Мертвые повелевают

Хаиме вернулся домой вечеромъ. Мадо Антонiа поставила на одинъ изъ столовъ прiемной залы ночникъ. Пламя ночника, казалось, сильн?е сгущало темноту обширной залы.

Ибисенцы только что ушли. Позавтракавъ съ мадо и нагулявшись по городу, они ожидали сеньора до сумерокъ. Имъ нужно ночевать въ фелюг?: хозяинъ судна хот?лъ отправится до разсв?та. И мадо съ добродушнымъ интересомъ говорила о этихъ людяхъ, выходцахъ изъ другого конца мiра. Всему удивлялись! Словно очум?вши ходили по улиц?… А Маргалида? Что за красавица д?в ушка!

Одно добрая мадо Антонiя говорила, другое думала. Пока сеньоръ шелъ въ спальню, она украдкой разглядывала его, стараясь угадать нв лиц? его что-нибудь. Что произошло въ Вальдемос?, Д?ва Льюча? Какова судьба нел?паго плана, который сеньоръ сообщилъ ей во время утренняго кофе…

Но сеньоръ былъ въ дурномъ настроенiи и отрывистыми словами отв?чалъ на вопросы. Онъ не останется дома: поужинаетъ въ Казино. При аргандовой ламп?, скудно осв?щавшей просторную спальню, онъ перем?нилъ костюмъ, немного почистился; взялъ изъ рукъ мад? тромадный ключъ: имъ откроетъ, вернувшись поздно ночью.

Въ девять часовъ, по пути въ Казино онъ увид?лъ у дверей одной кофейни Борне своего прiятеля, Тони Клапеса, контрабандиста. Рослый мужчина, съ обритымъ лицомъ. толстощекiй, од?тъ былъ по крестьянски. Походилъ на сельскаго патера, который переод?лся, желая провести ночку въ Пальм?. Въ б?лыхъ пеньковыхъ сапогахъ, въ рубашк? безъ галстука, въ закинутой назадъ шляп?, онъ входилъ въ кофейные и клубы, какъ самый желанный гость. Въ Казино сеньоры питали къ нему уваженiе, за то, что онъ спокойно, полными пригоршнями, вынималъ изъ кошелька банковые билеты. Уроженецъ одной деревни въ глубин? острова, онъ благодаря храбрости своей и опаснымъ похожденiямъ сд?лался какъ бы главой таинственнаго государства, о которомъ вс? знали по наслышк?, но подпольная д?ятельность котораго оставалась въ т?ни. У него были сотни подданныхъ, готовыхъ умереть за него, и ц?лый невидимый флотъ, плававшiй ночью, не боясь бурь, приставая къ неприступнымъ м?стамъ. Заботы и опасности такихъ предпрiятiй никогда ни оставляли сл?довъ на его юношескомъ лиц? и благородныхъ манерахъ. Онъ им?лъ печальный видъ лишь тогда, когда проходили нед?ли безъ изв?стiй о какой-нибудь барк?, вышедшей изъ Алжира въ непогоду.

– Погибла! – говорилъ онъ прiятелямъ. – Барка и грузъ пустяки… Семь челов?къ было. Я плавалъ самъ… Постараемся обезпечить семьи кускомъ хл?ба.

Иногда онъ былъ притворно печаленъ, иронически поджималъ губы. Правительственное разв?дочное судно только что изловило его барку… И вс? см?ялись, зная что; Тони уже ц?лые м?сяцы нарочно подставлялъ старое судно съ н?сколькими свертками табаку, чтобы его присл?дователи могли похвастаться поб?дой. Когда въ африканскихъ портахъ свир?пствовала эпидемiя, власти острова, не будучи въ состоянiи оберегать широкую береговую полосу, приглашали Тони и взывали къ его патрiотизму майоркинца. Контрабандистъ об?щалъ немедленно прекратить плаванiе своихъ судовъ или въ предупрежденiе заразы грузилъ въ другихъ м?стахъ.

