Карго поле

Козлы – в данном случае конструкция из жердей, на которую можно укладывать доски, снятые с петель двери, щиты и другие предметы, чтобы получился временный стол.

Бурак(местн.) – корзина из щепы.

Братина – Старинный большой шаровидный сосуд, в котором подавались напитки для разливания по чашам или питья вкруговую.

Стрельцы – те, кто стреляет, в том числе и из лука. Лучник – это тот, кто луки делает.

Пировать в блюде – на пиру пользоваться одной тарелкой на двоих, признак дружбы и доверия.

Пошто(местн.) – зачем.

Холоп – в Древней Руси холопы составляли весьма многочисленный социальный слой. Несмотря на зависимое положение, их жизнь не всегда являлась чередой тягот и лишений. Напротив, некоторые свободные люди по разным причинам сами просились в холопы к господам. Холопы делились на две категории:

страдные люди – ремесленники и хлебопашцы, работающие на господина;

приказные люди – слуги, ключники, тиуны (управляющие), представители сельской администрации и т.п.

Видок – свидетель.

Порубежье – пограничье.

Псари да половцы – живут в городе княжеские слуги и мирные половцы, а остальное население либо угнано в рабство, либо в бегах.

Вежество – вежливость, знание этикета.

Вол-га – Автор на старых, XVIII века, картах, обнаружил, что междуречье Онеги и Волошки (крупный правый приток Онеги) называлось Волгская волость. Житель деревни Усачево это подтвердил. Автор нашел аналогию: Волгский (Волжский) казачий полк. И назвал Волошку Волгой полуночной. Фэнтези.

Ушкуйники – новгородские пираты, преимущественно речные, далеко проникали на север и восток, тем самым содействуя расширению разбойничьей торговли и колоний Новгорода. Ушкуй – речной или

морской корабль определенной формы и судоходных качеств.

Косарь – большой нож, сделанный из обломка косы.

Ушка(местн.) – уменьшительно-ласкательное уха.

Поснедать – поесть. Снедь – еда.

Вятшие – лучшие, знатные люди.

Статочный – состоятельный, небедный.

Глава 2.

Онега – река широкая в истоке, величаво и неторопливо несет свои воды в Дышащее море, да вот не везде она такова. Где-то сужается между известняковых берегов, где-то порогами и перекатами гремит. В то далекое время, когда были не вырублены леса, реки северные были и шире, и глубже. Да и жили на берегах не те люди, что ныне. На долбленках смело через пороги хаживали, а то и вовсе – воткнут багор в бревно и стоя на бревне плывут по быстрине. А по тихой воде на том же бревне с багром и реку в любом месте переплыть было делом обычным. Да и бревна были тогда не нынешние, которые народ называет карандашами. В обхват взрослому мужику. Именно из таких бревен гнали сплавщики-лободыры плоты к морю, где пилили бревна на доски и либо на месте из них корабли строили, либо доску за границу продавали.

Ныне же, в ХII веке, и леса стояли по берегам почти нетронутые, и реки были полноводные и богатые рыбой. Лес вроде и рубили – на всякие постройки, частенько и крупные. Двухэтажный дом или двухконечный* не в диковинку были, а церкви да монастыри тоже немаленькие строили. И вот чудо – стоит большая деревня, дворов в пятьдесят – семдесят, лет триста стоит, а лес как был метрах в двухстах, так и остается. Новые дома рубят, церкви, мосты чинят, да на дрова сколько лесу надо – а лес как стоял, так и стоит.

Широка и спокойна река верст шесть от устья, но сужаются берега, течение убыстряется. Посреди реки, где красный сосновый бор на левом берегу зеленеет, немалый остров делит речную гладь на два рукава – один быстрый, что поуже, а широкий – спокойный. Об острове этом знали галаты, упредили. Надели все брони, изготовились. Галаты попросились первыми в быструю протоку войти, как будто одни идут. Двоих на веслах оставили, да кормщик на корме, их и себя щитами прикрыли, прошли протоку, к правому берегу за островом прижались и стали поворачивать назад. Тут и грянул на острове боевой клич чудинов, десятка три воинов к кромке воды выскочили и стрелы пустили, да далековато, не достали. А из тихой протоки длинные долбленки с воинами вылетают, разгоняются по течению, одна, две…пять! В каждой по десятку воинов с медвежьей лапой, намалеванной на щитах . Не дрогнули галатские мужи, ответили не менее грозным кличем, вскинули луки и послали четыре пернатые смерти чудинам, еще четыре, еще…поют стрелы, вот уже трое чудских храбрецов поймали по стреле и вывалились в воду, кто-то вскрикнул раненый, остальные стрелы у чуди в щитах застряли. Обе стороны приготовили копьями друг друга попотчевать…но тут вдруг следом за чудскими долбленками в протоке показались три ладьи, как будто летящие вдогонку. Белозерцы гребли так, что весла гнулись! Сходу ладьи врезались в долбленки, раздался короткий треск и крики тонущих. Некоторые чудские воины попытались вплавь уйти, но дружинники принялись бить плавающих копьями на длинных ремнях, как рыбу гарпунами, некоторые веслами били по головам..если и выплыл кто, то два-три, не больше. В одночасье почти пять десятков чудских воинов погибли.

