Темь. В поисках истины

– А мне, – встрял Леха, – показалось, что я в барак попал, к зекам, которые на лесоповале.

– Вы чего издеваетесь? – вскипел Витек, мгновенно позабыв обиду, нанесенную женолюбивым прокурором. – Тут особая технология, понимаешь, уникальная! Суп в холоде отстаивается трое суток, чтобы ядренее был. Потому как брага в нем. Иностранцы на карачках выползают! Но очень счастливые. Мы первый раз на немце попробовали: живуч оказался, потому и название такое дали. На память, понимаешь. Иностранцам это завсегда подаем, – и покосился на посланца Радегаста. – Немцам особо…

– А где ты здесь немца видишь? – зловеще спросил Митромир.

– Ну… э-э-э… – Витек заелозил на стуле. – Вот ты, уважаемый, на русака не больно смахиваешь. Хотя и говоришь чисто. Ну, я и подумал… Тем более, Вован предупредил: гости будут особые.

– Опять Вован, – вздохнул Никитич.

– А он завсегда предупреждает, когда, кого и как встретить, – простодушно сказал Витек. – Кое-кого, бывает, и в прорубь, а уж зарубежных – обязательно с супом и пупками. Экстрим, понимаешь! Бренд, – важно закончил совладелец.

Вся компания молча смотрела на него.

– Ну, а пупки? – спросил Антон. – Где они?

– На сегодня не заготовили, – вздохнул Витек. – Вот только из чего сделаны – не скажу. Коммерческая тайна. А ежели ее раскрою, вы у меня так и не позавтракаете. Как я потом перед Вованом отчитаюсь?

– Вот что, – решительно сказал Митромир. – Неси нам чего-нибудь попроще. Только без пупкинских штучек. А не то я Вовану тут же позвоню. С твоего мобильника, который из кармана у тебя торчит. Сечешь?

Витек горестно вздохнул и покорился судьбе. В итоге путешественники вполне приемлемо позавтракали, не опасаясь за жизнь. А потом Витек поведал о некоторых особенностях дальнейшего пути с учетом его близости к финской границе.

Попасть из Ленинградской области в сопредельный дружеский регион – Карелию было делом, с одной стороны, нелегким, с другой – тривиально простым. По словам организатора туристического экстрима, все решалось количеством наличных или, на худой конец, спиртного. Причем стражи границы предпочитали исключительно отечественные крепкие напитки, отдавая приоритет народным сортам. Вроде водки как таковой в любых количествах.

– Там, понимашь, все схвачено, – вещал мистер Пупкин. – И пробраться за так просто не выйдет. Граница на замке! – владелец ладожских гастрономических тайн был еще и патриотом.

– Ну, – молвил саркастически Никитич, – а с озера они эдак же все закрывают?

Собеседник замялся, а потом презренно выдал государственную тайну:

– Вишь ли, с озера на западный берег подъехать можно беспрепятственно. Есть у них посудины, но какие-то ржа поела, чего-то на металлолом давно продали, а для других солярки не хватает.

– Видать, мало дают горючки, – посочувствовал зеленым фуражкам Леха.

– Ага! Если ее налево пускать, оно всегда будет мало.

– Ну, – молвил обстоятельный Никитич, – а ежели обратно из Карелии в сторону Питера – они опять будут бакшиш требовать?

– Не-а, – простодушно ответил Пупкин-младший. – Погранцы только в одну сторону работают. Поэтому финнам к нам запросто можно, а нам к ним – ни-ни. Карелия-то с финнами соседничает. Вот наши границу и держат между областью нашей и Карелией.

– Я слышал, если в Петрозаводск ехать, то могут только документы проверить, да и то не всегда. Может, вы накручиваете? – озадаченно спросил Антон. – От кого же вояки эту границу охраняют?

– Выходит, от нас, – столь же просто ответил Витек. – Нельзя нам к финнам всем гуртом. Мало ли, вдруг рванем к ним с бухлом. Чухна ведь на водку хлипкая, перемрет вся.