Съ этимъ грубымъ, веселымъ и благороднымъ челов?комъ Фебреръ находился въ прiятельски дов?рчивыхъ отношенiяхъ, Часто разсказывалъ ему о своей нужд?, спрашивалъ сов?та у хитраго крестьянина. Онъ, неспособный попросить о займ? у своихъ прiятелей по казино, въ трудныя минуты бралъ деньги у Тони, деньги, о которыхъ контрабандистъ, казалось, не вспоминалъ.

Повстр?чавшись, они пожали другъ другу руки. Былъ въ Вальдемос??.. Тони уже зналъ объ его по?здк?, благодаря легкости, съ которой самыя незначительныя новости распространяются въ однообразной, спокойной сред? провинцiальнаго города, падкаго до пикантнаго.

– Разсказываютъ еще кое-что, – сказалъ Тони на своемъ нар?чiи майоркскихъ крестьянъ, – что мн? кажется ложью. Говорятъ, будто ты женишься на атлот? дона Бенито Вальса?

Изумленный быстрой передачей новостей, Ферберъ не р?шился отрицать. Да, в?рно. Онъ хот?лъ сообщить это одному Тони.

Контрабандисть сд?лалъ отталкивающiй жестъ, а въ глазахъ его, привыкшихъ ко всевозможнымъ неожиданностямъ, выражалось изумленiе.

– Дурно поступаешь, Хаиме, дурно.

Произнесъ это холоднымъ тономъ, какъ будто р?чь шла о важномъ д?л?.

Бутифарра былъ съ этимъ прiятелемъ откровененъ, какъ ни съ к?мъ другимъ… Но разъ онъ раззоренъ, дорогой Тони! Разъ все, что находится въ его дом?, не принадлежитъ ему! Разъ его кредиторы, только въ надежд? на этотъ бракъ, щадили его!..

Тони продолжалъ отрицательно качать головой. Грубый крестьянинъ – контрабандистъ, см?ющiйся надъ закономъ, былъ, видимо, пораженъ новостью.

– Bo вс?хъ смыслахъ, поступаешь дурно. Выпутывайся, какъ можешь изъ нужды, но только другимъ манеромъ. По – дружески теб? поможемъ. Жениться на чует??…

Онъ простился съ нимъ кр?пкимъ пожатiемъ руки, словно онъ шелъ навстр?чу смертельной опасности.

– Дурно поступаешь… подумай, – сказалъ онъ тономъ упрека. – Дурно поступаешь, Хаиме.

IV

Когда Хаиме легь въ постель, въ три часа ночи ему показалось, будто онъ видитъ въ темнот? спальни лица капитана Вальса и Тони Клапеса.

Они говорили тоже, что вчера вечеромъ. «Я – противъ», – повторялъ морякъ съ ироническимъ см?хомъ. «He д?лай этого», – сов?товалъ контрабандистъ съ серьезнымъ видомъ.

Онъ провелъ ночь въ казино, молчаливый, хмурый, подъ впечатл?нiемъ ихъ протестовъ. Что въ его план? такого страннаго и нел?паго? Его вдругъ отвергли чуета, несмотря на почетъ для его семьи, и крестьянинъ, грубый чуждый угрызенiй сов?сти, жившiй почти вн? закона…

Ясно, что на остров? этотъ бракъ вызоветъ скандалъ и протесты: а онь? разв? онъ не въ прав? выпутываться любымъ путемъ? Разв? раньше представители его класса не поправляли своего состоянiя путемъ брака? А герцоги и князья древнихъ родовъ разв?, не искали золота въ Америк? и не предлагали своей руки дочерямъ миллiонеровъ еще бол?е предосудительнаго происхожденiя, ч?мъ родословная дона Бенито?..

Ахъ! этотъ сумашедшiй Пабло Вальсъ отчас. ти правъ. Подобные союзы могли заключаться везд? въ мiр?, но Майорка, дорогая Башня, сохраняла еще душу былыхъ стол?тiй, душу, обремененную предразсудками и ненавистью. Люди были таковыми, какими родились, какими были ихъ отцы, и должны были жить въ неподвижной сред? острова, которой не захватывали далекiя, медленныя волны, наб?гавшiя извн?.

