Мертвые повелевают

Около м?сяца они пробыли въ старинномъ епископскомъ город?. Прогуливались вечерами по пустыннымъ улицамъ, заросшимъ травой, съ ихъ развалившимися дворцами эпохи Собора. Спускались въ лодк? внизъ по Рейну, вдоль береговъ, покрытыхъ л?сами. Останавливаясь, любуясь домиками съ красной крышей и густымъ ползучимъ виноградомъ, подъ нав?сомъ котораго п?ли горожане, съ кружкой въ рукахъ, п?ли, какъ н?мецкiе регенты – исполненные важной и спокойной радости.

Изъ Костанца они направились въ Швейцарiю, а зат?мъ въ Италiю. Ц?лый годъ они любовались вм?ст? пейзажами, осматривали музеи, пос?щали развалины. Въ закоулкахъ посл?днихъ Хаиме пользовался случаемъ и ц?ловалъ сахарную кожу Мэри, наслаждаясь заливавшимъ ее румянцемъ и сердитымъ, протестующимъ видомъ. Shoking! Ея спутница, равнодушная словно чемоданъ, къ новымъ м?стамъ и картинамъ, работала надъ ирландской накидкой, начатой еще въ Германiи, отд?лывала ее и при пере?зд? черезъ Альпы, и тогда когда про?зжали мимо Аппенинъ, и въ виду Везувiя или Этны. Будучи лишена возможности разговаривать съ Фебреромъ, не знавшимъ англiйскаго языка, она прив?тствовала его, сверкая желтыми зубами, и снова принималась за работу, украшая, какъ декоративная фигура, залы отелей.

Влюбленные собирались пов?нчаться. Мэри разр?шала вопросъ безапелляцiонно и быстро. Требовалось только написать отцу пару строчекъ. Онъ очень далеко. Кром? того, она никогда ни о чемъ не сов?товалась съ нимъ. Онъ одобритъ всякiй ея поступокъ, полагаясь на ея разсудительность и благоразумiе.

Они были въ Сицилiи, въ стран?, напоминавшей Фебреру его островъ. Предки его, въ свою очерiдь, показывались сюда, но съ панцыремъ на груди и въ худшей компанiи. Мэри толковала о будущемъ, съ практическимъ чутьемъ, свойственнымъ ея рас?, устраивала финансовую сторону будущаго союза. Пусть у Фебрера мало средствъ: это не важно, ея богатства хватитъ на обоихъ. И она перечисляла все свое имущество, земли, дома и акцiи, какъ управляющiй, полагающiйся на свою память. По возвращенiи въ Римъ, они обв?нчаются въ евангелической капелл? и католической церкви. Она знакома съ однимъ кардиналомъ, который провелъ ее къ пап?. Его преосвященство устроитъ все.

Хаиме не спалъ ц?лую ночь въ сиракузской гостиниц?… Жениться? Мэри – прiятная партiя: она украситъ его жизнь и принесетъ ему состоянiе. Но, д?йствительно ли она будетъ его женой?.. Его началъ тревожить тотъ другой, знаменитый призракъ, воскрешавшiй въ Цюрих?, Венецiи, во вс?хъ м?стахъ, гд? они были, гд? сохранились воспоминанiя о маэстро… Онъ состарится, а музыка, его страшный соперникъ, сохранитъ навсегда свою св?жесть. Черезъ короткое время, когда бракъ лишитъ ихъ отношенiя чаръ незаконнаго, услады запретнаго, Мэри найдетъ какого – нибуль дирижера, еще бол?е похожаго на «того», или безобразнаго вiолончелиста, косматаго, юнаго, напоминающаго Бетховена въ ранней молодости. Притомъ, онъ – челов?къ иной расы, иныхъ привычекъ, иныхъ страстей. Ему надо?ла эта стыдливая сдержанность въ любви, это противод?йствiе р?шительному шагу, которыя въ начал? нравились ему, какъ постоянное обновленiе женщины, но, въ конц? концовъ, его утомили. Н?тъ, еще есть время спастись.

– Жаль: что она подумаетъ объ Испанiи?.. Жаль донъ Кихота, – сказалъ онъ, укладываясь рано утромъ.

И б?жалъ, б?жалъ въ Парижъ, гд? она не стала бы его искать. Она ненавид?ла этотъ неблагодарный городъ, освиставшiй Тангейзера за много л?тъ до ея рожденья.

