Лала, закусив губу, кивнула. Она хорошо понимала, что сейчас ее психическая сила удерживает виман, но на сколько ее хватит, не знала.
Солнце стремительно скрылось в туманных сумерках. Лала напряженно вглядывалась в показания альтметра[29 - Альтметр – пилотажно-навигационный прибор, указывающий высоту полета.]. Стрелка медленно ползла по шкале: пятьсот, четыреста, триста пятьдесят – а земли все не было видно. И только на отметке «триста» мелькнули посеревшие поля, дорога.
Вай развернул виман, сбросил скорость, и они, продолжая снижаться, полетели к морю. Вскоре показался берег, такой же унылый, как и все вокруг. Вот и знакомая бухта. Аппарат завис над пляжем и рывками начал опускаться на песок. От дома уже бежал Ашма.
Виман преодолел последнюю сажень и замер. Послушник, подбежав, заглянул сквозь прозрачную броню, настойчиво постучал по ней. Вай, теряя сознание, открыл фонарь. Лала и Ашма вытащили пилота из аппарата, подхватили под руки, повели в дом, там уложили на кушетку. Ашма достал какую-то настойку, влил ее прямо из горлышка Ваю в рот.
Лала устало села на лавку, достала толкушу:
– Брат Зиган! Брат Зиган! – позвала она, но переговорное устройство молчало.
Девушка попыталась еще несколько раз вызвать Зигана, но безрезультатно! Она положила толкушу обратно в карман и встревоженно взглянула на стоявшего рядом Ашму…
Томас открыл глаза. На потолке дрожали двойные желтые блики, преломленные в стекле иллюминатора. Это солнечные лучи отражались от морской поверхности и проникали в каюту.
«Стало быть, утро», – подумал юноша и взглянул на соседний диван. Шамана не было. Томас тоже встал, оделся и вышел на палубу.
Восходящее светило висело над бушпритом и окрашивало судно в оранжевый цвет. Вокруг простиралась бескрайняя лазурная гладь, только вблизи искаженная легкой рябью. Солнечные лучи падали на нее, и она наполнялась нежной зеленью. От борта уходила волна и растворялась вдали, меняя цвет с нежно-зеленого на синий. Небо до самого горизонта было безоблачным и высоким. В корму дул попутный ветер, и стрела легко скользила по морской поверхности. Ничто не предвещало ненастья.
На баке было людно, там собрались пираты, и каждый занимался своим делом. Поднявшись на ют, Томас увидел шаманов. Старший стоял у заграждения и тревожно смотрел на север.
– Что вы там рассматриваете? – спросил юноша.
– Хозяин планетных духов потревожил. Ураган собирается.
– Он что, решил нас потопить?
– Нет. Духи нас не затронут, лишь слегка крыльями коснутся, что только ускорит ход судна. Меня беспокоит другое: передняя мачта может не выдержать напора. И еще…
Донесшиеся крики с палубы прервали шамана:
– Виман! Виман!
Шаман, взглянув вверх, сощурил глаза, повертел головой. Томас разглядел высоко в небе крохотную серебристую точку. Она приближалась, нарастала.
– Нас ищут, – сказал шаман, не спуская глаз с точки.
– Что это?! – неожиданно раздался крик молодого шамана.
Томас взглянул на него, тот показывал рукой на север. Оттуда стремительно неслись облака.
Вахтенный на вантах тоже заметил их и закричал что есть мочи:
– Вижу ураган! Ураган идет!
Северян подбежал к ограждению ахтердека, крепко сжал ладонями перила. На севере небо быстро чернело. По волнам бежали белые барашки. Усиливающийся ветер бросал в лицо соленые брызги. От его порывов стрела заскрипела и слегка наклонилась.
– Паруса к ветру! – закричал капитан. – Зарифливать грот! Штормовой на фок! Стакселя убрать!
Засвистела боцманская дудка, замелькали голые спины пиратов. Ветер все свежел, поднялась волна. Судно клонило из стороны в сторону. Появились высокие волны с пенными гребнями. Нос стрелы время от времени проседал, и тогда над форштевнем взрывался фонтан брызг.
Капитан подошел к шаману.
– Откуда взялся этот чертов ураган?! – озлобленно крикнул он. – Угробит!
Шаман рыбьими глазами посмотрел на Северяна.
– Это не ураган, отголосок. Настоящий ураган бушует там, – шаман ткнул рукой куда-то за корму.
Капитан заскрипел зубами:
– А если мачта не выдержит?
– А ты не ставь на нее парус. Одного, думаю, достаточно будет. Погони теперь можно не опасаться. Хозяин знает дело!
– Я штормовой поставил…
– Я бы вообще снял.
– Подумаю, – буркнул Северян.
Он понимал разумность совета шамана, но самолюбие противилось выполнить его.
Обстановка на море между тем быстро менялась. Волны делались круче, превращаясь в свинцово-зеленые валы. Их гребни становились более четкими, с них длинными полосами слетала пена. Она покрывала склоны, достигала подошв.
Когда, наконец, Северян решился выполнить разумный совет, неожиданно резкий порыв ветра положил стрелу на бок. Корпус жалобно заскрипел, паруса беспомощно захлопали.
Налетевший порыв так же внезапно стих, как и начался, но лишь для того, чтобы ударить с большей силой. Этого удара фок-мачта уже не выдержала: зловеще затрещав и порвав такелаж, она повалилась за борт. Судно вздрогнуло, и накренилось на нос.
Северян застыл от неожиданности. Когда оцепенение прошло, он остервенело закричал:
– Трави грот! Руби рангоут! Руль к ветру!
Пираты бросились выполнять команды: одни спускали парус, другие топорами рубили тросы, соединявшие остатки фок-мачты с судном. Рулевые лихорадочно завертели штурвалом, стрела медленно повернулась к ветру кормой. Теперь волны тяжело ударяли в нее и, осыпая брызгами ахтердек, катились дальше.
Шаман, не обращая внимания на брызги, задумчиво смотрел на запад. Там клубящаяся тьма ощетинилась молниями, крутили длинные хвосты смерчи. Они беззвучно яростно сталкивались, завивались и разлетались в стороны.
Постепенно молнии стали сверкать реже, смерчи, поумерив пыл, исчезли. Мгла, окутавшая горизонт, начала светлеть, и только рваные облака еще напоминали о жестокой схватке стихий. По мере того как прояснялся горизонт, стихал и ветер. Следом за ним успокоилось и море, по волнам вновь побежали барашки. Рваные клочья в небе сменились плотной серой пеленой. В ней что-то гудело, словно недовольный шмель, и временами сверкали в глубине зарницы.
– Ну, вот и все, – тихо проговорил шаман и поискал глазами напарника.
Найдя, дернул того за рукав, увлекая к трапу.
Шаманы спустились на нижнюю палубу и остановились под ахтердеком. Ветер переменил направление и снова подул с запада. На палубе суетились пираты: заводили шкоты, натягивали фалы.
Старший, поглядывая на них, прошептал:
– Нужно делать ноги!