Репликация. Книга вторая

– По сути, только сенаторы, – ответил Вэл. – Расширенный совет рассматривает законопроекты предварительно. Его одобрение нужно формально, но окончательное решение принимает Сенат. Сенаторы и высшее статусное лицо. Сейчас это Марк. Для кворума необходимо шесть голосов из девяти. Насколько я понимаю ситуацию, сейчас шесть и есть.

– Нет, – не согласился сенатор Мэнси. – Против этого закона только мы с Марком, и сенатор Загория. Но Марк и сенатор тоже, поэтому нас восемь, а не девять, как могло бы быть. Кворум остается из шести человек и его пока нет. Но Загории готовят отставку, замена уже, кажется, найдена. При желании они могут успеть вывести его из Сената и принять на его место своего человека, чтобы уже наверняка действовать.

– Давайте не будем тратить время на невероятное, – Вэл говорил улыбаясь, но улыбка только добавляла горечи его взгляду. – К чему мы завели этот разговор? Так хорошо все начиналось. Давайте вернемся к обсуждению философских вопросов…

– А зачем вы в отставку подали? – спросил вдруг Кантемир, молчавший все это время. – Простите меня, господин Вэл, мы раньше знакомы не были, слухи о вашем правлении разные ходили, но вас всегда боялись и уважали, как всякую силу уважают. А сейчас я на вас смотрю и совсем ничего не понимаю: не понимаю, чего бояться, уважение к вам огромно, этого нельзя не признать, только дурак этого не увидит. Они там все дураки, что ли, в Сенате?

Вэл улыбнулся непосредственности мысли и слов метрдотеля.

– Не дураки, господин Кантемир, конечно, не дураки. Просто мы не сходимся во взглядах на систему управления государством. Я всегда стоял если не в оппозиции к Сенату, то в глухой обороне. В последний раз попытался перейти в наступление – сами знаете, чем закончился такой демарш. Так что, дураками там назвать некого. Люди они очень умные. Умнее даже, чем я до недавнего времени думал.

– Надо сорвать принятие этого закона! – воскликнул Фрол. – Есть способ?

– Нет, Фрол, – отозвался Вэл категорично. – Никакого другого способа помешать Сенату принять закон не существует. Только не проголосовав за него двумя третями голосов. Но, как видите, сенаторы подсуетились. Хватит об этом. Не хочу больше. Не вижу никакого смысла говорить о невозможном, да и… я же сам отказался. И я этого хотел, я тогда не видел другого выхода, я не помнил себя, ничего не помнил. Я целый год жизни, пока в коме находился, забыл. Очнулся, а все не так, как было в моей памяти: люди другие, страна другая, а я тот же. И тот же, и не совсем, но без малейшего понимания того, что происходит. Какие реформы? Какие креаторы? Какой исполком? Я когда вас увидел после пробуждения, Фрол, даже не знал, как вас зовут, не то что… Не говорил об этом никому, потому что не был уверен, что вспомню хоть когда-нибудь… Вчера во время венчания память ко мне вернулась… Хочу мороженого!

Вэл откинулся на спинку кресла и закрыл глаза, всем своим видом показывая нежелание говорить что-то еще. Нина подошла к нему, встала за его спиной, обняла и поцеловала в лоб. Он обвил руками ее шею и поцеловал по-настоящему.

– Смотрите, мороженщица едет! – воскликнул Кир. – Господин Вэл, вы хотели мороженого!

– Это чудо что ли? – изумился ювелир. – Ани никогда так поздно не работала. И сюда никогда не переходила с того берега.

– Позовите ее, – приказал Махинда, не спуская глаз с Вэла и Нины.

Между собравшимися пополз шепот, обрывки фраз вполголоса – все активно обсуждали амнезию Вэла. Марк сидел молча, насупившись, сраженный услышанным, и гонял в голове события прошлых месяцев, которые теперь никак не укладывались в сформированную им концепцию поведения Вэла, бросившего всех и все в угоду одному ему известному капризу.

Мороженщица Ани уверенно направлялась в их сторону, и когда она подошла совсем близко, Нина прочитала на борту ее тележки свежевыведенную голубой краской надпись:

«Пломбир на всякий случай».

Она довольно улыбнулась, шепнув Вэлу:

– Мои слова. Они увековечились на тележке с мороженым.

– Ух ты! – радостно отозвался Вэл. – Мою жену увековечили на любимом мороженом. Надо прикоснуться к вечности, съесть по стаканчику пломбира… на всякий случай, – Вэл рассмеялся.

– Хорошая идея, – поддержала его Нина. – Стоит подсластить горечь момента. Еще бы чайку.

– Чаек не проблема, – громко произнес Вэл, глядя на Кира. – А вот, что касается горечи момента… Поподробнее об этом, пожалуйста…

«Давай дома поговорим», – передала Нина мысленно.

«Поговорим, – отозвался Вэл сухо. – И не только об этом».

Нина с подозрением посмотрела на него, потом ущипнула за ухо.

«Слава богу, щипаться ты не разучилась, – с улыбкой передал Вэл. – Значит, и на другое можно надеяться».

