Мост Серафина. Хроники отвергнутых территорий

– Ага.

– Не ага. Есть проблема. Монк хочет от тебя с Луисом какую-то штуку.

– Diafo! Начинается! – проговорила она, глотая воду.

– Что за штука? Почему бы не отдать? У него глаза белеют, когда он говорит о ней…

Она оторвалась от фляги и тяжело выдохнула:

– Я не могу это отдать!

– Погоди!

– Не могу!

– Я знаю, что это!!

Она изумленно замолкла.

– Porka ma… Откуда?

– Догадался.

– Нуууу?

– Это передатчик. Мне трудно сказать больше, но попробую. Смотри- это передатчик, небольшая штука, помещается в обувную коробку. Принцип действия мне неясен, но он хорошо работает в тектонике Сети, эээ… как тебе сказать попроще. Он широкополосный. Ему не требуются ни батарейки, ни аккумуляторы. Да?

– Что? А, да.. без батареек. Откуда знаешь? Монк не мог этого тебе сказать, он его в глаза не видел. Как ты догадался?

Я вытащил из своего мешка папочку, отщелкнул магнитную застежку и выудил пластиковый блестящий листочек. Помахал перед ее носом и сказал:

– Совсем недавно ты, или твой Луис передачей вот этого самого файла за восемнадцать секунд сожгли мою станцию «Равнинная». И я прибыл сюда взыскать этот долг, bebita! Так что выкладывай, как есть, что вы там нашли 20 мая, в день святых Кристиана и Бернарда, много лет назад! Хочешь, чтобы я тебе помог- рассказывай!

Агнесса переползла вперед, обстоятельно высморкалась, пригладила волосы и закурила.

Дымчик

«Как я тебе говорила, Луис держал овец, породы ниневийский линкольн. Это очень крупная порода, и бараны доходят до 150 килограмм. Баранов всегда надо держать в отдельных загонах и запускать время от времени к стаду. Спустя полгода как я появилась на ферме у Луиса, его катумская овца по прозвищу Метанойа понесла ягненка. Знаешь, здоровенная такая теплая, шерстяная. Я находила ее в стаде по малиновым биркам на ушах и ходила за ней по пятам. Она мне казалась ужасно уютной, и душный запах ее шерсти меня успокаивал как ничто другое. Бывает зароешься пальцами в ее шерсть и сидишь, подсунув под нее ноги и смотришь на горизонт. А она трясет ушами, трескает яровую соломку и срет горошком. Сначала бегала от меня, но потом привыкла, потому что я приносила ей самых вкусных древесных веников и свеклы. Я не знаю, как сказать, но именно Метанойа подняла меня на ноги после приюта. Так вот, пришло время, Метанойа понесла. Мы с Луисом ее обхаживали и в стойле, и на базу, следили, чтоб пол на помосте был тепленький.

И вот однажды в мае, когда налетают грозы, один из баранов… Вообще эти парни-бараны друг друга на дух не переносят, но их загоны надо держать рядом. Каждый чувствует соперника и постоянно норовит разнести свой загон. ТОгда они активные, чувствуя соперника и хорошо кроют овец. И когда, начинается битва, грохот и треск стоит такой, будто забивают сваи. Так вот, один из баранов по кличке Шварц, с необычным цветом шерсти, с четырьмя необычными рогами – два загнуты вперед, два назад, отливали на солнце черным золотом. И взгляд у него был пристальный и неприятный. И ещё он бегал быстрей всех, и характер и повадки у него были как у наемного убийцы. И вообще, это был не баран, а мотоцикл какой-то..

Шварц был самый сильный, Луис в нем души не чаял. И вот однажды, когда Луис чинил загон, Шварц оборвал веревку, разбил башкой засов на своем загоне и умчался в степь. Луис его едва успел догнать и притащить в кузове..

В то время собиралась гроза, шла как раз со стороны Моноцентраля, небо было черным, как свинец и порох. И пока мы возились со Шварцем, с база исчезла Метанойа. Весь день она блеяла, мыкалась, оглядывалась и Луис сказал мне что скорее всего ночью она принесет. И тут она исчезает! Ушла через разбитые Шварцем ворота прямо к страшному грозовому горизонту, бросив и теплое стойло и мою свеклу. Что ей тогда в голову взбрело никто понять не мог, бросились искать но ее и след простыл. Тогда Луис помчался в степь на своем пикапе, потому что холодные первые крупные капли дождя упали на землю. Короче говоря, я простояла у дальней ограды весь вечер, все ждала Луиса, но его не было. На краю неба разразилась такая гроза, будто земля и облака местами менялись. Я перепугалась до икоты, стояла мокла под дождем и ревела от страха, Берта орала на меня благим матом, стараясь загнать в дом, но я с места не сдвинулась, только под утро села под столб и задремала.

Луис пришел пешком с запада в предрассветный час, обессиленая Метанойа плелась за ним, волоча веревку. Луис был пьян, весел, исхлестан высокими травами. Он поднял меня, дремлющую у ограды, положил на плечо, как тряпку, и зашел в дом. За пазухой у него верещал сверток с кудрявой нежно -розовой мордочкой. И Луис сообщил мне, что нашел Метаною в самых зарослях Волопасова круга, среди гнилых ящиков из-под селитры, мотков колучей проволоки и бараньих черепов. Волопасов круг считается местом нехорошим, проклятым, потому что туда всегда бьет Серафин в такие ночи, и ничего не растет и дрожат седые тени. И тогда Луис сказал мне, что этот новорожденный ягенок будет самым необычным бараном во всем поголовье, еще круче чем его папаша- конченое тестостероновое хулиганье Шварц. Вот так и родился Дымчик.