Отъ ихъ связи, продолжавшейся годъ, Хаиме сохранилъ лишь воспоминанiе счастья, прикрашеннаго временемъ, и прядь б?локурыхъ волосъ; долженъ былъ также сохраниться, среди бумагъ, путеводителей и открытокъ съ видами, забытыхъ въ старинномъ письменномъ стол? огромнаго дома, портретъ доктора музыки – портретъ Мэри, удивительно милой въ тог? съ длинными рукавами, въ четырехугольной шапочк? съ кисточкой.

Объ остальной своей жизни онъ почти не помнилъ: тоскливая пустота и финансовыя затрудненiя. Управляющiй задерживалъ присылку денегъ. Хаиме требовалъ: тотъ отв?чалъ жалобными письмами, говорилъ о процентахъ, подлежавшихъ уплат?, о вторыхъ закладныхъ, для которыхъ онъ съ трудомъ находилъ кредиторовъ, о разстройств? состоянiя, въ которомъ все заложено и перезаложено.

Думая распутать д?ла собственнымъ присутствiемъ, Фебреръ на короткое время прi?зжалъ на Майорку. Прi?зды его всегда кончались продажей какого-нибудь им?нiя. Какъ только въ его рукахъ оказывались деньги, онъ опять подымалъ паруса, не внимая сов?тамъ управляющаго. Деньги приносили ему радостное, оптимистическое настроенiе. Все уладится. Въ случа? крайности онъ приб?гнетъ къ браку. А пока… поживемъ!

И онъ пожилъ еще н?сколько л?тъ, то въ Мадрид?, то въ большихъ заграничныхъ городахъ, пока управляющiй не положилъ конца перiоду веселья и расточительности, приславъ заявленiе о своемъ уход?, счета и со счетами отказъ высылать впредь деньги.

Ц?лый годъ Хаиме провелъ на остров?, «погребенный», какъ онъ выражался, развлекаясь единственно по ночамъ игрой въ Казино, а по вечерамъ на Борне, за столомъ старыхъ прiятелей, ос?длыхъ островитянъ, наслаждавшихся разсказами объ его странствованiяхъ. Нужда и нужда! вотъ реальная д?йствительность его настоящей жизни. Кредиторы угрожали ему немедленными взысканiями. Онъ сохранилъ еще за собою вн?шнимъ образомъ Сонъ Фебреръ и другiя им?нья предковъ. Но собственность приносила на остров? небольшой доходъ; арендная плата, согласно традицiи, была такова же, какъ при предкахъ: семьи арендаторовъ плодились, пользуясь землей. Они уплачивали непосредственно кредиторамъ, но и такъ не погашалась даже половина процентовъ. Богатыя украшенiя дворца Фебреръ лишь им?лъ на склад?. Благородный домъ Фебреровъ скрылся подъ волнами, и не было возможности поднять его на поверхность. Хаиме иногда хладнокровно думалъ о средств? выпутаться изъ б?ды безъ униженiй и позора: хорошо, если бы въ одинъ прекрасный вечеръ его нашли въ саду, заснувшаго в?чнымъ сномъ подъ апельсиннымъ деревомъ, съ револьверомъ въ рук?.

Въ такомъ положенiи, однажды поздней ночью при выход? изъ казино, въ минуту, когда нервная безсонница заставляетъ вид?ть вещи въ необычайномъ св?т?, въ новыхъ контурахъ, кто-то подалъ ему идею. Богатый чуета, донъ Бенито, Вальсъ его очень любитъ. Н?сколько разъ онъ добровольно вм?шивался въ его д?ла, спасалъ его отъ угрожавшихъ опасностей. Онъ руководился личной симпатiей къ Фебреру и уваженiемъ къ его имени. У Вальса была всего одна насл?дница. При томъ самъ онъ былъ боленъ. Плодовитость его расы не оправдалась на немъ. Его дочь Каталина на зар? молодости нам?ревалась сд?латься монахиней; но теперь, когда ей перевалило за двадцать л?тъ, она чувствовала большое пристрастiе къ блеску мiра и проникалась н?жной жалостью къ Фебреру, если въ ея присутствiи толковали объ его несчастьяхъ.

