Карго поле

– Вот ведь…ушел-таки, волчина серый, – почти добродушно проворчал Радивой.

– Дозволь, княже, мы с ними поговорим, – шагнул вперед Вторак Ершович, – они нам все расскажут…то есть тебе.

– Нет, не надо так, – шагнул вперед монах Феодор, – дозволь мне, княже.

– Ну спробуй, отче.

Монх шагнул к пленникам и вдруг спросил по-весски:

– Кто из вас говорит на языке русичей? Не опасайтесь, вы остались живы, наш Бог не велит убивать побежденных.

– А мы видели, как ты, человек в черном, бился своим копьем без жалезка и победил троих наших, – ответил молодой чудский воин с синяком в пол-лица.

– Но они живы, рядом с тобой стоят. Ты понимаешь наш язык? Будешь говорить с нашим могучим и мудрым князем?

– А что будет, если я заговорю?

– Князь услышит твои ответы и, если в твоих словах не будет лжи, то он сделает тебя своим голосом и своей рукой в вашем роду.

– Мы получим свободу?

– Да.

– И князь опояшет меня мечом?

– Может быть. Меч – дорогое оружие. Возможно, топор или боевой нож.

– Пусть так. Спрашивай, – обратился чудин к князю.

Князь спросил, своей ли волей напали, не было ли гонцов от чуди со Свиди и от доможирича, что делается дальше вниз по течению, в устье Волги, не видели ли шамана в плаще из шкурок крота верхом на лосе.

Чудин отвечал, что со Свиди гонцов не было, что доможирич требует дань рыбой, поэтому все роды сидят у реки, в устье Волги встали станом русичи – волосовы внуки, правда, несколько лодок с весинами прорвались вниз по реке, шамана не видели, хотя и слышали о нем.

– Как зовут тебя, воин?

– Арво.

– Когда говоришь с князем, добавляй либо «княже», либо «господине», уразумел?

– Да, княже.

– Ярополк, верни кунигасу* Арво и его воинам оружие. Приблизься, кунигас Арво.

Князь сделал некий жест, и Кован подал ему небогато украшенный воинский пояс, на котором, однако, висел кинжал в ножнах.

– Этот кинжал я добыл в походе на далекий юг, когда еще был молодым. Опоясываю тебя, Арво, этим кинжалом на воинском поясе и впредь хочу видеть тебя и твоих воинов в нашей стене щитов. Ныне отпускаю тебя и велю: – дань отныне будешь в Галатинку возить, а новгородцам не давать. А буде придут брать силой – вольно вам как моим людям деять сильно*.

Кован и Радивой надели на Арво пояс. Тот вынул кинжал, поцеловал лезвие.

– Клянусь небом и землей, княже, всегда быть верным тебе и твоим потомкам за себя и своих родичей.

– Клянемся! – негромко, но дружно поддержали нового вождя бывшие пленники, в одночасье из рабов превратившиеся в дружинников.

Пока варили варево, перевязывали раны (убитых русичей не было, но легкие ранения получил десяток воинов) в том числе и чудинам, князь и Даниил наставляли Арво – как избежать крови и поднять свой авторитет, укрепить свою, а, значит, и княжескую власть в верховьях Онеги. Когда варево поспело, русичи пообедали и по светлому времени решили плыть дальше. По словам галатов и Арво дальше течение сильно убыстрялось, река изобиловала порогами и перекатами. Так что был шанс за остаток дня доплыть до места впадения в Онегу Волги. Арво уверял, что вся река принадлежит в этих местах их роду и опасаться засады не нужно. Русичи погрузились на ладьи, и течение понесло их дальше. Река действительно стала поуже, течение усилилось. Однако, опытные кормщики не зевали, и ладьи шли без происшествий. Галаты хорошо знали здешние места, ибо хаживали к Волосовичам водой не по разу в год. Так было удобнее, чем продираться через чернолесье и обходить болота, особенно с большой поклажей. Потому и шли ладьи уверенно, как не в первый раз.

Вот и мыс показался справа, вот и устье Волги. Не уже Онеги она в этом месте, а вода и вовсе одинаковая. На мысу белозерцы углядели избу, обнесенную оградой, малую пристань и несколько навесов. У пристани стояла ладья, возле нее – десятка полтора людей в типично славянской одежде, хотя несколько человек были и в замшевых рубахах, а трое – в меховых безрукавках на голое тело. Вот у этих троих на спинах были мечи, остальные же – с ножами и топорами на поясах. Правда, один, постарше других, держал в руках топорик на топорище почти в рост человека. Топорище, крашеное охрой, было покрыто резьбой. Символ власти. Первой пристала к берегу Онеги ладья галатов, за нею – княжеская. Князь сошел на берег, с ним – Даниил и Ярополк. Радивой, углядев парней с мечами, помахал им как-то по-особенному и, когда они подошли к кромке воды, по веслу сбежал им навстречу. Пожав друг другу руки, но не ладони, а запястья, они отошли в сторону и тихонько о чем-то заговорили.

