Максим и Фёдор

Самойлов. А чем они занимаются?

Мотин. Да ничем! Пьют! Какого лешего вы с ними возитесь – не понимаю. Алкаши натуральные.

Житой. Это все ладно, а вот давайте выпьем! (Разливает.)

Мотин. Это что за колбаса?

Вовик. «Докторская».

Василий. Нет, с Максимом и Федором не так просто…

Мотин (перебивает). Да ладно… Видал я ваших Максима и Федора, хватит. Алконавты натуральные.

Житой. Слушайте, а что там, я слышал, убили кого-то?

В это время Самойлов включает магнитофон. Слышен плохо записанный «Караван» Эллингтона.

Мотин. Выруби!

Самойлов. А может, поставим чего-нибудь? Петр, у тебя Битлы есть?

Петр. Нет, сейчас нет. Пусть это будет, убавь звук.

Самойлов. А это что?

Житой (Вовику). Ты будешь допивать или нет? Видишь, все тебя ждем!

Петр. Эллингтон.

Житой. Ну, я вермут открываю. Вы как?

Василий. Давай.

Самойлов. Нет, не надо Эллингтона.

Василий. Оставь Эллингтона, говорю!

Житой разливает.

Вовик. Так кого убили-то?

Петр (взглянув на Василия). Сосед там у них был, у Максима с Федором, милиционер. Его и убили.

Житой. Кто?

Петр. Неизвестно.

Житой. Как? Не нашли? Его где убили?

Петр (с неохотой). Да там убили, дома.

Житой. Во дали! А кто там еще живет в квартире?

Петр. Да один там… Кобот.

Житой. Может, он и убил? Где там этого милиционера убили? Чем?

Петр. Застрелили… В комнате этого самого Кобота.

Житой. А Кобота забрали?

Петр. Нет.

Житой. Тут надо выпить. (Разливает.)

Василий. Да нет, так просто не рассказать. Мы с Петром этого милиционера и не знали, я видел пару раз на кухне. Ну ясно, что это такой человек, считающий себя вправе судить другого. Такие как раз приманка для дьявола – не он убьет, так его убьют. Просто рано или поздно нужно быть заранее готовым… как стихийное бедствие. То есть не в том дело, что он просто подвернулся…

Самойлов. Да кто убил-то?

Василий. В том-то и дело, что вроде Кобот, а вроде и нет. Просто Кобот на какое-то время полностью подчинился от страха силам зла, стал их совершенным проводником.

Житой. Не понял.

Василий. Ну, так было, что милиционер в чем-то подозревал Кобота – допытывал, допытывал…

Житой. И Кобот его, значит…

Василий. Нет. Как бы это объяснить… ну вот знаешь, если человеку каждый день говорить, что он свинья, то он действительно станет свиньей. Просто сам в это поверит. Есть такой догмат в ламаизме, что мир – не реальность, а совокупность представлений о мире, то есть если все люди закроют глаза и представят себе небо не голубым, а, например, красным – оно действительно станет красным.

Самойлов иронически все оглядывает, подняв одну бровь выше другой. Житой мается.

Мотин. Слушайте, а может быть, хватит, а?

Василий. Сейчас. Так вот, Пужатый был до того уверен, что Кобот – преступник, так его замотал, что Кобот совсем запутался и поверил.

Житой. И кокнул?

Василий. Да нет же! Не совсем… Просто Пужатый выдумал, создал беса, который его же и убил.

Самойлов.

У попа была собака,
Поп ее любил.
Она съела кусок мяса.
Поп ее убил.

Василий с тоской дергает плечами. Пьет.

Вовик. А это тоже Эллингтон?