Репликация. Книга вторая

Репликация. Книга вторая
Ву Вэй

Четвертая книга о мир XXIII века. Продолжение истории, рассказанной в «Холодно в Небесах» и первой части «Репликации».Человечество пытается объединиться в борьбе с общим врагом, Зигфридом Бер, и временем.Как на этот раз судьба распорядится жизнями героев? Кому удастся одержать победу и насладиться ею? И каков он, вкус победы?

Репликация

Книга вторая

Ву Вэй

© Ву Вэй, 2024

ISBN 978-5-0065-1759-2 (т. 2)

ISBN 978-5-0065-1760-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

1. Свадхистхана

Есть решения,

которые отрезают путь назад.

Их непременно надо принимать.

    Франц Кафка

Счастье – это когда тебя понимают,

большое счастье – это когда тебя любят,

настоящее счастье – это когда любишь ты.

    Конфуций

Розовое утро начиналось за резным краем красно-золотой крыши старого монастыря. Джокхан, детище непальской принцессы Брикути, жены первого тибетского царя-буддиста Сонгцена Гампо,[1 - Джокхан – Храм Джокхан (Чжокхан) является самым древним буддийским храмом Лхасы, а находящаяся в нем статуя Будды Шакьямуни Джо (Джу, Джово) – главной святыней города и всего Тибета. История храма связана с самыми легендарными личностями истории Тибета. Она восходит ко времени правления 33-го царя Тибета, основателя тибетской империи, хранителя веры – дхармараджи Сонцзэн Гам-по (620—649). В 631 г. он перенес столицу в Лхасу (сна-чала она называлась Раса) и построил на вершине Красной горы Марпори белый дворец. Затем он женился на непальской и китайской принцессах, которые привезли с собой в качестве приданого изваяния Будды; китайская принцесса Вэнь Чэн – Шакьямуни Джово, непальская принцесса Брикхути – Акшобхья Ваджры (тиб. Микьёд Дордже). Каждая принцесса построила для своей статуи специальный храм, однако впоследствии они поменялись своими местами в храмах. С того времени храм неоднократно разрушался и восстанавливался. Грандиозные разрушения он претерпел во время монгольского нашествия и культурной революции. Самые большие реставрационные работы были произведены в период правления Далай-ламы V и в 1980-е гг. Основатель школы Гелукпа Цзонхава изготовил для статуи корону из чистого золота, а для Акшобхья Ваджры – из чистого серебра. // Гарри И. Р. Тибетский храм Джокхан: прошлое и настоящее.] первым встречал новый день с высоты трех с половиной тысяч метров и шестнадцати веков. Лхаса, бывшая столица Тибета, город, называемый «местом богов», в котором жил Далай Лама, после катастрофических событий двухсотлетней давности, практически стерших с лица земли следы китайской культуры, теперь опустела, некогда огромный храмовый комплекс лишился многих построек. Джокхан сохранился. Уцелевшие несколько тысяч носителей древнейшей цивилизации поднялись из отравленных, ставших многомиллионными братскими могилами мегаполисов в горные районы, где нашли приют в немногочисленных местах, подобных этому. Могущественное прежде государство, пережившее в своей истории неоднократные периоды расцвета и упадка, за полторы сотни лет так и не восстановилось даже в пределах самой малой провинции. Сегодня китайцы живут малочисленными общинами, и трудно себе представить, что не так давно по меркам истории, всего каких-то двести лет назад, численность их на планете была самой большой и достигала почти двух миллиардов, что составляло примерно четверть всего человечества. Непальцы и жители Бутана, потеряв пригодные для жизни территории, тоже стеклись сюда и здесь, объединившись с тибетцами и китайцами, пытались построить новую обитель счастья.

Лхаясын, старейший хранитель монастыря, как всегда раньше других закончил предварительное сосредоточение на сорока кругах касинах и готов был перейти к чтению биджа-мантры, чтобы на бреющем полете мысли и восточного ветра соединиться с вибрациями предстоящего дня. Вторгаться в пространство хранителя в такие минуты не дозволялось никому, но сегодня вопреки установленному порядку дверь молитвенной комнаты распахнулась, когда Лхаясын приготовился произнести мантру.

– Подожди, Намган,[2 - Намган – тибетское мужское имя, дававшееся человеку, ро-дившемуся 30-го числа.] озвучивать проявленный мир, – раздалось под купольным сводом. – Поговорить нужно.