Хаиме протестовалъ противъ предложенной идеи почти столь же р?шительно, какъ и мад? Антонiя. Чуета!.. Но идея пробивала себв дорогу, непрестанно буравила ее, и работу ея облегчали, подобно смазк?, возроставшiя, подстерегавшiя со дня на день затрудненiя и нужды. Почему бы не жениться?.. Дочь Вальса – самая богатая на остров? насл?дница, а деньги не знаютъ ни крови, ни расы.

Наконецъ, онъ уступилъ настоянiямъ друзей, старательныхъ посредниковъ между нимъ и семействомъ Вальса, и сегодня утромъ отправлялся завтракать въ Вальдемосу, гд? Вальсъ проводилъ значительную часть года, л?чась отъ душившей его астмы.

Напрягая память, Хаиме старался припомнить образъ Каталины. Онъ н?сколько разъ вид?лъ ее на улицахъ Пальмы. Хорошая фигура, прiятное лицо. Если она будетъ вдали отъ своихъ, если будетъ лучше од?ваться, то окажется очень «представительной» дамой… Но любить ее?

Фебреръ скептически улыбнулся. Разв? любовь необходима для брака? Бракъ – по?здка или дв? по?здки на пространств? остальной жизни. Требуется отъ жены только качества хорошей спутницы по экскурсiи: хорошiй характеръ, тождество вкусовъ, одинаковыя наклонности по части ?ды и спанья… Любовь! Вс? предъявляютъ права на нее, а любовь, какъ талантъ, какъ красота, какъ состоянiе есть счастье, достигающееся на долю лишь р?дкимъ – р?дкимъ избранникамъ. Случайно, обманъ прикрываетъ это жесткое неравенство: вс? смертные на закат? своихъ дней съ тоскою вспоминаютъ юность, ув?рены, что д?йствительно знали любовь, тогда какъ изв?дали лишь безумство отъ прикосновенiя кожи.

Любовь – прекрасная вещь, но не необходимая для брака и жизни. Важно избрать хорошую спутницу для остального путешествiя, хорошо приспособиться на жизненныхъ путяхъ. согласовать шаги, чтобы не было ни скачковъ, ни столкновенiй: важно влад?ть своими нервами и не щетиниться при постоянныхъ прикосновенiяхъ совм?стной жизни; важно спать, какъ добрые товарищи, уважая другъ друга, не причиняя другъ другу боли кол?нями, не упираясь локтями въ ребра… Онъ над?ялся найти все это и удовлетвориться.

Вдругъ показалась Вальдемоса на вершин? холма, окруженная горами. Надъ листвой садовъ, разбитыхъ вокругъ келiй, возвышалась башня картезiанскаго монастыря.

Фебреръ увидалъ стоявшую на поворот? дороги коляску. Изъ нея вышелъ челов?къ и замахалъ руками кучеру Хаиме, чтобы тотъ остановилъ своихъ лошадей. Зат?мъ онъ открылъ дверцу, вошелъ, см?ясь, въ экипажъ и ус?лся рядомъ съ Фебреромъ.

– Эге, капитанъ! – произнесъ Хаиме удивленно.

– He ожидалъ встр?титься со мной? Да?… Я тоже, на завтракъ. Пригласилъ самъ себя. То-то удивится мой братъ!..

Хаиме пожалъ ему руку. Это былъ одинъ изъ его в?рн?йшихъ друзей – капитанъ Пабло Вальсъ.

III

Пабло Вальсъ былъ изв?стенъ всей Пальм?. Когда онъ садился на террас? какойнибудь кофейни на Борне, около него образовывался кружокъ внимательныхъ слушателей, которые см?ялись надъ его энергичными манерами и громкимъ голосомъ: тихимъ тономъ говорить онъ не ум?лъ.

– Я, – чуета, ну что жъ?.. Еврей изъ евреевъ. Весь нашъ родъ происходитъ съ улицы. Когда я командовалъ Roger de Lauria, однажды въ Алжир? я остановился у двери синагоги: какой-то старикъ, взглянулъ на меня, сказалъ: – можешь войти: ты изъ нашихъ. – Я протянулъ ему руку, и онъ одобрительно произнесъ: – спасибо, товарищъ по в?р?.

Слушатели см?ялись, а капитанъ Вальсъ, громогласно заявляя о своемъ званiи чуеты, смотр?лъ кругомъ, какъ бы д?лая вызовъ дамамъ, людямъ и душ? острова, ненавидящаго его расу нел?пой в?ковой ненавистью.