Хаиме безпокойно двигался на кровати. He могъ заснуть… Фебреры! Какое славное прошлое! И какъ тяготело оно надъ нимъ, словно ц?пь рабства, д?лавшая еще бол?е мучительной его б?дность.

Много вечеровъ провелъ онъ въ домашнемъ архив?, въ комнат? около столовой, перебирая акты, лежавшiе въ шкапахъ, съ медными дверцами, при н?жномъ св?т?, пробивавшемся сквозь оконныя жалюзи. Пыль и старая бумага! Ее нужно было перетряхать, чтоб? не съ?ла моль, Варварскiя морскiя карты съ ошибочными и фантастическими очертанiями, служившiя Фебрерамъ въ ихъ первыхъ коммерческихъ плаванiяхъ. За все это ему едва дали бы столько, чтобы быть сытымъ н?сколько дней: а между т?мъ, его родъ боролся в?ка, создавая себ? достойный архивъ и увеличивая нго. Мертвая слава!..

Истинная слава его предковъ, переступившая границы исторiи острота, начиналась съ 1541 года, съ прi?зда великаго императора. Флотъ изъ трехсотъ кораблей съ 18.000 челов?къ экипажа собрался въ пальмской гавани, отправляясь завоевывать Алжиръ. Тамъ были испанскiе полки, подъ командой Гонзага, н?мцы, руководимые герцогомъ Альба, итальянцы собранные Колонной, 200 Мальтiйскихъ рыцарей, во глав? съ командоромъ дономъ Прiамо Фебреромъ, героемъ семьи, а вс?мъ флотомъ управлялъ великiй морякъ Андреа Дорiа.

Майорка чествовала баснословными празнествами повелителя Испанiи и Индiи, Германiи и Игалiи, страдавшаго уже подагрой и измученнаго другими бол?знями. Цв?тъ кастильскаго дворянства сопровождалъ императора въ этомъ святомъ предпрiятiи и разм?стился по домамъ майоркскихъ кабальеро. Домъ Фебреровъ принялъ какъ гостя, вновь испеченннаго вельможу, недавно вышедшаго изъ ничтожества, – вызывавшаго энтузiазмъ и толки своими подвигами гд?—то въ далекихъ странахъ и осязательными богатствами. Это былъ маркизъ Уаксакской долины Эрнанъ Кортесъ, только что завоевавшiй Мексику и принявшiй участiе въ экспедицiи изъ соперничества со старинными вельможами, обратнаго завоеванiя, теперь равными ему, – въ галер?, наряженной на его счетъ, съ сыновьями дономъ Мартиномъ и дономъ Люисомъ. Царское великол?пiе окружало завоевателя далекихъ странъ, хозяина фантастическихъ богатствъ. Красовались на палуб? его гахеры три громадныхъ смарагда, стоившiе бол?е ста тысячъ дукатовъ: одинъ им?лъ форму цв?тка, – другой птицы, третiй – колокольчика, и языкомъ ему служила крупная жемчужина. Съ нимъ были слуги, видавшiе отдаленные страны и усвоившiе странные обычаи; худые гидальго съ бол?зненнымъ цв?томъ лица, молча расхаживавшiе иа досуг?, зажигая пучки травъ наподобiе кусковъ веревки, и вздыхая дымъ черезъ ротъ, словно горящiе внутри демоны.

Прабабушки Фребрера изъ покол?нiя въ покол?нiе сохраняли, не обд?лывая, крупный алмазъ – подарокъ героическаго вождя, на память о пыноомъ гостепрiимств?. Драгоц?нный камень фигурировалъ въ семейныхъ документахъ, но д?дъ донъ Орасiо ужъ не видалъ его. Алмазъ исчезъ въ теченiе в?ковъ, подобно масс? сокровищъ, поглощенныхъ денежныии недохваткамъ великол?пнаго дома.