Намган – имя, которое хранитель получил при рождении, много лет не произносилось в стенах Джокхана, точнее, оно лишь однажды прозвучало здесь, в тот день, когда четырнадцатилетний мальчик из общины куньяты закрыл за собой дверь в суетный мир и стал послушником. Давно это было. Два старейших хранителя, исчерпав земное время, присоединились к вечности, передав ему, Лхаясыну, монастырь и обязанность охранять часы человечества. Он посвятил этому без малого сорок лет, наблюдая гармонические колебания временных и гравитационных волн, амплитуды которых неизбежно совпадали, гарантируя системе устойчивость. Долина дервишей, как называли местные жители застрявшую меж двух каменных ребер северного гималайского хребта равнинную полосу шириной около полукилометра и длиной километров тридцать, и вершина Нисура, выброшенная на высоту четырех тысяч двухсот метров, были периферийными станциями земной гравитационной сети. Любые изменения поля здесь улавливались специальными приборами и передавались в центр контроля в Джокхан. Но хранитель к показаниям приборов относился как к сводкам метеослужб – те и другие иногда оказывались правыми. Поэтому дважды в год двое послушников шли в долину, а трое поднимались на вершину, чтобы провести измерения лично. Лхаясын ожидал их возвращения со дня на день: послушники отправились на задание две недели назад.

– Что тебя привело ко мне, Нима? – спросил он, вставая.

– Я встретил послушника, он возвращался с Нисуры, шифу,

– ответил вошедший, протягивая досточтимому Лхаясыну завернутую в суровую серую ткань стеклянную трубку толщиной около двух пальцев.

Хранитель развернул ткань, поднес трубку к огню алтаря и начал всматриваться в отражавшиеся на ней колеблющиеся отблески света.

– Анта, андхакаара,[3 - anta – конец, предел (санскр.); andh-akara – мрак, темнота (санскр.).] – обреченно произнес Лхаясын, не оборачиваясь.

– Еще не совсем, шифу, – осторожно возразил Нима. – Надо найти амзу и призвать нагваля.

Нима склонился и не выпрямлял спины до тех пор, пока Лхаясын молчал. А настоятель не спешил произносить вслух то, что пока в его голове не приобрело окончательную форму – мысли появлялись разные, и ни одной из них он не мог отдать явного предпочтения. Лхаясын ждал, когда туман первого впечатления развеется и унесет с собой случайное, оставив лишь необходимое.

– Подожди снаружи, Нима, – наконец произнес настоятель.

Нима выпрямился и покинул молитвенную комнату, оставив шифу наедине с его мыслями. Прошло около часа, прежде чем Лхаясын вышел.

– Отправляйте людей на поиски амзу. Нагваля тоже ищите, но пока не тревожьте, к нему обратимся в крайней необходимости, если все остальное будет исчерпано. Меня держать в курсе, что бы ни случилось, и как только вернутся послушники из долины, – сразу ко мне.

– Понял вас, шифу, – Нима вытянулся в готовности выполнять приказ.

– Нужно собрать всех на пуджу. Сегодня. И пусть приготовят коз.

Лхаясын благословил Ниму и снова скрылся за дверью молитвенной комнаты.

***

– Госпожа! – Гопал появился так неожиданно, что Нина подумала, не стоял ли он все это время где-то рядом. – Почему махатта оставил вас здесь?

– Он меня совсем оставил, – деревянным голосом ответила Нина. – Идите к нему, Гопал. Не бросайте его сейчас.

– Сначала я вас провожу за столик. Вы ужинайте и не уходите никуда. Я скоро вернусь. Дождитесь меня, госпожа.

Нина молча кивнула и пошла за Гопалом.

…Она отрезала кусочки от холодного мяса, безразлично подолгу жевала, не чувствуя вкуса, потеряв аппетит. Напротив нее стояли две тарелки, но ни Вэла, ни Гопала не было, и мясо одного подсыхало, бледнея и становясь похожим на отколотый кусок серого мрамора, а другого – застывало в жире вытекшего сока. Нина потянулась к салату, но опустила руку, внезапно ощутив отвращение ко всякой еде.

Официант смотрел на нее выжидающе.

– Думаю, блюда можно уносить, – заметила Нина, когда парень, поймав на себе ее взгляд, подошел.

– Вам не понравилось?

– Что-то расхотелось… Запишите заказ на мой номер. Четыреста пятый.

– Все уже оплачено, госпожа.

Официант унес тарелки. Прошло около часа с того момента, как Гопал ушел. Нина подумала, что он уже не вернется, и решилась пойти в свою комнату.

– Нина, дорогая! – раздался за спиной голос Эвелин. – Почему вы одна? Где ваш… господин Вэл?

– Он занят.

– Понимаю, – с деланым сочувствием отозвалась Эвелин. – Наверное, нелегко жить с человеком, который сам себе не принадлежит.