Его лицо выдавало его происхожденiе. Золотисто – с?рые бакенбарды, короткiе усы характеризовали его, какъ отставного моряка; но краснор?чив?е этихъ украшенiй изъ волосъ говорили его семитическiй профиль, горбатый мясистый носъ, выдающiйся подбородокъ, глаза съ продолговатыми в?ками, со зрачками, отливавшими янтаремъ и золотомъ при св?т?, и искорками табачнаго цв?та.

Онъ много плавалъ, подолгу жилъ въ Англiи и Соединенныхъ Штатахъ. Благодаря пребыванiю въ этихъ свободныхъ странахъ, чуждыхъ религiозной ненависти, онъ усвоилъ задорную откровенность, бросалъ вызовъ традицiоннымъ предразсудкамъ острова, спокойнаго, неподвижнаго въ своемъ засто?. Другiе чуеты, запуганные в?ковыми пресл?дованiями и презр?нiемъ, скрывали свое происхожденiе, или старались своей кротостью заставить забыть о немъ. Капитанъ Вальсъ при каждомъ удобномъ случа? говорилъ о немъ, гордился имъ, какъ дворянскимъ титуломъ, на зло всеобщимъ предразсудкамъ.

– Я еврей, ну что же?.. – продолжалъ онъ кричать. Единов?рецъ Іисуса, св. Павла и другихъ святыхъ, кому поклоняются въ алтаряхъ. Бутифарры съ гордостью толкуютъ о своихъ предкахъ, а ихъ предкамъ безъ году нед?ля. Я бол?е благороденъ, бол?е древняго рода: предки мои были библейскими патрiархами.

Зат?мъ, негодуя на предразсудки, яростно пресл?довавшiе его расу, онъ переходилъ къ нападенiю.

– Въ Испанiи, – говорилъ онъ съ достоинствомъ, – н?тъ христiанина, который могъ задирать носъ. Вс? мы потомки евреевъ или мавровъ, А кто н?тъ… кто н?тъ…

Тутъ онъ останавливался и посл? короткой паузы р?шительно заявлялъ:

– А кто н?тъ, тотъ потомокъ монаха.

На полуостров? незнакома традицiонная ненависть къ евреямъ, до сихъ поръ разд?ляющая населенiе Майорки на дв? касты. Говоря о своемъ отечеств?, Пабло Вальсъ приходитъ въ ярость. Въ немъ не существуетъ евреевъ по в?р?; уже в?ка, какъ уничтожена посл?дняя синагога. Вс? массами крещены, а непокорныхъ сожгла инквизицiя. Нын?шнiе чуеты, самые ревностные католики на Майорк?; они внесли въ свою в?ру семитическiй фанатизмъ. Громко молились, д?лали священнослужителями своихъ д?тей, старались устроить своихъ дочерей въ монастыри, фигурировали, – люди богатые, – среди сторонниковъ самыхъ консервативныхъ идей, и, однако, надъ ними тягот?ла антипатiя, какъ и въ прошлые в?ка, и жили они одиноко: ни одинъ общественный классъ не желалъ сближаться съ ними.

– Четыреста пятьдесятъ л?тъ, какъ впитали мы въ себя воду крещенiя, – продолжалъ кричать капитанъ Вальсъ, – а все мы проклятые, отверженные, какъ до крещенiя. Разв? это ничего не значитъ?.. Чуеты! Берегитесь ихъ! Дурные люди!.. На Майорк? существуетъ два католицизма: одинъ для нашихъ, другой – для прочихъ.

Зат?мъ съ ненавистью, пропитанною, казалось, яростью вс?хъ пресл?дованiй, морякъ говорилъ по адресу своихъ собратьевъ.

– Под?ломъ имъ: трусы, слишкомъ любили остромъ, эту Провiантскую башню[3 - Roqueta – провiантская башвя старинныхъ кр?постей.], гд? мы родились. Чтобы не оставить ее, сд?лались христiанами. И вотъ теперь, когда они – настоящiе христiане, имъ платятъ пинками. Останься евреями, разс?йся по б?лому св?ту, какъ другiе, были бы они сейчасъ важными особами и банкирами королей, а не сид?ли бы въ уличныхъ лавченкахъ и не д?лали бы серебрянныхъ кошельковъ.