Лехина рожа посветлела.

– Чем-то ведь мы сильны, – с чувством произнес он.

Витек тоже посветлел.

– А может, мы в баньку? – тепло спросил он. – Оно, банька… Опять же девки. Тут их пруд пруди. Работы нет, мужиков нет, закону нет, что хочешь – то делай. И опять же против Питера – копейки, там народ порченый. А тут у нас чисто, хошь бабу, хошь девку. Хошь – малолетку! Хорошие времена, однако. Ну, че?

Весняна шумно вздохнула и, резко отодвинув стул, пошла к выходу.

– Малолетки – это кто? – ласково спросил Митромир.

Витек воззрился на него, словно на негра, на его глазах слезшего с пальмы в пределах берегов Ладожского озера:

– Как это? Ну, девки, только возрастом помолодше.... Пятнадцать лет, скажем… Хочешь меньше? Будет! Только цена отдельная. Хотя, скажу, я это не одобряю…

Последние слова были спасением для хозяина «Пупков». Потому что стол, за которым они сидели, вздыбился и с грохотом обрушился на Витька, снеся его в дальний угол VIP-зала торгового заведения вместе с сопутствующими блюдами, но оставив в живых. А вся путешествующая компания, за исключением удалившейся Весняны, рвалась к нему.

– Щас я его… – шипел Леха, порываясь к перепуганной физиономии Витька.

– Погодь, – пыхтел Антон, стремясь к той же благородной цели и отпихивая Леху.

Никитич, отталкивая обоих парней, просто грязно ругался нехорошим питерским сленгом, а его борода напоминала вымуштрованную древнегреческую фалангу, ощетинившуюся копьями. Причем каждая волосинка выглядела очень воинственно. И он также жаждал внести изменения в конфигурацию совладельца пупкинского бренда.

Всех задержал Митромир. Он своевременно взмахнул рукой, и вся возмущенная компания оказалась заключенной в некий пузырь, внутри которого, толкая друг друга, соратники стремились добраться к бездыханному Витьку. Причем, как водится, в давке пострадали они же: Лехе отдавили ухо, Антону съездили по носу, а в воздухе закружились копьеносные обломки дедовой бороды.

– Брейк, – произнес волшебное слово Митромир.

Компания продолжала яростно барахтаться в пузыре.

– Отпад! – злобно заорал маг. – Достали, в натуре! Он нам живой нужен!

Пузырь, мигнув радужной рыбьей оболочкой, исчез, и мстители, натужно пыхтя, свалились на пол.

– Фу, – произнес посланец Радегаста. – Нехорошо воспитывать нравственность с помощью устранения воспитуемого объекта. Кто ее усваивать-то будет, если каждого – столом по башке?

– Народ русский неистребим, – прохрипел Леха.

– Особо если его пинать почаще, – закряхтел Антон, массируя нос.

Никитич подозрительно молчал и лишь сопел, пытаясь придать своей бороде менее устрашающий вид.

В углу загромыхало, и из-под обломков стола боязливо выглянул потомок рода Пупкиных. По его обиженной физиономии торжественно стекали жирные потеки супа а-ля Бош, а к уху прилепилась недоеденная котлета.

– Хоть новую вывеску рисуй, – прищурилась из-за приоткрытой двери Весняна, глядя на Витька – Вместо той толстой девки, что там намалевана.

– А пупок оставить, – злорадно сказал Леха. – В качестве носа.

– Может, колдануть? – задумчиво спросил себя Митромир. – Такую пупкинскую образину потомки точно запомнят.

– В-вы эт-то бросьте, – затрясся Витек, поняв, что бить его больше не будут. – Я В-вовану скажу…

– Скажи, милок, скажи, – неожиданно ласково произнес наконец Никитич. – А я ему еще добавлю. Пинка в мягкое место. Квак?

– Квак, – оторопело произнес Витек, и глаза его стали испуганно пучиться, пока очень быстро не стали размером с линзу ну очень большого телескопа.