Фебреры приготовляли закуски для флота, отъ имени Майорки, большею частiю на собственный счетъ. Чтобы императоръ оц?нилъ богатства и доходы острова, эта закуска состояла изъ ста коровъ, двухсотъ барановъ, сотенъ паръ курицъ и инд?екъ, куартеръ масла и муки, куартероновъ вина, четвертныхъ бочекъ сыру, каперцевъ и оливокъ, двадцати боченковъ миртовой воды и четырехъ канталовъ б?лаго воска. Кром? того, жившiе на остров? и не состоявшiе въ Мальтiйскомъ орден?, Фебреры присоединились къ эскадр? съ двумя стами майорскихъ кабальеро, желая покорить Алжиръ, гн?здо пиратовъ. Триста галеръ вышло изъ гавани съ развевающими вымпелами среди грохота и пушекъ и бомбардъ, прив?тствуемые населенiемъ, собравшимся на ст?нахъ. Никогда императоръ не собиралъ столь величественнаго флота.

Стоялъ октябрь. Опытный Дорiа выгляд?лъ угрюмо. Для него не существовало въ Средиземномъ мор? в?рныхъ портовъ, кром? «Іюня, Іюля, Августа… и Маона». Императоръ слишкомъ зам?шкался въ Тирол? и Италiи. Папа Павелъ III выйдя ему на встр?чу въ Лукк?, предсказалъ неудачу изъ-за осенняго времени. Ополченiе высадилось на берегу Хамы. Командоръ Фебреръ со своими мальтiйскими рыцарями шелъ въ авангард?, выдерживая непрестанныя стычки съ турками. Войско овлад?ло высотами, окружающими Алжиръ, и начало осаду. Тогда исполнились предсказанiя Дорiа. Наступила страшная буря со всей свир?постью африканской зимы. Войска безъ крова, промокши до костей ночью подъ проливнымъ дождемъ, кочен?ли отъ холода. Б?шенный в?теръ заставлялъ людей лежать на земл?. На разсв?т?, воспользовавшись такимъ положенiемъ, турки врасплохъ нападали на почти разстроенное войско. Но тамъ былъ командоръ пиратовъ, демонъ войны, не чувствительный къ вод? и огню, твердый, злобный, в?чно бодрствующiй. Онъ выдержалъ атаку съ горстью своихъ рыцарей. Испанцы и н?мцы оправились, турки были вынуждены отступить, пресл?дуемые осаждавшими до самыхъ ст?нъ Алжира. И донъ Прiамо Фебреръ, раненый въ голову и ногу, добрался до воротъ города и вонзилъ въ нихъ кинжалъ въ память своего нападенiя.

При второй вылазк? мавровъ произошелъ такой страшный бой, что итальянцы отступили. Ихъ прим?ру посл?довали н?мцы, и императоръ, покрасн?въ отъ гн?ва при вид? б?гства своихъ любимыхъ солдатъ, сталъ махать шпагой, потребовалъ свое знамя, пришпорилъ скакуна и кричалъ блестящей свит? всадниковъ! – См?л?й сеньоры! Если увидите, что я паду со знаменемъ, подымите его раньше меня. – Турки б?жали передъ натискомъ этого жел?знаго эскадрона. Одинъ Фебреръ, богатый островитянинъ, предокъ Хаиме, дважды становился между императоромъ и врагами, спасая его жизнь. При выход? изъ одного ущелья огонь турецкихъ кулевринъ обрушился на всадниковъ. Герцогь Альба схватилъ подъ узды коня монарха. «Сеньоръ, жизнь ваша ц?нне? поб?ды». И императоръ, успокоившись, вернулся назадъ, съ величественнымъ жестомъ благодарности снялъ со своей шеи золотую ц?пь и над?лъ ее на плечи Фебрера.

