака компания двинулась в дальнейший путь. У крыльца торгового дома кланялся, словно заведенный, его совладелец. Немногим ранее Витек, слегка отойдя от шока, но все еще поквакивая, бурно рыдал и клялся, что не имел в виду ничего плохого, говоря о малолетках, а всего лишь хотел проверить гостей на «вшивость». И что в их краях очень даже трепетно относятся к охране детства и материнства. В какие-то моменты он стал смахивать на старую и ужасно злобную даму из депутатского сословия, чья искренность представляла настолько отвратное зрелище, что даже многотерпеливый Митромир не выдержал и повелел Витьку заткнуться. Как считал опытный маг, чем честнее глаза у политика или чиновника, тем больше они врут и воруют. И не в силах больше вынести Витьковой искренности, он отдал приказ немедля отправляться в путь.

– А ты, – напоследок сказал Никитич хранителю пупкинских гастрономических тайн, любовно поглаживая бороду, – смотри у меня. Будешь такожде шкодничать – найду и превращу. В шишигу. Али в головастика. И баланс мне не помеха. Пусть его бухгалтеры считают…

Витек от страха перешел к приседаниям, удивительным образом сочетая их с поклонами.

– Квак! – с готовностью молвил он. – Мы завсегда… Приходите еще. Квак!

– Квак, – ответствовал дед, и джип умчался по заснеженной дороге.

Леха, едва забравшись в машину, с пыхтеньем полез через спинку заднего сиденья в багажное отделение под предлогом приведения в порядок вещей, в спешке сваленных туда после свето-шумовой стычки на лесной опушке. Затем послышалось его довольное кряканье и далее – щелканье открываемой банки с пивом.

– Алексей, – строго сказал Митромир, не поворачивая головы.

– А че? – недовольно пробурчало из багажника. – Имею я право нервы подлечить? Считай, от самого Питера сухой еду. Как лист… Мы так не договаривались.

Наглый скинхед-перестарок совершенно забыл, что в поход его взяли без всяких предварительных условий. Митромир только крякнул, а Весняна хихикнула.

– Тем более, – донеслось вновь из багажника, – что пива тут и не осталось.

– А куда ж оно делось, ежели ты сухой был, как лист? – удивился Никитич.

Леха соблаговолил ответить лишь бульканьем и причмокиванием. Ему было некогда.

Черный «круизер» лихо поглощал километры дороги, открывавшей путешественникам заснеженные леса, поляны, покрытые льдом озера, сиявшие ослепительно белым нетронутым снежным блеском, и над всем этим великолепием все еще продолжало хмуриться зимнее небо, раздумывая, чем наградить землю – то ли дождем, то ли снегом. Великолепный пейзаж портили лишь встречные фуры, шибая джип потоком воздуха вперемежку со снежной крошкой и грязью. А затем стали попадаться самосвалы с песком и гранитной крошкой.

– Так, – совсем по-митромировски произнес Антон, вглядываясь в лежавшую на его коленях карту. – Вот тут где-то карьер. Рядом с границей. Самосвалы оттуда. Значит, скоро встреча с погранцами. Что там Витек говорил?

– Бабло или водка, – философски прозвучало из багажника. – Как по всей России. Чего еще?

– Это какие такие баблы? – строго спросил Никитич. – Чегой-то я такого не слышал. Этот квакун пупкинский про баб ничего не говорил.

– Бабло – это бабки, – доходчиво объяснил Леха, распространяя по салону неубиваемый запах ячменного напитка. – А также капуста, тугрики, зелень, мани, сокровища.

– Э-э-э… – Никитич после общения с Витьком соображал туго. – Бабки? С сокровищами? Да где ж их взять! Такие старушенции тока за морем и водятся.

Митромир хрюкнул. А Леха нагло заржал.

– Все это вместе – деньги, – попытался объяснить Антон. – Никитич, ты же в Питере крутился, должен знать народный фольклор.

– И крутился! – начал злиться Никитич. – Тока вот про бабушек с сокровищами не слыхал! А капуста воинам зачем? Да еще зеленая?

Тут уже Весняну пробил заливистый смех. Никитич сверкнул на нее синими глазищами и фыркнул, словно рассерженный кот, а его борода грозно распушилась веником поверх шубы.

– Ша! – предостерегающе сказал Митромир. – Фырканье домового не к добру. Никитич, не обижайся на глупую молодежь. Куда ей до нас! И не фыркай, пожалуйста.

Волшебное слово вежливости произвело на деда надлежащее действие, и его борода вновь приняла пристойный вид.

– Про тугрики теперь припоминаю, – важно кивнул он. – Знакомый шаман Вася их любил. Как щас помню: тугрики он требовал, когда при царевом дворе камлал. А были еще червонцы, катеринки, лимоны… Много чего. Это в прошлом веке. Вот в позапрошлом…

Углубиться в нумизматические изыскания деду не дал Антон.

– Вот и мост, – философски произнес он. – А за ним, похоже, вояки нас ждут.

Однако мост они проехали на удивление беспрепятственно. Зато через пару километров узрели бетонную «змейку» поперек дороги, чадящий костер и нечто вроде деревянной будки, из которой уныло выглядывали два заморенных солдатика в бушлатах. Повинуясь дорожному знаку, предписывающему движение с черепашьей скоростью, Митромир осторожно подъехал к бетонной балке, перегораживающей половину дороги, остановил машину и с надеждой воззрился на равнодушное лицо подошедшего юного стража границы.

– Ну, родной, что брать будем? – спросил он, опустив стекло двери. – Бабло, спирт, водку?

Солдатик помялся и заглянул в джип, оглядев всю разношерстную компанию. Понятное дело, его взгляд дольше всего задержался на румяном личике Весняны, просто похорошевшей в камуфляжном комбинезоне.

– Закурить не найдется? – стеснительно спросил он.

Митромир пожал плечами и вытянул из кармана пачку «Мальборо».

– Спасибо, – солдатик вновь заглазелся на Весняну. – А это… Пропуск имеется?

– Нету, – Митромир широко развел руками.

Лицо солдатика изобразило мучительную борьбу с совестью.

– Тогда, – наконец, решился он, – блок. Сигарет.

Боевой маг молча выудил из недр «крузака» требуемое и сунул в окно.

– Погоди-ка… – Весняна протянула солдатику большую плитку шоколада. – Возьми-ка на сладкое.

Веснушчатое лицо стража границы широко расплылось в улыбке, и сразу стало видно, что это просто восемнадцатилетний паренек, которого одели в чужую одежду, а на плечо повесили неудобную железку с дулом и прикладом.

– А вот это с орехами, – высунулся из-за плеча Митромира Никитич с другой плиткой шоколада, по размерам более напоминавшей доску для глаженья белья. – Держи, сынок. Сладким-то, поди, не балуют?

Сияющий солдатик отрицательно мотнул головой и лишь сделал приглашающий жест в сторону запретной Карелии. Митромир молча кивнул и тронул машину. По ее корпусу, однако, тут же постучали, приглашая тормознуть.

– Через полкилометра сверните влево на объездную, – сказал в окно солдатик. – На главной шакалы духов ловят.