Мертвые повелевают

Фебреръ вид?лъ, какъ по уступамъ громаднаго с?раго утеса, ос?неннымъ зеленью можжевельника и морскихъ сосенъ, прыгали неустанно цв?тныя точки, словно красныя или б?ловатыя блохи. To были козы Ведра, одичавшiя козы, брошенныя зд?сь давно, плодившiяся вдали отъ челов?ка, потерявшiя вс? свои привычки домашнихъ животныхъ, спасавшiяся чудесными прыжками, какъ только барка приставала къ скал?. Тихимъ утромъ ихъ блеянье громко раздавалось среди безмолвiя природы и неслось надъ морской поверхностью.

Однажды, на разсв?т? Хаиме, захвативши съ собой ружье, сд?лалъ два выстр?ла въ далекую группу козъ, будучи ув?ренъ, что не попадетъ, но желая насладиться зр?лищемъ ихъ б?гства и прыжковъ. Усиленные эхомъ пролива, выстр?лы наполнили пространство чиликаньемъ и шелестомъ крыльевъ. Сотни старыхъ, громадныхъ чаекъ, испуганные шумомъ, покинули свои норы. Встревоженный островокъ выбрасывалъ своихъ пернатыхъ обитателей. Совс?мъ высоко, черными точками лет?ли къ большому острову, другiе б?глецы – соколы, находившiе прiютъ на Ведра, охотившiеся за ибисскими и форментерскими голубями.

Старый морякъ показывалъ Фебреру пещеры, зiявшiя, какъ окна, въ наибол?е отв?сныхъ и неприступныхъ ст?нахъ островка. Ни козы, ни люди не могли туда проникнуть. Дядя Вентолера зналъ, что скрывалось въ ихъ черной пасти. Это были улья, им?вшiя за собой многов?ковую давность, естественный прiютъ пчелъ, которыя пролетая черезъ проливъ между Ибисой и Ведра, укрывались въ неприступныхъ пещерахъ, посл? наб?говъ на островныя поля. Въ изв?стное время года онъ вид?лъ, какъ сверкали у этихъ отверстiй св?тлыя нити, и зм?йками сб?гали по камнямъ. Таялъ медъ у входовъ пещеръ и вытекалъ, безъ пользы, изъ сотовъ.

Дядя Вентолера, свистнувъ отъ удовольствiя, дернулъ свой рыболовный снарядъ.

– Привалило восемь!..

На крючк? шевелилъ хвостомъ и лапами темно – с?рый крабъ. Другiе, такiе же, неподвижно лежали въ корзинк? около старика.

– Дядя Вентолера, почему не споете об?дни?

– Если позволите…

Хаиме зналъ привычки старика, его склонность къ п?сноп?нiямъ об?дни въ минуты рарадости. Переставъ совершать дальнiя плаванiя, онъ полюбилъ по воскресеньямъ п?ть въ деревенской церкви Санъ Хосе или Санъ Антонiо, а зат?мъ распространилъ свое пристрастiе на вс? счастливые случаи жизни.

– Хорошо… хорошо, – произнесъ онъ тономъ превосходства, словно готовясь доставить своему спутнику величайшее наслажденiе.

Приложивъ руку ко рту, онъ вдругъ вынулъ зубы – и спряталъ ихъ за поясомъ. Лицо его покрылось морщинами вокругь ввалившагося рта. И онъ началъ п?ть фразы священника и отв?ты помощника. Дрожащiй, д?тскiй голосъ прiобр?талъ торжественную звучность, разносясь по водному пространству, отдаваемый эхомъ скалъ. По временамъ ему вторили козы Ведра н?жнымъ, изумленнымъ блеяньемъ. Хаиме см?ялся надъ усердiемъ старика: закативъ глаза, тотъ прижималъ руку къ сердцу, не выпуская изъ другой руки веревки ?оlanti. Это продолжалось долго – Хаиме сл?дилъ внимательно за своимъ снарядомъ, но не зам?чалъ ни мал?йшаго движенiя. Счастье было на сторон? старика. Хаиме былъ раздосадованъ. Ему вдругъ надо?ло п?нiе.

– Довольно, дядя Вентолера… Достаточно!

– Понравилось вамъ, правда? – наивно произнесъ старикъ. – Знаю еще кое-что. Знаю про капитана Рикера, истинное событiе, вовсе не басня. Мой отецъ вид?лъ.

