Максим и Фёдор

– Хватит ерунду пороть. Кстати, если уж вы хотите обсудить именно этот случай: я после нашей встречи был в магазине. Вы и сейчас будете утверждать, что направлялись именно туда?

Илья молчал.

– Вы, Кобот, видимо, обеспокоены моим вселением в квартиру, да? Да или нет?

В буфете тонко пискнули фужеры. Страшно тикали часы.

– Может, хватит в молчанку играть?!! – закричал Пужатый, с силой всаживая папиросу в стол.

Илья Давидович дернулся, как от электрического удара, и отбежал к окну. Пужатый, опрокинув стул, поднялся и вышел из комнаты.

Кобот, широко открыв глаза, смотрел в пространство. Очнувшись, он опрометью кинулся в коридор, надел пальто и выбежал на улицу.

* * *

На улице все казалось кошмаром: дул долгий ветер из всех переулков; прохожие, как солдаты, ходили от одной остановки автобуса к другой, фонари, машины… Спрятаться было негде.

Домой Илья решился вернуться поздним вечером.

Не раздеваясь, на цыпочках он прошел в свою комнату, разделся там и, совершив несколько кругов по комнате, высунул голову в коридор. На кухне ожесточенно стукались стаканы и гремел голос Пужатого:

– Да ведь враг он, враг! Вражина натуральный. Что ты будешь делать – вижу, что враг, а прищучить не могу… Но погоди – видишь ты Алексея Пужатого? Он у меня не уйдет! Не уйдет, сам себя выдаст!

На следующий день Илья Давидович смалодушничал, не пошел домой совсем. Впервые за долгое-долгое время он ночевал не дома. Попросился к приятелю, то есть к сослуживцу. Там было вроде и хорошо – поиграли в карты, поговорили о работе, а все равно тяжело на непривычном месте, да и неудобно.

Потом вместе поехали на работу; там как-то забываешься, очищаешься, все нерабочее время кажется коротким и малозначительным. После работы, для окончательной разрядки, Илья еще сходил в кино на «Версию полковника Зорина» и совсем спокойный направился домой. Сколько можно, в конце-то концов, пугаться этого идиота-милиционера? Нужно спокойно и насмешливо дать понять, какого дурака он валяет; еще лучше бы осадить его как следует, поставить на место… нет, ну его к черту, не стоит.

Кобот вошел в квартиру, разделся (даже почистил пальто щеткой), не таясь прошел к себе в комнату, где хладнокровно сел за стол с книгой «Заметки по истории современности».

Почти тотчас же в комнату вошел Пужатый и расположился напротив Ильи. Илья Давидович оторвал глаза от книги, холодно посмотрел на Пужатого и снова погрузился в чтение. Милиционер забарабанил пальцами по столу, едко глядя на читающего Кобота:

– Книжечку читаем?

Илья продолжал смотреть в книгу.

– А ну положить книгу! Смотреть на меня! – как никогда страшно, закричал Пужатый, с силой хлопнув раскрытой ладонью по столу.

Все затрещало, книга упала на пол.

Коботу уже некуда было смотреть, и он со страданием взглянул на Пужатого. Тот сидел весь красный и тяжело дышал.

– Алексей Степанович, я думаю, пора наконец… – начал Илья.

– Кобот, что вы делали сегодня ночью? – перебил его Пужатый.

– Я… что? Спал, ночевал…

– Где? Адрес?

– Да что, при чем тут… на работе, то есть у сослуживца…

– Интересная у вас работа, я замечаю… Адрес я спрашиваю!

Илья Давидович понял, что лучше не выламываться, а спокойно отвечать на вопросы, чтобы Пужатый перебесился, понял, что не прав, и отстал. Однако адрес сослуживца действительно невозможно было вспомнить теперь, в таком лихорадочном состоянии.

– Не помню точно сейчас. Я так могу показать, а завтра спросить могу.

– Значит, где были ночью, не помним? Или, может быть, не хотим вспоминать?

Жилы на шее у Пужатого вздулись и мерцали. Он встал, окинул комнату внимательным взглядом и, хлопнув дверью, вышел.

Илья застонал, вскочил, стал метаться. Подбежав к двери, однако не совсем, чтобы не было вида, что он подслушивает, замер. Через некоторое время раздался звонок – пришел Василий, ученик Федора, принес вермуту, плясал, напевая что-то восточное. Федор внушительно выговаривал, что портвейн пантеишнее вермута. Неожиданно раздался властный голос Пужатого:

– Не шуметь! Передвигаться по квартире осторожнее! В квартире – Кобот!

* * *

Поздно вечером, когда все уже утихли, Илья на цыпочках пошел по коридору в туалет, с опаской прислушиваясь на каждом шагу. Нащупав дверь, он медленно, чтобы не скрипела, открыл ее, вошел и стал тихо-тихо закрывать.

Вырвался грохот, в коридоре вспыхнул свет. Пужатый схватился за почти уже закрытую дверь и рванул на себя с пронзительным криком:

– Стой, гад! Теперь не уйдешь!!!

Илья до крови вцепился в ручку, однако дверь неотвратимо распахивалась. Кобот затравленно вскрикнул и закрыл голову руками.

Пужатый с полминуты постоял в дверях, грозный, как памятник, и, ничего не сказав, быстро пошел в свою комнату, оставив после себя тревожный запах винного перегара.

* * *

Часа через три, когда Кобот стал задремывать на диване, куда он прилег не раздеваясь, в коридоре послышался резкий, неприглушенный стук сапог. Прямо в ушах заскрипело страшное шуршание, и потом голос из громкоговорителя:

– Внимание, Кобот! Вы окружены! Всякое сопротивление бесполезно! Выходите и сдавайтесь!

Илья до боли вытаращил глаза, вцепился зубами в руку и укусил ее.

– Повторяю, Кобот, всякое сопротивление бесполезно! Выходите и сдавайтесь!

Снова напряженное, выжидающее шуршание. Хлопнула дверь, и потом голос Максима:

– А вот ты поори у меня, говно! Хватит, один засранец по ночам орет, еще второй нашелся!

– Всем оставаться в помещениях! – ответил Пужатый в громкоговоритель.

– Я тебе, жопа, покажу помещение!

В коридоре еще некоторое время ходили, зажигали и тушили свет – Кобот был почти в беспамятстве. Он рванул на груди рубаху и откинулся на спину, хрипло дыша.

* * *