Скептикъ въ религiозныхъ вопросахъ, онъ презиралъ и атаковалъ вс?хъ – в?рныхъ своимъ стариннымъ в?рованiямъ евреевъ, обращенныхъ, католиковъ, мусульмановъ, съ которыми стглкивался при своихъ путешествiяхъ по берегамъ Африки и гаванямъ Малой Азiи. Но иногда проникался атавистическими симпатiями и проявлялъ религiозное уваженiе къ своей рас?.

Онъ – семитъ: – тобъявлялъ онъ съ гордостью, ударяя себя въ грудь. – Первый народъ въ мiр?. – Жалкiе, подыхали мы съ голоду въ Азiи: тамъ не съ к?мъ было торговать, некого было схужать деньгами. Но никто, кром? насъ, не далъ челов?ческому стаду настоящихъ пастырей, которые во в?ки в?ковъ останутся господами людей. Моисей, Іисусъ и Магометъ – изъ моей земли… Три столпа силы! да, кабальеро? А теперь мы дали мiру четвертаго пророка, также нашей расы и крови. Только у него два лика и два имени. Съ одной стороны, его зовутъ Ротшильдомъ: онъ вождь вс?хъ, кто хранить деньги. Съ другой стороны, онъ – Карлъ Марксъ: онъ апостолъ т?хъ, кто хочетъ отнять ихъ у богатыхъ.

Исторiю еврейскаго племени на остров? Вальсъ по своему излагалъ въ немногихъ словахъ. Н?когда евреевъ было много, великое множество. Почти вся торговля находилась въ ихъ рукахъ Большая часть кораблей принадлежала имъ. Фебреры и остальные магнаты – христiане не стыдились быть ихъ соучастниками. Старые времена можно назвать временами свободы: пресл?дованiя и варварство – явлеiня сравнительно новыя. Евреи были казначеями королей, медеками и другими придворными въ монархiяхъ полуострова. При зарожденiи религiозной ненависти, наибол?е богатые и хитрые евреи – островитяне сум?ли во время перем?нить в?ру, добровольно, слились съ м?стными родами и заставили забыть о своемъ происхожденiи. Ииенно эти новые католики потомъ, съ пыломъ неофитовъ, накликали пресл?дованiя на своихъ бывшикъ братьевъ. Нын?шнiе чуеты, единственные майоркинцы, еврейское происхожценiе которыхъ изв?стно, – потомки посл?днихъ обращенныхъ, потомки семей, подвергшихся безумнымъ жестокостямъ со стороны инквизацiи.

Быть чуетой, происходить съ улицы Серебряниковъ – сокращенно, просто съ улицы, – величайшее несчастiе для майоркинца. Пусть въ Испанiи разыгрывались революцiи и провозглашались либеральные законы, признававшiе равенство вс?хъ испанцевъ: прi?зжая на полуостровъ, чуета былъ гражданиномъ, какъ прочiе, но на Майорк? онъ оставался отверженнымъ, своего рода зачумленнымъ и могъ встутiать въ бракъ лишь со своими.

Вальсъ язвительно описывалъ общественный строй, при которсмъ, соблюдая в?ковую Іерархiю, жили различные классы острова; – многiя ступеньки iерархической л?стницы сохранились и теперь неприкосновенными. На вершин? ея – гордые butifarras; зат?мъ дворянство, кабальеро; дал?е mossons; за ними купцы и ремесленники; за купцами и ремесленниками крестьяне – землед?льцы. Тутъ открывалась громадная скобка въ порядк?, которому сл?довалъ Богъ, создавая т?хъ и другихъ: громадное пустое м?сто, которое каждый могъ заполнить посвоей фантазiи. Несомн?нно, за майоркскими дворянами и плебеями, въ порядк? разсмотр?нiя, шли свиньи, собаки, ослы, кошки и крысы… а въ хвост? вс?хъ этихъ животныхъ Господа Бога ненавистный обитатель улицы, чуета, парiя острова, – все ровно, будь онъ богатъ, какъ фатъ капитана Вальса, или интеллигентенъ, какъ другiе. Многiе чуеты, государственные чиновники на полуостров?, военные, судьи, финансовые чиновники, возвращаясь на Майорку, встр?чали посл?дняго нищаго, и тотъ смотр?лъ на себя какъ на высшее существо, считалъ себя оскорбленнымъ и разражался потокомъ брани противъ нихъ и ихъ семей. Изолированное положенiе этого клочка Испвнiи, окруженнаго моремъ, сохраняло душу былыхъ эпохъ.