Хаиме сд?лалъ жестъ протеста. Н?тъ, не нужно про капитана Рикера. Онъ наизусть помнилъ. За три м?сяца, которые они вм?ст? плавали, р?дкiй день не завершался пов?ствованiемъ о капитан?. Но дядя Вентолера, по своей старческой наивности, уб?жденный въ великомъ значенiи всего, что д?лалъ, уже началъ свой разсказъ, и Хаиме, отвернувшись, наклонился надъ бортомъ и гляд?лъ въ морскую глубину, не желая слушать лишнiй разъ наизусть изв?стнаго.

Капитанъ Антонiо Рикеръ!.. Герой острова, столь же великiй морякъ, какъ Барсело… Но Барсело былъ майоркинецъ, а онъ ибисенецъ: все почести и чины принадлежали майоркинцу. Существуй справедливость, море поглотило бы гордый островъ, мачеху Ибисы. Тутъ старикъ вспомнилъ, что Фебреръ майоркинецъ и сконфуженно молчалъ н?сколько минутъ.

– Это такъ говорится, – прибавилъ онъ, извиняясь. – Хорошiе люди водятся везд?. Ваша милость – хорошiй челов?къ, но вернемся къ капитану Рикеру…

Рикеръ былъ хозяиномъ каперской шебеки Санъ Антонiо, снаряженный ибисенцами въ постоянной войн? съ галеотами алжирскихъ мавровъ и кораблями англичанъ, враговъ Испанiи. Имя Рикера изв?стно было всему Средиземному морю. Событiе случилось въ 1806 г. Въ троицынъ день, утромъ, въ виду города Ибисы показался фрегатъ подъ англiйскимъ флагомъ, лавируя вн? приц?ла кр?постныхъ пушекъ. Это былъ «Усп?хъ», корабль итальянца Мигуэля Новелли, по призванiю Папы, жителя Гибралтара, корсара, служившаго Англiи. Онъ разыскивалъ Рикера, изд?вался надъ нимъ, нагло плавая передъ городомъ. Зазвонили въ набатъ колокола, забили барабаны, населенiе столпилось на ст?нахъ Ибисы и въ морскомъ квартал?. Санъ Антонiо стоялъ бокомъ на суш?, но Рикеръ, со своими, спустилъ его въ воду. Маленькiя пушки шебеки были приведены ьъ негодность: ихъ на скорую руку привязали веревками. Вс? обитатели морского квартала захот?ли с?сть на судно, но капитанъ выбралъ лишь пятьдесятъ челов?къ и прослушалъ съ ними об?дню въ церкви св. Тельмо. Когда поднимали паруса, явился отецъ Рикера, старый морякъ и, несмотря на протестъ сына, взошелъ на шебеку.

Много часовъ, много ловкихъ маневровъ потребовалось Санъ Антонiю, чтобы приблизиться къ кораблю Папы. Б?дная шебека выгляд?ла нас?комымъ рядомъ съ большимъ судномъ, на борту котораго находились самые отважные авантюристы, собравшiе на молахъ Гибралтара: мальтiйцы, англичане, римляне, венецiанцы, ливорнцы, сардинцы и рагузцы. Первый залпъ изъ пушекъ корабля убиваетъ пять челов?къ на палуб? шебеки, въ томъ числ? отца Рикера. Рикеръ схватываетъ разорванный трупъ, пачкается его кровью, б?житъ спрятать его въ трюм?. – «Убили нашего отца!» – стонутъ братья Рикера. – Покажемъ себя! – дико кричитъ посл?днiй. – Пороховницы! На абордажъ!

Пороховницы, страшное оружiе ибисенскихъ корсаровъ, огненныя бутылки, которыя разрываясь на непрiятельской палуб?, зажигали ее, попадаютъ въ корабль Папы. Горятъ снасти, пылаетъ мертвое дерево, и, словно демоны, среди пламени прыгаютъ Рикеръ и его люди, съ пистолетомъ въ одной рук?, съ абордажнымъ топоромъ въ другой. Палуба заливается кровью, съ разрубленными головами летятъ трупы въ море. Папу нашли спрятавшимся, полумертвымъ отъ страху въ шкафу его каюты.