Между т?мъ буря разрушила сто шестьдесять судовъ, а остальная часть флота должна была укрыгься за мысомъ Матифукса. Большинство вельможъ настаивали на немедленномъ отступленiи. Эрнанъ Кортесъ, графъ Алькаудете, губернаторъ Орана и майоркскiе кабальеро, съ Фебрерами во глав?, заявили: императоръ долженъ удалиться въ безопасное м?сто, а войско пусть продолжитъ начатый походъ. Въ конц? концовъ, р?шено было отступить. По вершинамъ горъ и низинъ, затопленнымъ дождемъ совершили печальную операцiю, пресл?дуемые непрiятелями, оставивъ павшихъ и пл?нныхъ. Въ разгаръ бури с?лъ на суда, кто могъ. Mope, въ ярости, поглотило новые корабли. Печально приплыли майоркскiе галеры въ пальмскiй заливъ, зскортируя императора. He пожелавъ сойти на сушу, онъ отправился на полуостровъ. Фебреры вернулись домой покрытые славой при пораженiи; одинъ со свид?тельствомъ дружбы Цезаря; другой – командоръ, прикованный къ одру и богохульствовавшiй, подобно язычнику, недовольный т?мъ, что прекратили осаду Алжира.

Прiамо Фебреръ!.. Хаиме не могъ думать о немъ безъ чувства симпатiи и удивленiя, внушеннаго ему разсказами, которые онъ слышалъ въ д?тств?. To былъ герой и проклятiе семьи; прабабушки не произносили никогда его имени, и услвшавъ его, опускали глаза и красн?ли. Воитель церкви, святой рыцарь, давшiй об?тъ ц?ломудрiя при вступленiи въ орденъ, всегда возилъ женщинъ въ своей галер?, христiанокъ, выкупленныхъ у мусульманъ – донъ Прiамо не сп?шилъ возвращiть ихъ роднымъ очагамъ – или нев?рныхъ, обращенныхъ въ рабство во время его см?лыхъ экспедицiй.

При д?леж? добычи онъ окидывалъ равнодушнымъ взглядомъ груды богатствъ и представлялъ ихъ Великому мастеру. Самъ интересовался только женщинами. Если ему грозили отлученiемъ, онъ демонически см?ялся въ лицо священнослужителей ордена. Если Великiй мастеръ призывалъ его и выговаривалъ ему за его распутство, онъ гордо выпрямлялся и говорилъ ему о великихъ поб?дахъ на мор?, которыми обязанъ былъ ему мальтiйскiй крестъ.

Въ семейномь архив? хранились н?которыя его письма – свертки пожелт?вшей бумаги съ крiсноватыми буквами, неровными, неразборчивыми и въ стил?, изобличавшемъ малограмотность командора. Выражался онъ по – солдатски спокойно, м?шая религiозныя фразы съ самыми циничными выраженiями. Въ одномь изь писемъ, прочитанномъ Хаиме, онъ въ тревог? писалъ своему майоркскому брату по поводу тайной бол?зни, которой страдалъ, и на случай, если тому приходилось «плохо отъ женщинъ» подавалъ опытные сов?ты и рекомендовалъ магическiя средства. Онъ хорошо познакомился съ этой бол?знью во время пос?щенiй восточныхъ портовъ.

Имя его было популярно на всемъ Средиземномъ побережьи, гд? жили нев?рные. Магометане боялись его, какъ демона: мавританки пугали своихъ маленькихъ д?тей командоромъ Фебреромъ. Драгутъ, великiй турецкiй корсаръ, ц?нилъ его, какъ единственнаго достойнаго себ? соперника по храбрости. Оба боялись и уважали другъ друга, стараясь не вид?ться и не встр?чаться на мор? посл? н?сколькихъ битвъ: въ этихъ битвахъ оба изв?дали неудачу. Какъ-то Драгутъ на одной изъ своихъ галеръ въ Алжир? встр?тилъ Прiамо Фебрера, почти голаго, прикованнаго ц?пью къ ст?н?, съ весломъ въ рукахъ.

– Жребiй войны! – произнесъ Драгутъ.

– Жребiй счастья! – отв?тилъ командоръ.