А еще в левой руке он держал флягу с настойкой «Россомарш». Он гнал ее из Серафиновой травы, гнал сам и старался восстановить тот самый рецепт, который когда-то благословил Тилочете Морган, первооткрыватель этих земель. И до этого у него получалось просто забористое пойло. Но из грозовой ночи он принес в своей фляге самый настоящий Негро Россо, тот самый, от которого небеса разверзаются над твоей головой, и ты способен видеть и говорить всех, кто был на этих землях, и кто еще будет! Он принес рецепт и отныне им торговал столько, сколько мог произвести. Секрет? Да, после этой ночи у него появился секрет… Он обещал его мне открыть перед самой смертью. Безносая будет сидеть на этой лавке справа от двери, сказал он, и я расскажу тебе.

Агнесса перевела дух и опять прилипла к бутылке с водой, выкачивая глоток за глотком.

– Но поскольку он жив и здоров, я секрета этого не знаю пока. Многие к нему ходили, предлагали бешеные деньги, но Луис только смеялся и выгонял их прочь, предварительно накачав Черным Россо в насмешку. И ты не вздумай клянчить у него секрет Россомарша, кстати!

– Не собираюсь.– тихо сказал я и постучал по умирающей стрелке уровня топлива. —Все, давай заправляться…

Я остановил икающий от недоедания «Резерфорд» и вытащил одну канистру. Агнесса держала воронку и смотрела на горизонт. Она словно оцепенела от нахлынувших воспоминаний.

– Я точно знаю, что в ту ночь Луис нашел Дымчика в месте, которое у нас называется Серафинова Лощина. Это очень старое кладбище в степи, там мало могил и там редко хоронят. Сейчас принято сжигать, и пепел высыпать на клумбы в Городском Колумбусе. А тут, в деревнях хоронят по старинке. На моей памяти не умер никто, и поэтому кладбище без свежих могил. Оно больше похоже на футбольное поле. Еще рн принес Новый Россомарш..

– Короче говоря, то что требует Монк, Луис нашел той ночью. Принес с собой, да? Ведь не за рецептом Россомарша он гоняется, правда?

– Да, – тихо сказала Агнесса.– Теперь я тебе скажу что-то, что сказала когда —то Монку. А ты слушай. Заводись, едем дальше!

– Говори.

– Если говорить об этом, как о обычной вещи, смысла не будет. Никакого смысла! То есть он будет, как если бы я сказала: Луис нашел кирпич! Ага, скажешь ты, ясно, значит все дело в кирпиче! Ага, скажу я, в нем самом, мать его за ногу. А ты скажешь – вот бери этот кирпич, отдавай мне, я отнесу его Монку, пусть подавится, а мы помчимся на быстрой roketos в другие края. Так ты думаешь?

– Именно так, bebita, а как еще? Если это можно внести в руках, значит можно и отдать!

– А ты думаешь, – тихо произнесла Агнесса, – я не пыталась сделать так раньше? Ну, что бы не попадать в дурдом, например..

– Ну, может быть, ты очень упрямая. Нет?

– Я от всей души хотела поделиться этим с Монком. Но Рыжий меня честно предупредил – Монк никогда не возьмет этой вещи в руки, потому что никогда ее не увидит. Хоть по голове его бей этой… вещью. Никогда!

– Не понял.

– Я тоже не понимаю. Я показывала ему. Он будто с ума сходил, говорил что ничего не видит. Рыжий прав оказался.

– Ну, друзья мои…, – не зная что сказать, проговорил я. Тогда просто хотя бы скажи, что это? Камень, ключ, кольцо?

– Рыжий посоветовал называть его – «piloto»

– Пилот? Э-э-э..в смысле летчик?

Агнесса спрятала лицо в ладонях и засмеялась.

– Давай так! Мы как поедем назад, я постараюсь тебе его показать. А там пусть будет как будет. Сможешь – хватай его в руки и беги со всех ног к Монку, а я побегу следом за тобой, уж будь спокоен. А я попрошу Рыжего, пусть на этот без выкрутасов.

– Как скажешь. Интересная, видно, штука, этот pilot.

– Чего-то я устала.– вдруг сказала Агнесса.– Я немного посплю, ладно? Нам прямо, у нас..– забормотала она, – курс прямой как стрела! Увидишь синюю водонапорную башню по главной дороге, сворачивай налево.

И она тут же заснула как убитая, а наш караван помчался, опять набирая скорость к горизонту, где, чуть левее от нашего курса опять засветился «португальский кораблик», на этот раз он был невиданного ярко-желтого цвета и распускал багровую мантию. Агнесса спала, обняв мои мешки, храпел, сияя железными зубами Эурарио Пенумбра в своей несчастной колымаге и невдалеке опять бежал по степи сумасшедший Вака. Мы поднялись на грейдерную дорогу, промелькнул указатель «Парма- Романо- 18 км», я аккуратно затащил следом прицеп и стал глазами искать синюю водонапорную башню.

18 часов до начала мятежа.

МЕТАНОЙА