Мост Серафина. Хроники отвергнутых территорий

– А курево?

Охра отсыпала ему сигарет и он ушел за холм.

– Что теперь делать?

У нее был беспомощный голос и дрожащие холодные руки. Смерть Луиса будто опрокинула ее, дрожащие холодные руки висели между колен и казалось шевелились на легком ветру.

– Монкада знает, как думаешь?

– Не знаю… Почему он умер? Он не болел… Слушай, я правда не ничего не знала, мы виделись совсем недавно. Я не стала бы тебя обманывать. Ты мне веришь?

– В таком возрасте бессмысленно спрашивать о причине смерти. Я верю тебе.

Я встал, обошел скамейку с неподвижной Охрой. Она была похожа на спящую птицу. Все вокруг- пятна солнца на склонах кладбища, густой, тягучий воздух, ветер – все замирало с каждой секундой. Я поднялся на остыпь кладбища и посмотрел в поле. Линия над горизонтом опять наливалась, на этот раз стальным блеском, и с разных сторон неба в зенит не спеша карабкались по тяжелым кучевым облакам отблески. Будто кто -то бегал там, в высоте с осколками зеркала в руках. Будет гроза, понял я. И сегодня будет еще одна вспышка. В той стороне, где небо перерезал Орбитальный Ниневийский Лифт, синева неба превращалась в тьму.

Я бегом спустился к скамейке.

– Я понимаю, тебе нужно погоревать… поплакать. Но у тебя еще будет время на слезы, а у меня уже нет. Вставай, mamasita, вставай нам надо ехать, нам нужно много сделать!

Она вытерла щеки и глаза, не снимая очков.

– Что ты хочешь?

– Покажи мне Круг Волопаса.

– Смотри на небо, туда не надо сейчас ходить.

– Вставай!

Я почти потащил ее за руку к «резерфорду», она слегка упиралась, что-то бормотала, но я не обращал внимания. Наш попутчик стоял рядом с открытой дверью «резерфорда и не спеша курил, разглядывая столбы с ангелами на входе.

– Заводи! – я отправил Охру за руль. Слушай, друг! У нас очень мало времени, мы оставим тебя у водонапорной башни, тебя довезут местные, я уже договорился. Дашь ему 20 чиво. У тебя есть деньги? Нет.? Возьми.

– No.

Мне показалось, что я ослышался

– No. Отвезешь меня в Моноцентраль.

Я продолжал протягивать ему деньги, но он их почему-то не брал, и правую руку прятал за спиной. Я посмотрел в глубину салона и увидел, что в моей сумке копались.

Я глянул на Охру, она сидела упрямо глядя вперед, потом обернулась и посмотрела на то, что Пенумбра прятал от меня за спиной. Потом посмотрела на меня. Мне не понравился ее взгляд.

– Бери деньги.

– Не нужны мне твои деньги, – сообщил он, и навстречу банкнотам из-за его спины вынырнул ствол моего револьвера.– Иди садь вперед, где сидел. Едем в Моноцентраль. Охра знает дорогу.

– Умеешь стрелять?

– Нет, но на тебе научусь. Это хороший perforado.

– Охрита, девочка моя, что происходит?

– Сядь в кочу, Синто, – скрипуче ответила Охра.-Ты, тоже садись.

Она начала быстро и ловко, поглядывая в зеркала разворачиваться, и мы покатились по грунтовой дороге вдоль поля.

– Сука ты.– спокойно сказал я ей, начиная догадываться. Особенно догадки меня ни к чему не приводили, но спокойное, деловитое поведение Охры меня начало переполнять бешенством. Она прямо смотрела на дорогу и молчала.

– Эй, успокойся.– сквозь спинку сиденья меня потыкали твердым прямо в позвоночник.

От бешенства у меня будто заклинила нижняя челюсть. Я, открыл окно до отказа и курил не переставая.

– Надо было на тебя потратить вторую пулю. Сука!

Она продолжала вести «резерфорд», не моргая. От каждого моего слова ее плечи поднимались и опускались, она бешено дергала рычаг переключения скоростей и молчала. Потом я ощутил как ее рука украдкой, так, чтобы было видно мне тянеться к краю моего портфельчика, на лету раскрываясь в указующий жест. Ее палец тянулся к свернутой упаковке от сэндвичей «Тtranzit», забрал зажигалку, коснулся края бумаги и я увидел новые строчки, которые убористо наполняли свободные бумажные поля. Ее указательный палец поднялся к переносице, поправил очки и несколько раз коснулся губ. Вытащить портфель было нетрудно, я принялся копаться в своих графиках и распечатках.

– Куда полез?

– Это по работе..

– А. – сказал Пенумбра, разглядывая цветные принты сферы Томпсона, сделанные спутником. -Здорово похоже на чьи-то кишки. Можно, я возьму еще сэндвич?

– Валяй, – согласилась Охра, и сделала мне раздраженный жест ладонью. «Быстрей!»

Пока Эурарио Пеенумбра засунув лицо в раскрытую упаковку «Транзита», как осел в торбу с зерном, выгрызал мясо между лепешками, я развернул записку.

«Я не могла сказать раньше, lo lamento. Та коча, что сзади везет la bomba, не сыр

Этот хрен от Монкады, они хотят чтоб ты привез la bomba к лифту. Сделают большой explozivo. Монкада сказал мне так сделать, и тогда он отпустит меня с тобой. Я не хотела так, но Монк заставил, этот проснулся внезапно, я еле успела тебе написать. Не знаю как быть, amore. Придумай что нибудь, мы встряли te lo ruego poооооооr favoоооооr»

Я скрутил записку, затолкал ее трясущимися пальцами вглубь сумки и опять закурил.

– DEtener el auto! – коротко сказал я.

– Чего тебе?

– Отлить. Идешь со мной?

– Черта с два, писай в одиночестве. Ну гляди, я тебе в спину целюсь.

Возясь с ремнем я внимательно посмотрел в сторону нашего прицепа.

Мы проехали метров пятьсот и я сказал.

– Почему у тебя вода течет из твоего сыровоза?

– Не знаю.