И дядя Вентолера см?ялся своимъ д?тскимъ см?хомъ, вспоминая эту см?шную подробность великой поб?ды Рикера. Потомъ, пл?ннаго Папу привезли на островъ. Горожане и крестьяне толпами сб?гались смотр?ть на него, какъ на р?дкаго зв?ря. Вотъ пиратъ, гроза Средиземнаго моря! И его нашли между полками, испугавшагося ибисенцевъ! Судомъ приговорили его къ пов?шенiю на остров? Вис?льниковъ, – маленькомъ островк?, гд? теперь находится маякъ пролива Монаховъ, но Годой отдалъ приказъ обм?нять его на пл?нныхъ испанцевъ.

Отецъ Вентолеры былъ очевидцемъ великаго событiя. Онъ служилъ юнгой на шебек? Рикера. Потомъ попалъ онъ въ пл?нъ къ алжирцамъ и былъ однимъ изъ посл?днихъ рабовъ передъ появленiемъ въ Алжир? французовъ. Тамъ онъ подвергся однажды смертельной опасности ихъ разстр?ливали черезъ десятаго за убiйство порочнаго мавра (т?ло его нашли въ отхожемъ м?ст?). Дядя Вентолера помнилъ разсказы отца объ эпох? когда на Ибис? быаи корсары и въ ибисскую гавань прибывали захваченныя суда съ пл?ннами мавританками и маврами. Пл?нниковъ проводили «къ писарю захватовъ», какъ свид?телей событiя, и требовали чтобы они клялись именемъ Аллаха, Пророка и Алкорана, поднявъ кверху указательный палецъ, обративъ лицо къ восходу солнцаi. А суровые ибисенскiе корсары, разд?ливъ добычу, оставляли фондъ на покупку простынь для ранъ, а остальную часть награбленнаго отдавали, «чтобы служилъ священникъ об?дню вс? дни, пока они находятся вн? острова».

Дядя Вентолера переходилъ отъ Рикера къ другимъ храбрымъ каперамъ, предшественникамъ посл?дняго, но Хаиме сердила его болтовня: въ нихъ скрыто было желанiе поразить островъ Майорку, сос?днiй и враждебный, – и, наконецъ, онъ потерялъ терп?нiе.

– Уже дв?надцать, д?душка!.. Тронемся; больше не клюютъ. Старикъ посмотр?лъ на солнце; оно стояло надъ вершиной Ведра. Полдень еще не наступилъ, но былъ близокъ. Потомъ, посмотр?лъ на море: сеньоръ правъ; рыбы клевать больше не станутъ, но онъ былъ доволенъ сегодняшнимъ уловомъ.

Своими тонкими руками онъ потянулъ за веревку, поднимая маленькiй треугольный парусъ судна. Судно накренилось, качнулось на м?ст? и зат?мъ начало разр?зать воду съ тихимъ журчаньемъ. Вышли изъ пролива, оставили сзади Ведра, направляясь по ибисскому берегу. Хаиме правилъ рулемъ, а старикъ, зажавъ корзину между кол?нъ, пересчитывалъ и перебиралъ рыбъ съ жадностью и наслажденiемъ.

Обогнули мысъ. Открылась новая полоса берега. На небольшой горк? съ красными скалами, ус?янной то зд?сь, то тамъ темными пятнами густыхъ кустарниковъ, маячила широкая, желтая башня, гладкiй цилиндръ съ однимъ только отверстiемъ на сторон? обращенной къ морю, – съ окномъ, чернымъ проваломъ неправильной формы. На коронк? башни амбразура, служившая н?когда для небольшой пушки, выр?зывалась въ небесной лазури. По одной сторон? мыса, круто падавшаго въ море, шелъ зелен?ющiй участокъ земли, съ низкими в?твистыми деревьями; между ними просв?чивало б?лое пятно крошечнаго домика.

Барка направилась къ башн? и, подойдя къ ней, повернула къ берегу, вр?завшись носомъ въ песчаное дно. Старикъ сложилъ парусъ и приблизилъ судно кь скал? на берегу, откуда спускалась ц?пь. Привязалъ къ ц?пи барку, и тотчасъ они оба выскочили на сушу. Старикъ не хот?лъ вытаскивать судно: онъ думалъ вернуться въ море сегодня же вечеромъ посл? ужина: сл?довало опустить дорожки до завтрашняго утра. Сеньоръ отправится съ нимъ?.. Фебреръ сд?лалъ отрицательный жестъ, и старикъ растался съ нимъ до завтра. Онъ разбудитъ, зап?въ на берегу Introito, рано утромъ, когда на неб? будутъ еще зв?зды. Разсв?тъ долженъ ихъ застать у Ведра Нука, скоро ли онъ выйдетъ изъ башни!

