Мост Серафина. Хроники отвергнутых территорий

– Первой… или как ее там называли. Первой Фермерской.

– Давно это было?

– Лет восемьдесят назад.

– Тогда Ниневия и Перронт делили новые земли. Пастбища, пахоту. Понатащили кучу орудий и стреляли во все стороны. Там дальше на запад до сих пор видны окопы в степи, и плугом выворачивает старые гильзы. Мы все тогда были моложе, чем ты сейчас.

Он развернул каску и показал кривую вмятину на боку-

– Видишь? Так бывает от осколка. Луису тогда повезло, получается.

Я осторожно проглотил разжеванный орех и поинтересовался.

– Убивали людей?

– Только этим и занимались.– подтвердил сосед справа.

– С утра до вечера.– согласился другой слева, снимая нагар со свечи кончиком ножа.

– Зачем?

– Я ж тебе говорю- делили земли.

– А пушки где взяли?

– Приперли с собой..с Земли. Как металлолом. И снаряды. И винтовки. И пропасть всякого хлама… Вот и пригодилось.

– Кто же знал, что потом этими землями потом будут торговать и банки всякие торгаши, и эти все пограничные линии …за которые нас резали, как баранов…

– Стоят дешевле карандаша, которым их нарисовали.

Кто- то поднял назидательно палец:

– Все дело в том, кто получает закладную на землю.

– Небо вот никто не делит.

– Ещё чего. За облака нет дураков воевать.

.– Зачем тебе Луис?

– Хотел купить у него несколько бутылок Черного Россомарша.

– Кто тебе сказал, что он им торгует? Охра, небось?

– .Она показала дорогу.

– А.Я видел, как она заезжала сюда.

Кто-то из стариков вышел и вскоре вернулся с деревянным ящиком, из которого торчали пыльные бутылочные горлышки.

– Тебе восемь бутылок. Каждая..сколько? Мануэль?

– Луис брал по триста чиво.

Отсчитывая деньги, я спросил:

– Охра сюда придет?

– Нет. Они с Бертой не особо ладят.

Я вытащил одну бутылку, и поднес ближе к свету.

– Все как положено..Этикетка из старой купюры в 10000 Круз, вот роспись Луиса.

Я переложил бутылки в свой рюкзак, тщательно заворачивая каждую в тряпье, и одну оставил перед собой на столе.

– Э нет, – сказал мне Мартин.-Не надо этого делать.

– Чего не надо делать?

– Он хочет тебе сказать, что в эту ночь в этом доме не надо пить Черный Россомарш.

– Я только попробую!

– Пусть пьет. К тому же он ждёт Луиса, а с Фермером Луисом сейчас говорить надо, держа в руке стакан. Да ты и сам это знаешь, чего я тебе рассказываю!

Я аккуратно вытащил пробку, наполнил мятую железную кружку и отхлебнул.

Терпко, кисло- сладко, в нос бьёт лежалой травой… Ничего особенного.

– Ничего особенного- вслух сказал я. Сидящий напротив усмехнулся.

Я обвел взглядом все помещение, все эти облупленные каменные стены, лопаты, тачки, лестницы, канистры, связки шлангов и проводов. Потянул носом запах сырой земли и влажного сена и засмеялся.

– Вот объясните мне, – произнес я весело.– Оно того стоило? Лететь за 50 миллионов световых километров, чтобы здесь, в новом мире опять жрать баранину с чесноком и стрелять друг в друга из пушек. А?

– Чем тебе не угодила баранина?

Я смотрел в кружку, обдумывая ответ, и в этот момент услышал тихий и очень отчётливый звук, который шел из темноты двора, куда выходили ворота сарая.

Я поднял глаза на своего собеседника, и звук раздался снова, и тут я узнал его и вспомнил – это был обычный, дребезжащий от старости велосипедный звонок.

Меня разбудил надсадный, беспокойный звук. Я поднял тяжелую голову и через лобовое стекло увидел рассветное серое небо и глухую стену холмов. Ветер бросал в стекло горстья пыли и сухой травы, вокруг стояла тишина. На капоте «Резерфорда» сидела Охра, дымя сигаретой. Мой «Шнейдер» не унимался, продолжая ритмично гудеть

Охра отбросила окурок и заглянула в салон.

– Тебя вызывают.– выдернула из-под мешка телефон и придвинула к моему носу.– Ответишь?