Конопляный рай

– А почему ты тогда куришь, а он нет? Братья должны быть всегда заодно.

– Надо будет, будем заодно. Хочет, курит, хочу не курю. Тебе-то какое дело? – пробурчал Пашка, вызывающе сверля глазами гостя. – У него свой интерес, у меня свой.

– Ну да. Дурь, стало быть, ты из интереса собираешь.

Пашку последняя фраза заела, и он встал в позу:

– Хочу – собираю, хочу – не собираю. Чё ты меня учишь? И не учи меня как жить, понял?

–А ты меня на «понял» не бери.

– Да хорош вам, нашли о чём спорить, – встрял Андрей. – Из мухи слона делаете. У Димана своё дело, у нас своё, вот и весь базар. Никто никого не давит.

– Понятно, – ухмыльнувшись кивнул Колёк, переглянувшись с дружками. – А если так, то вам по жизни везет. Моя бы воля, ни за что не попёрся бы в эту дыру комаров кормить.

– Но ведь припёрлись же. – Снова полез в бутылку Пашка, недовольный тем, что последнее слово осталось за Кольком.

– Да ты не злись Паха. Я за базаром слежу. У меня ведь тоже братан есть, старший. Откинулся недавно. За драку сидел два года. Мы на него батрачим. Вся ботва на зону идёт, он её гоняет туда, а там его за это бабками подогревают. А он мне дает, я пацанов кормлю. Пока лето, все равно делать нечего, а жить как-то надо. Такие вот дела. Не в обиду Пашок, просто дурь эта уже вот где сидит. Неделю торчим здесь, одичали, а вы нормальные пацаны, что не пообщаться.

– Ну, извини, Колёк. Все чики-чики. Давай по рукам. А как же родичи их?

– Таня со мной в одном подъезде живёт, у него родичи бухают по жизни, им всё пофиг. А Санёк и Жека детдомовские, из Бикина, но у них есть родичи. Да тоже бухают. А у Фасоля вообще никого нет. Есть, конечно, где-то, но он не стремиться. Только в фазанку поступили. Общагу вот дали. А без денег, сам знаешь, никуда. Надо прибарохлиться как следует на зиму. В городе одному жить не сахар. Так друг за друга и держимся. Погоди ещё, старшекурсники разнюхают про дурь, всё вытрясут, волки.

Колькина команда выглядела нелепо. Санёк и Жека, в своих форменных пиджаках на голое тело, с худыми белыми руками, молча наблюдали за своим главарём, реагируя на каждое его слово. Таня отстранённо сидел в стороне на корточках, и глядел на костёр, словно разговор его не касался. Фасоль в длиннющем пальто, делово расхаживал по лагерю, изучая всё, что попадало в его поле зрения. Увидев нож, воткнутый в бревно, он с трудом вытащил его, и стал с азартом подбрасывать верх, чтобы тот делал оборот, потом, два, а потом и три оборота, пока Колёк не остановил его.

… – Вам везет, что на себя работаете. Если я ничего не привезу, брат меня домой не пустит. Проверено. Ещё и наваляет конкретных …

– Ну и как, много натрясли?

– Мы не трясем. У нас тары нет. Всё ладонями трём. Руки, вон, до крови стерли. Хорошо хоть смола попёрла. А так, вроде нормально. Себе останется. Хочу мопед купить, или макаку.

–Ты права заимей сначала, – звонко рассмеялся Фасоль, продолжая упражняться с ножом.

– Права это ерунда. Зато буду на Минске рассекать. А пацаны оденутся нормально на зиму, не ходить же в фазанском, как солдафоны. Вон, Фасоль, как пугало огородное, его даже вороны боятся. –Ребята дружно рассмеялись, в том числе и сам Фасоль. – Там такие шинели выдают, до пяток. Будешь как чучело народ пугать. Даже в кино сходить стыдно. В форме вообще западло ходить.

Все опять дружно рассмеялись, глядя, как Колёк изображает из себя недотёпу.

…-Жаль, хлеб быстро кончился. Пробовали из семян лепёшки делать, но стрёмно, а мука быстро кончилась, да и зелёные они ещё. Может, пару булок одолжите?

Пашка машинально потянулся к сумке, висевшей высоко над землей – единственный способ защиты от мышей и крыс. Но, поймав колючий взгляд Каси, резко повернулся, схватил топор и начал рубить дрова.