Старикъ пошелъ вглубь острова, неся корзину съ рыбой на рук?.

– Отдайте, дядя Вентолера, мою долю Маргалид?, и пусть мн? поскор?й принесутъ пооб?дать.

Морякъ отв?тилъ движенiемъ плечъ, не оборачиваясь. Хаиме двинулся по полос? берега къ башн?. Ноги его, обутыя въ альпаргаты, ступали по мелкому песку, о который разбивались посл?днiя всплески моря. Среди голубыхъ камешекъ видн?лись куски обожженной глины, осколки ручекъ, выпуклые черепки гончарныхъ изд?лiй, со сл?дами старинныхъ украшенiй, которыя, быть можетъ, принадлежали пузатымъ вазамъ, маленькiе неправильные шарики с?рой земли, на которыхъ, казалось, можно было разгляд?ть разъ?денныя селитряной водой лица, сжавшiяся, въ ход? в?ковъ, физiономiи. To были таинственные остатки бурныхъ дней, обрывки великой морской тайны, увид?вшей снова св?тъ посл? тысячел?тняго мрака, хаотическая, легендарная исторiя, выброшенная капризными волнами на берега этихъ острововъ. служившихъ въ с?дую старину уб?жищемъ финикiйцевъ и кар?агенянъ, арабовъ и норманновъ. Дядя Вентолера говорилъ о серебряныхъ монетахъ, тонкихъ, какъ жертвенныя облатки: играя, на берегу ихъ находили мальчики. Его д?дъ помнилъ преданiе оттаинственныхъ пещерахъ, скрывавшихъ сокровища, пещерахъ сарацинъ и норманновъ, – он? были замурованы камнями, и секретъ кладовъ забытъ.

Хаиме началъ подыматься по каменистому склону, направляясь къ башн?. Тамариски подымали свой дикiй, шумный уборъ, уборъ безплодныхъ сосенъ, который, казалось, питался разс?янной кругомъ солью, вонзая свои корни въ скалу. В?теръ непогодныхъ дней, сбрасывая песокъ, оставлялъ обнаженными эти разросшiеся, спутанныя корни, черныя, тонкiя зм?и, въ которыхъ часто запутывались ноги Фебрера. На эхо его шаговъ отв?чали въ кустахъ шумъ пугливаго б?га и шелестъ листьевъ: то тамъ, то зд?сь съ отчаянной быстротой проносился комокъ с?рой шерсти, съ хвостомъ вь вид? пуговицы. Б?гство кроликовъ распугивало темно – смарагдовыхъ ящерицъ, л?ниво лежавшихъ на солнц?.

Вм?ст? съ этими шорохами до слуха Хаиме донеслись слабые звуки тамбурина и мужской голосъ, нап?вавшiй ибисскiй романсъ. Мужчина по временамъ останавливался, какъ бы въ нер?шительности, повторялъ уже проп?тые стихи по н?скольку разъ и уже тогда переходилъ къ новымъ. Въ конц? каждой строфы, по м?стному обычаю, онъ испускалъ странное клохтанье, похожее на крикъ павлина, дикiя, скрипучiя трели, какими сопровождаютъ свои п?сни арабы.

Очутившись на вершин?, Фебреръ увид?лъ музыканта, сид?вшаго на камн?, сзади башни и гляд?вшаго на море.

Это былъ атлотъ, котораго Хаиме н?сколько разъ встр?чалъ въ Кан? Майорки, дом? своего бывшаго арендатора Пена. На бедр? атлота лежалъ ибисскiй тамбуринъ, маленькiй барабанъ, выкрашенный въ синюю краску, съ золотыми цв?тами и в?тками. Л?вая рука опиралась объ инструментъ, голова покоилась на рук?, почти закрытая ладонью и пальцами. Правой рукой, вооруженной палочкой, онъ медленно ударялъ въ кожу тамбурина, и такъ остался неподвижнымъ, мечтательно играя, погрузившисъ въ свою иппровизацiю, созерцая безм?рный морской горизонтъ сквозь пальцы.

