Репликация. Книга вторая

– Мне еще снилось, будто у меня открылось кровотечение, и я теряю детей. И тут появились призраки моих предков, твоих предков… я точно помню, что была моя покойная бабушка Ким и Топильцин. Ты не так давно произнес это имя.

– Может, поэтому он тебе и приснился, – с очевидным облегчением произнес Вэл. – Ты же знаешь, как удивительно работает подсознание: оно все что угодно может.

– Может быть, – согласилась Нина. – Только до этого сна я не знала, откуда на моем животе взялись отпечатки пальцев. А теперь знаю: Ким и Топильцин прекратили кровотечение и спасли наших детей, положив мне ладони на живот. Из-под их пальцев шел золотой и голубой свет, такой же, как из-под твоих, когда ты разговариваешь с детьми, но во много раз ярче.

Вэл не знал, что сказать. Историю спасения детей он слышал впервые, зная только, что их спасли усилием двух родов – так сказал Топильцин. И то, что подсознание Нины несмотря на все его усилия где-то в потаенных закоулках смогло сохранить такую информацию, не на шутку его испугало.

– Тебя не удивляет, Вэл, что Топильцин приснился мне твоим родоначальником? Тебе это странным не кажется? – Нина смотрела на Вэла в упор.

– Нет, мало ли что нам снится. Но твой сон необычный.

– И очень реалистичен. Особенно мое горе от потери тебя. Эти белые цветы… Вэл… Это было так страшно…

Вэл замер.

– Что с тобой? – испугалась Нина, видя, что Вэл побледнел. – Давай, я сяду на весла, нужно скорее возвращаться.

– Нина, – произнес он тихо. – Какие весла? Неужели ты думаешь, что я позволю тебе грести? Все со мной хорошо. Я просто представил, что ты во сне пережила…

– Знаешь, я, кажется, догадываюсь, почему мне такой сон пришел – мой мозг пытается заполнить полтора месяца пустоты в памяти. И как бы это все фантастично ни выглядело, сон вполне объясняет мое появление здесь – видимо, я спасалась от дяди, пытаясь сохранить детей. Но как мне удалось перебраться сюда, не знаю все равно. А ты все помнишь? Время, которое у меня в памяти стерлось… ты что в это время делал?

Вэл поворачивал лодку к берегу, жадно ловя каждое слово.

– Я же уже говорил, кажется, – произнес он спокойно. – До десятого апреля был в коме, потом очнулся, покрутился недели две в Небесах, подал в отставку и улетел с Евой и Марием в Шрилан. А дальше ты знаешь.

– Вэл, я вроде бы знаю, а когда начинаю об этом думать, понимаю, что ничего и не знаю. В голове одни вопросы, а ответов практически нет. Вот ты говоришь: улетел в Шрилан. А что ты там делал? Зачем в джунгли ходил?

– Откуда ты о джунглях знаешь?

– Я думала, ты рассказал.

– Нет.

– Так расскажи.

– Да нечего рассказывать. Бродил по джунглям, надеясь что-то вспомнить, а когда из этого ничего не вышло, вернулся в Канди, где Махинда в розыск меня объявил. В джунглях связи не было, вот он и подумал, что я пропал.

– И все?

– Да, если не считать того, что после джунглей я онемел на два месяца. Речь вернулась ко мне, когда я к тебе решился подойти, седьмого июля, а память – на следующий день, во время венчания. Видишь, что ты для меня значишь? – Вэл смотрел на жену любящим взглядом. – Только рядом с тобой я могу говорить и помнить.

– Это так странно, – задумчиво произнесла Нина. – Почему ты потерял речь? Ведь не может такое ни с чего произойти.

– Может, как видишь.

– А мне все время кажется, что ты мне не все говоришь, – призналась Нина. – Я не собираюсь тебя пытать, Вэл. Всему свое время. Я почему-то уверена, что наступит момент, и я все узнаю и все вспомню. Или ты расскажешь, или вспомню сама. А сейчас ты не хочешь меня тревожить воспоминаниями. Так?

