Ясак

В чум заглянул десятник Федор Перфильев, примкнувший к отряду Албычева в Нарымском остроге.

– Что с ранеными пленниками делать будем, атаман?

– А много их?

– Трое тяжелых, а двое так себе.

– Убитых сколько?

– Убитых наповал двадцать два человека. – Усмехнулся Федор, покосившись на кувшин в руках сотника.

– Ладно, пошел я, там разберемся. Заканчивайте здесь. – Петр уже было вышел, но вдруг обернулся. – Да, старика допросите, толмач вон ждет и поосторожней бы вы, с этой бурдой.

Глава 8. Отписка Куракину.

Поскольку больше ни один тунгус, возле Маковского острога замечен не был, Петр объявил отбой, но усиленный дозор, на всякий случай, все-таки, оставил.

– Ну что там старый шаман говорит? – Спросил он вечером у сотника, заваривая чай из сушеной смородины, кипрея и шиповника.

– Да ничего. Ты ушел, он вроде очнулся. Но с толмачом говорить не стал, схватил бубен и давай вокруг чума скакать как шальной. Совсем плохой сделался. Изо рта пена пошла как у бешеной собаки, глаза закатил и свалился как сноп без чувств. Хотел я его в амбаре запереть, да не стал, куда он болезный денется. Может ну его, атаман, пускай идет к своим?

– Схожу, попробую еще с ним поговорить. Вы пойло-то тунгусское все выпили? – Ухмыльнулся Петр, надевая на себя волчью шубейку.

– Тебе зачем? Этого юродивого напоить, что ли собрался? Так он и от нашей, хлебной не откажется. Наше вино-то тунгусы за милую душу пьют, только наливай. – Черкас достал из котомки глиняную баклажку и протянул атаману. Иди, я сейчас толмача кликну.

***

Не торопясь Петр обошел крепость, поговорил с дозорными казаками. Настроение у всех было воинственно-веселое. У огромного костра, разведенного в центре острога, собрался почти весь отряд.

– Ну что, братцы, повоевали чуток? Чего собрались-то, али сон пропал, али бражка кончилась, али еще какие заботы тревожат? – В нарочито, шутливой форме обратился он к казакам.

– Неплохо бы, атаман, отметить нашу победу. – Выкрикнул кто-то из толпы. Все сразу оживились, одобряюще зашумели. – Верно, Максимка, говорит, надо бы отметить, а то наша-то брага уже в горло не лезет. – Под громкий хохот казаков из толпы к Петру вышел десятский Перфильев

– Ну что ж. – Петр оглядел народ. – Можно и отметить. – Кликните-ка мне подьячего.

– Да вот он, атаман, подьячий-то. – Зашумели казаки. – Чего спрятался-то? Выйди атаман требует.

– Ты вот что, – Петр смерил взглядом подьячего. – Выдай-ка снова вина хлебного, но теперь, – Петр загадочно выждал, словно находился в затруднении – по две чарки на брата. Его слова потонули в радостно-возбужденном гуле почти сотни голосов.

– Как же, ведь хотели оставить не непредвиденные расходы? – Растерянно залепетал подьячий. – Там атаман, уже немного осталось. Я лишнего не брал. – Залепетал он. – У меня все записано.

– Ничего Ивашка, брага-то у тебя, поди, ведь поспела?

– Знамо дело поспела.

– Ну, так вот, завтра-послезавтра выгонишь свежего вина. А то, что осталось, служилым и отдай, пусть сегодня погуляют с устатку. Да новую брагу поставь, чтоб успеть перегнать к пасхе, чтоб было чем разговеться. – Этот приказ подьячему, казаки тоже встретили с одобрением, закивали головами. – Петр помолчал, словно что-то обдумывая. – Недельки через три я думаю, сразу после пасхи и сниматься будем с насиженного места. Хватит, перезимовали, к Енисею пойдем. Лето скоро.

***

Возле тунгусского чума, как будто, ничего и не изменилось, старик-шаман сидел в той же позе, точно так же дымилась его трубка. У второго костерка чуть в сторонке, сидели двое стрельцов, охраняли старика.

– Что так и молчит? – Поинтересовался Петр.

– Молчит. – Утвердительно кивнул головой один из них.

– Может он глухонемой как пень? – Озадаченно почесал бороду другой. – Вот у меня, атаман, бабка была, отродясь, не одного слова не проронила, от рождения была глухонемая. Так и померла немтырем, слова за всю жизнь не молвила.

– Шаман не может быть глухим? – Возразил Петр, разглядывая старика – Как же он тогда объясняет людям свои предсказания?