… – У нас рыба есть, можем махнуться. Хотя, что вам рыба, свою наловите. Могу финку предложить. Вещь дорогая, из клапана, бриткая, заточку держит, будь здоров. Ну как, махнёмся?

По лицам Колькиных товарищей было понятно, что хлеба они давно не видели. Выглядели они, действительно, жалко: у всех под глазами были синие круги, скулы выпирали, нечесаные волосы соломой торчали во все стороны. Наступила пауза. Кася, делая вид, что занят, возился с маскировочной сеткой, распутывая её, и растягивая её края на земле. В немом ожидании Колёк несколько раз воткнул свой ножик в землю, потом бросил под ноги бычок, цвыркнул сквозь зубы и встал:

– Понятно…

– А давай на спор, – неожиданно встрял Фасоль. – Спорим, что я этот тесак воткну вот в то дерево. –Тогда вы нам буханку хлеба.

– А если нет? – усмехнулся Кася. –То ты тогда нам своё драное фазанское пальто отдаёшь?

Фасоль и без того бледный, ещё больше побелел. Молча блеснув глазами, он почти не глядя швырнул нож в дерево: тесак воткнулся точно в середину ствола. Усмехнувшись про себя, Фасоль подошёл к Касе, и деловито сунув руки в карманы своего пальто, хрипло произнёс: – Ну и кто из нас проспорил? Или чё, зассал?

– Я с тобой не спорил, мы руки не разбивали, – ни на секунду не задумываясь, ответил Кася, поглядывая на дружков. Те стояли растеряно в стороне и смотрели на нож.

– Ну, ладно, чуваки, не кашляйте. – Встрял в перепалку Колёк, уводя за рукав Фасоля. – Привет маме с папой.

Как только гости скрылись, Пашка вогнал топор в гнилушку, и грязно выругался:

– Кася… Ну, ты же проспорил. Ну чё, не так что ли? Тебя за язык никто не тянул. Да что мы, жиды какие, хлеба пожалели, – он развел руки, обращаясь к самому себе. – Пацаны же не на себя батрачат. Кася! Что ты жмешься! Кончится жратва, соберемся и свалим.

Кася упрямо молчал.

… – Да пошёл ты… – Пашка выбрал буханку черного хлеба и убежал догонять Кольку с дружками.

– Да, правильно поступил Пашок, – заступился за него Андрей. – Что мы, жмоты, что ли!

– Ты, Остап, не врубаешься. Сегодня у них хлеб кончился, а завтра они свалят. И скатертью дорога. На хрена нам эти захребетники. У них ни флага, ни родины. Нам же больше дури достанется.

– Кася! Ты меня удивляешь. Сам же говорил, что конопли навалом.

– Ну и что! Пусть валят. На фиг нам хвосты всякие. Сегодня дай, завтра опять придут просить. Чё я не знаю?

– Но они же вчера тебе целый шмат рыбы запросто так отдали.

– Да они уже забыли. Они вчера обкуренные были, как дубы.

– Ты чё, свиснул?

– Ты чё меня, за крысу считаешь? Нет, конечно! Они сами сказали – возьми рыбу. Да чё ты в натуре жалеешь их! Был бы ты один, посмотрел бы я, как они с тобой базарили бы. Чё не видел, как он Пашка за язык тянул, развести хотел, а потом на жалость надавил. Потому, что понял, с кем имеет дело. Не люблю комсомольских. Они все на зону пашут. И все там будут. Думаешь, ножичек он в магазине купил? Такие финки только на зоне делают. Если блатной его увидит у тебя, даже не заметишь, как подтянет за ноздри. Будешь, как бычок на привязи бегать, и хер куда денешься потом. Кончай, Андрюха гнилой базар, завязали. Не обижайся. Вот увидишь, я прав. Сегодня им дали хлеба, завтра тару, потом ещё чего-нибудь… Дай коту молока, он сметаны захочет. Этот народ я хорошо знаю. Здесь закон тайги. Побеждает сильный.

– А как же ты прошлый раз сам на хвосте сидел у пацанов? Ты же сам говорил, что тебя пацаны кормили.

Кася насупился, стараясь не смотреть на друга:

– Неизвестно, кто кому больше должен остался.

Он наконец-то распутал сетку:

– Помоги мне.

– А зачем тебе эта дрянь?

– Сам ты не врубаешься. Это для маскировки. С вертолета не заметят.

– А где ты ее надыбал? Она же большая.

– На полигоне, недалеко от Вяземска, в Тигровом. Промышлял. Дури там мало. Мне салаги за пакет ботвы приперли.