Они пожали другъ другу руку и больше – ни слова. Одинъ не оказалъ милости, другой не попросилъ о пощад?. Алжирскiе жители б?гали смотр?ть на Мальтiйскаго дьявола, прикованнаго къ скамь? раба, но видя его гордымъ и грознымъ, словно пл?нный орелъ, не осм?ливались изд?ваться надъ нимъ. Въ выкупъ за героя – воина орденъ отдалъ сотни рабовъ, кораблей съ грузомъ, какъ за князя. Спустя годъ донъ Прiамо выйдя на одну мальтiйскую галеру, встр?тилъ неустрашимаго Драгута, прикованнаго къ скамь? гребцовъ. Повторилась прежняя сцена: ни тотъ ни другой не удивились, какъ будто это было вполн? естественно, пожали другъ другу руку. «Жребiй войны!» – произнесъ одинъ. «Жребiй счастья!» – отв?тилъ другой.

Хаиме любилъ командора: тотъ олицетворялъ собою, въ н?драхъ благородной семьи, безпорядокъ, свободу, презр?нiе къ предразсудкамх Что-нибудь значили для него расовыя и религiозныя различiя, разъ онъ желалъ обладать женщиной?.. Въ цв?т? л?тъ онъ жилъ, удалившись въ Тунисъ, со своими добрыми друзьями – богатыми корсарами: ненавидя и пресл?дуя его, они кончили т?мъ, что сд?лались его товарищами. Это былъ темный перiодъ его жизни. Ходили слухи, что онъ сталъ ренегатомъ и для развлеченiя охотился въ мор? за мальтiйскими галерами. Н?которые рыцари ордена – его враги, клятвенно ув?ряли, будто вид?ли его во время сраженiя въ турецкомъ костюм?, на башн? непрiятельскаго судна. Одно было достов?рно; онъ жилъ въ Тунис?, во дворц?, на морскомъ берегу, съ необыкновенно – красивой мавританкой, родственницей его прiятеля – бея. Два письма, находившiяся въ архив?, говорили объ этомъ сладостномъ, непонятномъ рабств?. По смерти мусульманки донъ Прiамо вернулся на Мальту, завершая свою карьеру. Наибол?е видные сановнику ордена хот?ли почтить его, разъ онъ изм?нилъ свое поведенiе, поговаривали о титул? командора Чернаго моря или великаго ключаря Ампосты. Но гр?шникъ донъ Прiамо не исправлялся, попрежнему былъ страшнымъ развратникомъ, челов?комъ капризныхъ настроенiй, па отношенiю къ товарищамъ, и любимцемъ – героемъ для «служителей – братьевъ», воиновъ ордена, простыхъ солдатъ, которые только могли носить на панцыр? изображенiе полукреста.

Презр?нiе къ интригамъ и ненависть враговъ заставили его навсегда оставить архипелагъ ордена, острова Мальту и Гоццу, уступленные императоромъ воинамъ – монахамъ, безвозмездно, съ единственнымъ обязательствомъ присылать ежегодную дань – ястреба, выросшаго на этихъ островахъ. Уже старикъ, усталый, онъ удалился на Майорку и жилъ на доходъ со своихъ каталонскихъ пом?стiй, принадлежавшихъ ему, какъ командору. Нечестiе и пороки героя приводили въ ужасъ семью и скандализировали островъ. Три молодыхъ мавританки и одна еврейка необыкновенной красоты ухаживали за нимъ, какъ служанки, въ комнатахъ ц?лаго крыла дома Фебреровъ, въ ту эпоху еще бол?е грандiознаго. Кром? того, онъ держаль разныхъ рабовъ – турокъ и татаръ, которые трепетали при вид? его. Онъ велъ знакомство со старухами, слывшими за в?дьмъ, сов?товался съ еврейскими знахарями, запирался съ этимъ подозрительнымъ народомъ въ своей спальн? и сос?ди дрожали, видя глубокой ночью адское пламя въ его окнахъ. Н?которые изъ его рабовъ бл?дн?ли и сохли, словно изъ нихъ высасывали жизненные соки. Шепотомъ передавали, что командоръ употреблялъ ихъ кровь для волшебныхъ снадобiй. Донъ Прiамо хот?лъ вернуть себ? молодость; хот?лъ оживить жизненнымъ огнемъ силу своихъ страстей. Великiй майоркскiй инквизиторъ поговаривалъ о возможности пос?щенiя членами судилища и алгвазилами жилища командора; но посл?днiй, приходясь ему двоюроднымъ братомъ, письмомъ предупредилъ его, что раскроитъ ему черепъ абордажнымъ топоромъ, какъ только тотъ станетъ на первую ступеньку л?стницы.