После обмена приветствиями речной вождь волосичей* с вроде бы несолидным прозвищем Малюта объяснил князю, что весяне прошли на лодках малым числом, двумя десятками, ночью мимо их селища, а потому их не остановили. Да если бы и днем – никто бы их не стал останавливать. Няндомские горы недалече, верст под сорок по прямой, а там всякий народ ходит. И реки оттуда – Нименьга да Няндама – текут в Волгу, а реки Волос для всех создал, всяк может плавать, если не с войной.

– Охотники видели много следов крупного лося вокруг селища, кружил кто-то верхом на лосе, высматривал, поди, что-то, – закончил свой сказ Малюта.

– А куда ушел?

– Ушел вниз по реке, на перекате на ту сторону переправился. На Горку, никак, поехал, там у них капище старое, много летов чудины, да и емчане иной раз там требы своим богам кладут. Мы ее так и прозываем – Марина горка.

– Ух ты! – не удержался Даниил, стоявший рядом с князем, – неужто самой Маре требы кладут?

– Поди знай, но черепа человечьи на ограде видели.

– Добро, Малюта. Дельно все обсказал. Знаю, претят тебе такие разговоры, но это – мой долг спросить: – не надумали креститься? Все русичи давно Христа приняли, одни вы упираетесь.

– Княже, мы уважили тебя, у нас на капище рядом с нашими богами стоит и крест в честь вашего Исуса. Не требуй большего, дай нам жить так, как наши пращуры. Сам ведаешь, польза тебе от нас есть, а вреда никоторого. Кабы не мы – давно бы гультяи* с Нянды* на Онегу и по ней на полдень воровать ходили бы.

– Знаю, пото и терплю ваше своевольство. А вот когда наполнится здешняя земля народом крещеным, что делать будете? Отринете старых богов или дальше в леса побежите с обжитых мест?

– А там, княже, видно будет.

– Ну ладно. Об остальном с Ярополком гутарьте.

Малюта слегка поклонился князю. Видно было, что эти двое могли бы быть друзьями, но доныне и сейчас были недовольны очередным разговором. Зато с Ярополком разговор завязался оживленный, громкий. Недовольство – это одно, а товарный обмен – совсем другое. Привезли княжеские ладьи кое-какие нужные изделия, коих нет в лесах и самим лесовикам не изготовить. Где, например, взять тонкое и ровно вытканное сукно? Или вот серебро на изделия? Свои кузнецы – умельцы хоть куда, но если болотное железо тут можно самим плавить, то где взять серебро на украшения? Где – бисер на вышивки? Душа русича всегда тянется к красоте, всегда мечтает изукрасить свою жизнь, свой быт, нарядить близких так, чтобы глазу было радостно. Вот и просят привозить, ибо не заплывают купцы столь далеко, даже вездесущие новгородцы только воинскими отрядами рискуют в этих местах ходить и вести какую-никакую торговлю. Князь привез нужное. Пойдет обратно – выйдут из Волги насады, груженые и данью, и платой за товар. Все по справедливости.

На берегу уже вовсю горели костры, в которых доваривалась каша с мясом, ибо зерно у волосичей было, значит, и кашу было из чего сварить. Свободные от дел дружинники и волосичи заводили разговоры, делились новостями. У кого-то были общие знакомые, кто-то и сам был знаком. В процессе шла и меновая торговля по мелочи, кто менял бисер на речной жемчуг, кто наконечники стрел на целебные коренья, приготовленные правильно, кто еще что-то.

Радивой и парни с мечами сидели в сторонке на бревне. Говорил Радивой, парни внимательно слушали.

– Виделся я на первой Горке с Мироном да Когтем-емчанином. Сказывали, что на Нименьгском озере на острове капище то ли весское, то ли и вовсе мерянское. И на том капище Урсуса-варяга, побратима нашего, шаманы в жертву своим темным духам принесли. Правда сие?

– Охти нам, правда. Наша промашка. Раньше надо было сходить туда, пройтись по краю Нянды. Ну да нету того капища уже. Богов мерянских мы в Нименьгу-реку пометали, как и положено по обычаю. А шамана да троих слуг его варяги-перуничи, что с нами ходили, в жертву Магуре светлой принесли – повесили на соснах, а потом петли рубили и мечами добивали.

– Сами такое выдумали?

– Сами. Порато злы были за Урсуса.

– Да, достойный был воин. Наверняка прямо в Страну света, в Рай ушел. Помянем, – Радивой вынул пробку из деревянной баклажки, которую снял с пояса, отхлебнул и передал по кругу. Баклажка посолонь* обошла всех, последний перевернул ее, и немного меда пролилось на землю.

– Тебе, брат Урсус.

– Ваш Малюта как, крепок еще?