Петр опустился на корточки перед стариком. – Тебя как зовут, старче? Замерз, поди? Может, выпьешь вина горячего?

Шаман хоть и делал вид, что не обращает, на Петра никакого внимания, однако кадык под сморщенной желто-грязной кожей после этих слов заходил ходуном. Видимо, что такое горячее вино, старик знал, он облизнул пересохшие губы, сглотнул слюну и не в силах больше сдерживать, себя поднял голову. Обвел глазами казаков и решив, что главный здесь все же Петр остановил на нем взгляд.

Петр знаком руки велел толмачу подойти поближе. – Переведи ка ему Семен. «Скажи мне старик, кто командовал вашим отрядом и зачем вы пожгли наши доски».

Глаза у шамана заблестели и наполнились смыслом. Он еще раз судорожно сглотнул и заговорил, не глядя ни на кого.

– У нашего великого князя Данула, много людей и оленей, он очень знатный и богатый тунгус. В его семье двадцать сыновей и столько же дочерей. А войско его огромное и неисчислимое. Тем отрядом, что пришел сюда командовал его старший сын Адубей. – Перевел Семен глядя вопросительно на атамана.

– Спроси его, что им от нас надо?

Семен повернулся к старику собираясь перевести ему вопрос, но тот остановил его и заговорил на своем.

– Я понимаю русский язык. Только говорить не могу. – Перевел Семен. – Мы много лет живем в этих местах, а вы русские пришли, чтобы захватить наши земли. – Старик с укором глянул на Петра. – Воевода «Чеботай» очень хорошо относится к нашему народу, он «ясак» не требует и аманатов не берет. Вы же пришли, чтобы отобрать у нас тайгу, оленей, женщин и наших богов?

– Скажи ему, что все равно, их народу придется платить «ясак» в государеву казну. Зато государь наш способен защитить их от набегов киргизов, монголов и якутов. Будет торговля, будут у них ружья и порох, будут котлы, ножи, будет и ткань для одежды. Никто их с насиженных мест прогонять не собирается, напротив царь российский хочет дружить с тунгусами. Многие сибирские племена давно уже встали под руку Московского царя и очень тому рады. Вот, например, князь Намак – Петр поднял палец – платит «ясак» и живет себе тихо и мирно, охотится себе на здоровье, никого не боится. – И не обеднел нисколько. Мы ему из Тобольска скоро ружья и порох привезем, вот тогда-то вы на него войной не пойдете, тотчас перестреляют. Ваши боги нам не нужны, у нас есть свой, да и олени нам пока ни к чему, а вот «ясак» нужен. Намак платит, и вы платить будете. А если миром не хотите, значит быть войне. Только вы вначале подумайте хорошенько. Наш белый царь могуществен и велик и царство у него необъятное, так что спорить с ним не следует. Так Данулу и передай. Если хотите мирно жить, охотиться, оленей разводить, детей растить, то «ясак» платить придется.

По лицу шамана было видно, что он все прекрасно понял и теперь думает, что ответить. Наконец старик повернул голову к Петру и заговорил.

– Что он сказал?

– Говорит, что если мы его отпустим, то он слово в слово, все передаст князю Данулу. И еще он просил отдать ему раненых, сородичей, способных передвигаться. Тяжелораненые, ему не нужны, равно как и убитые.

– Скажи, что он свободен, сейчас ему отдадут раненых и пусть уходят с Богом. – Петр встал, собираясь уходить.

– Он говорит – остановил Семен – что в устье реки Кеми нас будет ждать русский шаман Тимофей. Он и передаст нам ответ князя Данула.

– Хорошо. Отдай ему вино. – И протянув Семену баклажку, Петр, ломая бахилами хрустящий наст в полной задумчивости побрел к крепости. Перед его глазами вновь возник образ седого старика в рубище. – Неужели это и есть русский шаман Тимофей?

***

Вечером за ужином, Петр вкратце рассказал о своей беседе с шаманом.

– Адубея я знаю – Всплеснул руками Андрейка – ему наверное лет двадцать отроду. Князь Данул давно уже объявил его своим преемником. Мы когда с Кайдаловым ходили за «ясаком» на Верхнюю Тунгуску, у них в стойбище пару дней жили. Он в то время хоть и пацан был совсем, но уже тогда считался настоящим воином. Проворен был и опасен как росомаха. Если он сюда пришел, то это не просто так, значит, действует он с разрешения самого Данула.

– Все сходится, – Черкас снял с очага котелок с чаем и налил в свою кружку – а Данул о нашем отряде мог знать только от самого воеводы Челищева.

– Это что ж, выходит измена? – Разгневанно вскричал Петр – надо срочно Куракину отписку отправить. Немедля.