– Да, – не смог соврать Вэл.

– Значит, есть, чем тревожить… Ладно, не будем об этом. Какой прок копаться в прошлом, когда есть настоящее и будущее? Лучше расскажи, как проходит подготовка к выборам. Что твои аналитики говорят? Набираешь ты нужное количество голосов?

– Набираю, вроде бы. Сенат кипит гневом, они так просто не отступят, Никеров со всех рекламных поверхностей в Небесах обещает небожителям райскую жизнь, если проголосуют за него. Он и на дне светится – теперь, после апрельского референдума, голос народа оценили по достоинству и сенаторы. Никеров провел ряд приличных инициатив в энглах, даже пообещал в каждом построить по две школы, если придет к власти. В народе, думаю, он тоже найдет для себя определенную поддержку.

– Он лицемер, – твердо заявила Нина. – Ему нельзя верить. Он народ не уважает и никого, кроме сенаторов, за людей не считает.

– Откуда ты знаешь? – Вэл внимательно смотрел на жену.

– Не знаю, откуда, но знаю точно. У него нет сердца. С Валентом еще можно как-то договориться, он не конченный далеко человек, да и сенатор Листопад – тоже, а вот Никеров – это полная безнадежность, дорогой.

Вэл, потрясенный услышанным, перестал грести.

– Но… – только и смог вымолвить он. – Откуда?

– Да не знаю, мой хороший, может быть, тоже когда-то приснилось, а я потом забыла, а вот впечатления остались. А что, похоже на правду? Они такие, как мне кажется?

– Да, – подтвердил Вэл, находясь под впечатлением от ее слов. – Может, подскажешь, как докопаться до Валента-человека? Мне необходимо найти к нему подход, но пока не получается.

– Сейчас не знаю, дорогой, но теперь буду думать, если что-то придет в голову, сразу тебе скажу.

– Было бы здорово, – Вэл зачарованно посмотрел на жену. – Какой у нас сейчас срок? Двадцать пять недель?

– Да, – Нина улыбнулась. – Зачем спрашиваешь? Ты лучше меня все знаешь.

– Уточняю. Очень жду, когда смогу взять малышей на руки. Даже не верится: я и вдруг отец.

– По-твоему, это что-то невероятное, чтобы ты был отцом? – осторожно спросила Нина, боясь потревожить старые раны.

– Теперь уже нет. Не успел тебе сказать: я не стерилен. Ашура не сделал вазектомию. Я узнал две недели назад, на следующий день после нашей свадьбы.

– Что? Правда? – Нина радостно оживилась. – Так это же здорово! Но… Ты что, из-за этого с Ашурой поссорился?

– Да. Видеть его не могу.

– Но ведь он принес такую радостную весть, Вэл! За что ты на него злишься?

– Он столько лет меня обманывал, разве это не повод сердиться на него?! Не ему решать, что мне надо знать, а чего нет!

Нина ничего не ответила, только посмотрела на мужа сурово, и взгляд ее заставил Вэла усомниться в праве так реагировать.

– Прости, я не должен был, – обронил, поворачивая лодку к берегу.

– Вэл, наверное, я чего-то не знаю, а потому не понимаю. Ты имеешь полное право сердиться на него, раз сердишься. Мы же не испытываем беспричинно такие сильные чувства… Ева с Марием, Киром и Амели встречают нас, – с радостью заметила Нина, увидев собравшихся на берегу. – И Ася с Робертом там же гуляют. Соскучились… Эвелин вчера уехала, слава Богу, она мне все уши о тебе прожужжала. Я даже подумала, уж не влюбилась ли она в тебя, – Нина рассмеялась.

– В меня? – удивился Вэл неподдельно. – Маловероятно. Такое только тебе можно.

– Вэл! Не смеши! Разве на такие вещи берут позволение?

– Да я не о том. Никому и в голову не придет влюбиться в меня. Только тебе.