А на острове, ломая заросли, плотной цепью шли дружинники с остальных двух ладей, прочесывали. Им было приказано не столько бить, сколько пленить, но ведь бой, всяко поворачивается. Вот навстречу цепи русичей выскочил могучего сложения чудин с секирой и щитом, одетый лишь в шкуру рыси на плечах, бросился вперед, занося свою секиру. Навстречу ему шагнул дружинник Чурилы, вскинул под удар щит, ловко так, чтобы удар вскользь прошел, а сам рубанул мечом из-под щита понизу. Чудин оказался непрост – присел и принял меч на свой щит, и почти без замаха попытался ударить секирой по голове, благо длина топорища и руки позволяла, но Чурилович снизу вверх врезал чудину щитом по руке так, что тот выронил секиру. Бросив щит, прыгнул чудин на своего врага, пытаясь хоть одной рукой схватить, помешать, подставить под оружие своих, набегающих следом, но свистнул меч, и голова чудина слетела, а из шеи плеснула фонтаном кровь. Чурилович довольно рыкнул и ударом плашмя свалил молоденького паренька с копьем, навалился, стал вязать руки его же ремнем. Соседи прикрыли его и пленника щитами и, выставив копья, двинулись вперед.

– Который? – крикнул Ярополк, командовавший на острове.

– Четвертый, – ответил Кован, шагающий на другом конце короткой шеренги, – да убитых уж дюжины полторы.

– Не бить! Князь пленить велел!

– Ага, пленишь тут! Как бешеные бьются!

– Мухоморов, поди, нажрались*, черти!

– Стой, падина! На! – удар обуха боевого топора разнес медвежий череп на голове чудина и оглушил его носителя. рухнувшего под ноги кметю без звука, – пятый, вяжу.

– Добро, вот и вода! Все, браты, на сегодня – все!

– А кто тамо из воды какое-то чудо тащит?

– Так кто еще! Радивоюшко опять изловил чертяку. Он же простых, как мы, не ловит.

Действительно, голый по пояс Радивой, в мокрых портах, держа в руке боевой нож, тащил за собой человека в замшевой рубахе и красном суконном плаще, точнее – в обрывке плаща. Человек пытался вырываться, но получив крепкий пинок в очередной раз, затихал.

– Кого полонил? – спросил Ярополк.

– Да, похоже, вождь ихний, вишь, как вырядился! Плащ не простой на нем, такой дорого стоит. И меч у него был.

– Волоки ко князю на ладью…да вон, князь на берегу, видно, судить будет. А ты так, без доспеха и ратоборствовал ныне?

– Так я с ладейки по – тихому унырнул в воду, да и поймал этого, когда их челн ладья проломила. Он чуть не утоп.

Все русичи, волоча за собой связанных пленников, стали влезать на причалившую к острову ладью, причем русичи ловко поднялись по веслам, а полоняников просто вздернули в несколько рук, как рыбу из воды. Пристав к берегу, где князь сидел на бревне, а вокруг стояли дружинники, подвели пленных, награждая пинками и тычками, чтобы шли, а не волоклись.

– Тааак! – гневно начал князь, – по какому праву вы тут разбой на реке творите? И не вижу вашего глупого вождя! Куда спрятался? Он еще и трус?

– Я не трус! – гордо вскинулся пленник Радивоя, – я не прячусь и не боюсь тебя, чужой князь! Дай мне меч и выходи сам, узнаешь… – чудин

хотел еще говорить, но мастерский удар локтем под дых согнул его пополам и заставил замолчать.

– Говорить будешь когда спрошу и что спрошу. Сказывай, своей волей вы на нас напали, или принудил кто? А может вы наняты кем?

– Не буду я, вождь, с тобой говорить. Если не трус – выходи на поединок, а если боишься – прикажи убить.

– Добро! Выйду, но если верх возьму, ты мне все расскажешь, что ни спрошу. Так?

– Так. Мой меч утонул, дай другой.

– Дайте ему меч!

Чудин схватил протянутый меч, покрутил, привыкая к балансу…и вдруг резанул себя мечом по горлу, резко и глубоко, выронил меч и рухнул навзничь.