Нина не ответила, а Ани громко спросила, кто здесь есть по имени Вэл. Вэл подошел к мороженщице.

– Вы хотели мороженого, господин. Выбирайте.

Он взял два стаканчика пломбира и предложил остальным выбрать любое и сколько хочется, пообещав оплатить все. Когда мороженое разобрали, он перевел Ани оставшиеся десять рублей, обещанные за работу, и пять за мороженое. Мороженщица благодарно поклонилась и укатила тележку с довольным выражением лица.

– Что это было? – с некоторым испугом в голосе спросил Махинда, когда Ани удалилась. – Ты внушил ей, что хочешь мороженого?

– Нет, – улыбаясь, возразил Вэл. – У меня есть небольшой секрет, который позволяет мне получать то, что я хочу.

– Это какой же, интересно? – Махинда поверил другу и ждал, что тот сейчас поделится с ним необыкновенным секретом.

– Я планирую исполнение желаний раньше, чем они возникают.

– Это как? – не понял Махинда. – Ты заранее запрограммировал себя на захотеть поесть мороженого?

– Нет. Я договорился с Ани, что в это время она привезет нам мороженое. Все просто: будь на шаг впереди события, и тогда событие не заставит себя ждать.

– Точно! – закричал Махинда. – Будь на шаг впереди! Это и есть способ, Вэл. Закон о втором сроке еще не принят?

– Нет, – уловив мысль Махинды, с надеждой ответил сенатор. – Слушание назначено на вторник, тринадцатое июля.

– Вэл, ты должен заявиться в понедельник, двенадцатого. А лучше завтра, десятого. Зачем ждать, когда действовать станет сложно или невозможно? – король тряс Вэла за плечо. – Очнись! Что за стазис? Надо действовать, нельзя терять время!

– Махинда, все не так просто, – возразил Вэл. – Я же не могу взять и вписать свое имя в списки кандидатов. Нужно заявиться в избиркоме, а для этого – собрать подписи минимум десяти процентов небожителей. Неужели вы думаете, что в Небесах найдется двести тридцать человек, которые захотят поддержать меня на выборах?

– Почему обязательно в Небесах? В прошлый раз за тебя народ голосовал, – не сдавался Махинда.

– То был референдум, а не выборы. Это другое. На выборы я могу заявиться от директории Небес, потому что приписан к ней. Марк, сколько процентов из голосовавших небожителей поддержали меня на референдуме?

– Семь, – уныло ответил Марк.

– Вот, – развел руками Вэл. – О чем мы вообще говорим?

– Ты теперь мой муж, Вэл, – осторожно заметила Нина. – Я приписана к Поднебесью. Можешь заявиться по месту моей приписки. У нас другой минимум, насколько мне известно, два процента всего.

– Да, два процента. Но это всего – почти сорок пять тысяч подписей! Собрать их за несколько дней совершенно немыслимо. Это первое. А второе – хоть мы и женаты, формально я остаюсь приписанным к Небесам, чтобы заявиться от Поднебесья, нужна государственная регистрация брака, открепление от Небес, прикрепление к Поднебесью. На это даже с моим прежним ресурсом власти ушло бы несколько дней, а сейчас даже не представляю, сколько. Забудьте. Эта задача не решается за столиками с мороженым. Поезд ушел.

– Позвольте, господин Вэл, – Кербер поднялся. – У меня в гвардии сто пятьдесят человек, все они небожители. У Кая в подчинении еще двести пятьдесят. Итого четыреста подписей. Можете быть уверены, завтра к обеду они у вас будут.

– Что? – Вэла передернуло. – Нет, Кербер, нет! Запрещаю вам использовать ресурс власти и заставлять людей ставить подписи под моей фамилией! Никакого насилия!

– Брось, Вэл, – одернул его Махинда довольно резко. – Кербер дело говорит. Сейчас не время быть благородным, надо проявить находчивость и отработать оперативно. Надо быть на шаг впереди.

– Я и не собирался никого принуждать, господин Вэл, – оправдательно заявил Кербер. – Ребята вам верны, уверен, все захотят поддержать вашу кандидатуру и в подписных листах, и потом на выборах.

– Господин Вэл, – произнес Марк. – Неужели вы позволите сенаторам думать, что они победили?

– Марк, я не воюю с ними, ни с кем не воюю…

– Хорошо. Если вам все равно, что будут говорить и делать после выборов сенаторы, когда ценой фальсификаций и нажимов они приведут к высшей власти Никерова, то подумайте о том, что в результате станет со страной, со всеми нами. Сенат вас боится, всегда боялся, а сейчас еще больше. После того, как референдум поддержал реформы и вас, сенаторы спят и видят, как бы от вас избавиться. И поверьте, они не станут вести себя благородно или заморачиваться законностью своих действий. Вы же не наивный человек, должны понимать, что вам не дадут жить спокойно. Ни вам, ни Нине, ни вашим детям. Вы готовы к такому развитию событий? – Марк подошел к Вэлу, взял его за руку. – Мы без вас потеряли курс. Наш корабль идет ко дну без своего капитана. Пока есть хотя бы один шанс на спасение, один из тысячи шансов, используйте его, возвращайтесь и спасите свою страну.