Умеръ донъ Прiамо, или в?рн?е, извелъ себя дьявольскими напитками, оставивъ, какъ итогъ свободной отъ предразсудковъ жизни, зав?щанiе, копiю котораго читалъ Хаиме. Воитель церкви отказывалъ главную часть своего состоянiя, а, равнымъ образомъ, оружiе и трофеи д?тямъ своего старшаго брата: такъ поступали вс? младшiе члены семьи. Но дал?е сл?довалъ длинный списокъ распоряженiй, касавшихся его д?тей отъ рабынь – мавританокъ и подругъ – евреекъ, армянокъ и гречанокъ, обреченныхъ увядать и покрываться морщинами въ какомъ-нибудь порту Востока: – потомство библейскаго патрiарха, но незаконное, см?шанное, плодъ скрещиванiя борющихся расъ, враждебныхъ по крови. Знаменитый командоръ! Нарушая свои об?ты, онъ какъ бы старался умалить свою вину, выбирая всегда нев?рныхъ женщинъ. Къ гр?ху распутства онъ прибавлялъ позоръ общенiя съ женщинами – врагами истиннаго Бога.

Хаиме удивлялся ему, какъ предтеч?, разр?шавшему его сомн?нiя. Что страннаго жениться на чует?, не отличавшейся отъ прочихъ женщинъ по нравамъ, в?р? и воспитанiю, – разъ знаменит?йшiй изъ Фебреровъ, въ эпоху нетерпимости, жилъ вн? всякихъ законовъ, съ нев?рными женщинами? Но семейные предразсудки просыпались въ Хаиме, тревожа его сов?сть, – напоминали ему объ одномъ параграф? зав?щанiя командора. Онъ оставлялъ средства д?тямъ своихъ рабынь, см?шанныхъ расъ, потому что они были его крови и ему хот?лось избавить ихъ отъ страданiй б?дности; но онъ запрещалъ носить фамилiю отца, именоваться Фебрерами, которые всегда изб?гали предосудительныхъ скрещиванiй въ своемъ майоркскомъ дом?.

Вспоминая это, Хаиме улыбался въ темнот?. Кто можетъ отв?чать за прошлое? Какихъ тайнъ не скрывалось въ корняхъ ствола его рода тамъ, во времена среднев?ковья, когда Фебреры и богачи балеарской синагоги вм?ст? торговали и грузили свои корабли въ Пуэрто Пи? Многiе изъ его рода, и даже онъ самъ, наравн? съ другими представителями стариннаго майоркскаго дворянства, им?ли н?что еврейское въ чертахъ своего лица. Чистота расъ – иллюзiя. Жизнь городовъ сводилась къ движенiю, великому родоначальнику см?шенiя… Но гордая щепетильность родовой сов?сти! Созданная обычаями обособленность расъ!..

Онъ самъ, см?явшiйся надъ предразсудками прошлаго, испытывалъ непреодолимое чувство превосходства передъ дономъ Бенито, своимъ будущимъ тестемъ. Онъ считалъ себя выше его, терп?лъ его изъ снисходительности, чувствовалъ себя оскорбленнымъ, когда богатый чуета говорилъ о своей вымышленной дружб? съ дономъ Орасiо. Н?тъ, Фебреры никогда не вели сношенiй съ подобными людьми. Когда его предки ?здили въ Алжиръ съ императоромъ, предки Каталины, можетъ быть, сид?ли въ калатравскомъ квартал?, выд?лывая серебряныя вещи, дрожа какъ бы на Пальму не напали вооруженные крестьяне, изгибаясь и бл?дн?я отъ страха передъ великимъ инквизиторомъ (несомн?нно передъ какимъ-нибудь Фебреромъ), домогаясь его покровительства.