Тщетъ чуеты, спасаясь отъ ненависти; неумиравшей, несмотря на прогрессъ, обращали свой католицизмъ въ страстную, сл?пую в?ру, этой в?р? сильно способствовалъ впитанный в?ковыми пресл?дованiями въ ихъ душу и т?ло страхъ. Напрасно продолжали они громко молиться въ своихъ домахъ, чтобы слышали сос?ди, подражая въ этомъ отношенiи своимъ предкамъ, которые д?лали тоже самое и, кром? того, об?дали у оконъ, дабы вс? вид?ли, что они ?дятъ свинину. Застывшей ненависти, отчужденности нельзя было побороть. Католическая церковь, именующая себя всемiрной, была егстока и неумолима съ ними на остров?, своимъ ревнителямъ отв?чала недов?рiемъ и отвращенiемъ. Для сыновей чуетъ, желавшихъ сд?латься пасторами, не находилось м?ста въ семинарiи. Монастыри закрывали двери передъ всякой послушницей, происходившей съ улицы. Дочери чуетъ выходили замужъ на полуостров? за людей знатныхъ и состоятельныхъ, но на остров? почти не находилось охотниковъ получить ихъ руку и богатство.

– Дурные люди! – продолжалъ иронически Вальсъ. – Труженники, бережливы, живутъ мирно на лон? своихъ семействъ, бол?е ревностные католики, ч?мъ прочiе; но они – чуеты; и разъ ихъ ненавидятъ, у нихъ должно быть что-то особенное. Им?ется… что-то: вы понимаете? Что-то. Кто хочетъ знать, пусть сообразитъ.

И морякъ со см?хомъ разсказывалъ о б?дныхъ крестьянахъ, н?сколько л?тъ тому назадъ чистосердечно ув?рявшихъ, что чуеты покрыты шерстью и им?ютъ хвостъ: стоитъ только поймать мальчика улицы, разд?ть его, чтобы уб?диться въ существованiи хвостового придатка.

– А исторiя съ моимъ братомъ? – продолжалъ Вальсъ. – Съ моимъ святымъ братомъ Бенито, что громогласно молится и, кажется, готовъ съ?сть священныя изображенiя.

Вс? вспоминали случай съ дономъ Бенито. Вальсъ и отъ всей души хохотали – благо его братъ засм?ялся первый. Богатый чуета, взыскивая долги, оказался влад?льцемъ дома и ц?нныхъ земель въ одномъ м?стечк?, въ глубин? острова. Когда онъ отправлялся вступить во влад?нiе новой собственностью, благоразумные сос?ди подали ему добрый сов?тъ. Онъ им?етъ право пос?щать свое им?нiе днемъ, но проводить ночь въ своемъ дом?… Никогда! He помнили, чтобы какой-нибудь чуета заночевалъ въ м?стечк?. Донъ Бенито не обратилъ вниманiя на этотъ сов?тъ и остался на ночь въ своемъ дом?. Какъ только онъ легъ, жильцы разб?жались. Выспавшись, хозяинъ вскочилъ съ постели; ни мал?йшаго св?та не прохрдило сквозь щели. Онъ думалъ, что проспалъ, по крайней м?р?, полсутокъ, но оказывалось, была еще ночъ. Открылъ окно: голова его больно ударилась о что-то темное. Пытался открыть дверь, но не могъ. Пока онъ спалъ, жители м?стечка замазали глиной вс? отверстiя и выходы, и чует? пришлось спасаться черезъ крышу подъ гиканье торжествующей толпы. Эта шутка была лишь предупрежденiемъ: если онъ станетъ нарушать обычай деревни, въ одну прекрасную ночь проснется среди пламени.

– Очень по – варварски, но забавно! – прибавлялъ капитанъ. – Мой братъ!.. Славный челов?къ!.. Святой!..

При этихъ словахъ вс? см?ялись. Онъ продолжалъ поддерживать сношенiя съ братомъ, хотя довольно холодныя, и не скрывалъ обидъ, которыя терп?лъ отъ него. Капитанъ Вальсъ былъ цыганомъ въ семь?, в?чно на мор?, или далекихъ странахъ, велъ жизнь веселаго холостяка: на жизнь ему хватало. И посл? смерти отца братъ остался управлять д?лами дома и обобралъ его не на одну тысячу дуро.