Зат?мъ, въ прiемной зал? вис?лъ портретъ мен?е отдаленнаго предка, сеньора съ выбритымъ лицомъ, тонкими безкровными губами, въ б?ломъ парик? и красномъ шелковомъ камзол?: какъ гласила надпись къ портрету, это былъ постоянный рехидоръ города Пальмы. Король Карлъ III прислалъ на островъ грамоту, запрещавшую изд?ваться надъ бывшими евреями, «трудолюбивыми и честными людьми», грозившую заключенiемъ въ смирительный домъ тому, кто станетъ называть ихъ чуетами. Сов?тъ встревожился этимъ нел?пымъ распоряженiемъ монарха, черезчуръ добраго, и рехидоръ Фебреръ разр?шилъ вопросъ собственнымъ авторитетомъ. – Сдать въ архивъ грамоту: почтимъ ее, но пусть не выполняется. Къ чему чуетамъ какой-то почетъ, врод?, какъ намъ! Будутъ довольны, лишь бы у нихъ не отнимали кошелька и женщинъ. – И вс? см?ялись, утверждая, что Фебреръ говорилъ на основанiи собственнаго опыта: онъ былъ великiй охотникъ пос?щать улицу, д?лая заказы серебрянникамъ, чтобы поговорить съ ихъ женщинами.

Вис?лъ также въ прiемной зал? портретъ другого предка, его тезки, какъ онъ, инквизитора дона Хаиме Фебрера. На чердакахъ дома онъ нашелъ пожелт?вшiя отъ времени визитныя карточки съ клеймомъ богатаго священнослужителя. На карточкахъ были выгравированы эмблемы, входившiя въ моду въ XVIII в?к?. Посредин? карточки деревянный крестъ со шпагой и оливковой в?твью; по сторонамъ колпаки еретиковъ, – одинъ съ крестомъ Святаго Судилища, другой – съ драконами и головами Медузы. Ручные кандалы, бичи, черепа, четки, св?чи дополняли рисунокъ: внизу пылалъ костеръ вокругъ столба съ жел?знымъ кольцомъ, видн?лся капюшонъ, врод? воронки съ изображенiями зм?й, кротовъ и головъ съ рогами. Между этими эмлемами красовалось подобiе саргафага и на немъ старинными испанскими буквами начертано: «Инквизиторъ Деканъ, донъ Хаиме Фебреръ». Мирный майоркинецъ, найдя у себя по возвращенiи домой такую визитную карточку, долженъ былъ содрогаться отъ ужаса.

Припоминался ему еще одинъ изъ его предковъ, о которомъ упоминалъ въ гн?в? Пабло Вальсъ, разсказывая о сожженiи чуетъ и книжк? отца Гарау. Это былъ элегантный, галантный Фебреръ, восхищавшiй пальмскихъ дамъ при знаменитомъ Д?йств? В?ры, въ новомъ костюм? изъ флорентiйскаго сукна, расшитомъ золотомъ, верхомъ на лошади, столь же великол?пной, какъ и ея господинъ, со знаменемъ Святаго Судилища въ рукахъ. Іезуитъ въ лирическомъ тон? пов?ствовалъ объ его благородной фигур?. Вечеромъ кабальеро присутствовалъ у подножья Бельверскаго замка и смотр?лъ, какъ гор?ло жирное т?ло Рафаэля Вальса, какъ вываливались его внутренности на костеръ. Во время этого зр?лища его развлекало присутствiе дамъ, и лошадь его гарцовала у дверецъ ихъ колясокъ. Капитанъ Вальсъ правъ. Это варварство. Но Фебреры его родные: имъ принадлежало его имя и погибшее состоянiе. И онъ, посл?днiй отпрыскъ семьи, гордой своимъ прошлымъ, собирался жениться на Каталин? Вальсъ, родственниц? осужденнаго!..