Звали его П?вецъ, какъ и вс?хъ на остров?, кто п?лъ новые стихи на танцахъ и серенадахъ. Это былъ высокiй юноша, тонкiй, узкоплечiй атлотъ, которому еще не стукнуло восемьнадцати л?тъ. При п?нiи онъ кашлялъ, изгибалъ хрупкую шею, и красн?ло его лицо. Прозрачно – б?лые глаза у него были большiе, женскiе глаза съ зам?тной розовой слезницей, въ кругломъ соединенiи в?къ. Онъ всегда носилъ праздничный костюмъ: штаны синяго бархата, поясъ и шнурокъ, вм?сто галстуха, пламенно – краснаго цв?та; а надъ шнуркомъ красовался женскiй платокъ, обвитый вокругъ шеи съ вышитымь концомъ напереди. Дв? розы выглядывали изъ-за ушей, а изъ – подъ полей его поярковой шляпы, закинутой назадъ, съ цв?тной лентой, выбивались, словно вьющаяся бахрома, волны вьющихся волосъ, лоснящихся отъ помады. При вид? этихъ почти женскихъ украшенiй, при вид? его большихъ глазъ и бл?днаго лица, Фебреръ сравнилъ его съ безкровной д?вой, какихъ идеализируетъ нов?йшее искусство. Но эта д?ва носила за краснымъ поясомъ н?что, внушающее тревогу. Несомн?нно то былъ ножъ или пистолетъ, изд?лiе островныхъ серебрянниковъ: неразлучный спутникъ каждаго ибисскаго атлота.

Увидя Хаиме, п?вецъ поднялся, выпустилъ изъ л?вой руки тамбуринъ, прикр?пленный ремнемъ; причемъ правая рука его, продолжая махать палочкой, ударила по полямъ шляпы.

– Bon dia tengui! (здравствуйте!).

Какъ добрый майоркинецъ, Фебреръ в?рилъ въ дикость ибиссенцевъ и былъ изумленъ ихъ в?жливостью при встр?чахъ. Они убивали другъ друга, всегда изъ-за любовныхъ исторiй, но иностранца они почитали по традицiи, какъ почитаетъ арабъ челов?ка, просящаго оказать гостепрiимство подъ его шатромъ.

П?вецъ, казалось, былъ сконфуженъ т?мъ, что майоркинскiй сеньоръ засталъ его у своего дома, на своей земл?. Онъ бормоталъ извиненiя. Пришелъ онъ сюда, такъ какъ любитъ смотр?ть на море съ высокаго м?ста. Чувствовалъ себя хорошо въ т?ни башни. Прiятели не безпокоили его своимъ присутствiемъ, и онъ могъ спокойно сочинять стихи романса для сл?дующихъ танцевъ въ деревн? Санъ Антонiо.

Хаиме улыбнулся робкимъ извиненiямъ п?вца. Нав?рно, его стихи посвящались какой-нибудь атлот?. Юноша наклонилъ голову: да, сеньоръ… И кто она?

– Flo d'enmetlle, – отв?тилъ поэтъ.

Цв?токъ миндальнаго дерева!.. Недурное имя. И, поощренный одобренiемъ сеньора, атлотъ продолжалъ говорить. Цв?токъ миндальнаго дерева – Маргалида, дочь синьо Пепа изъ Кана Майорки. Онъ далъ ей это имя: она б?ла и прекрасна, какъ цв?ты, распускающiяся на миндальномъ дерев?, когда кончаются холода и съ моря доносятся первыя теплыя дуновенiя – в?стники весны. Вс? юноши въ округ? повторяютъ это имя, и у Маргалиды другого н?тъ. П?вецъ былъ счастливъ на удачныя прозвища. Что онъ говорилъ, оставалось навсегда.

Съ улыбкой выслушалъ Фебреръ слова юноши. Вотъ куда удалилась поэзiя… Зат?мъ спросилъ, работаетъ ли онъ. Атлотъ отв?тилъ отрицательно. Родители не хотятъ: въ одинъ базарный день его осмотр?лъ городской врачъ и посов?товалъ семь? избавлять его отъ всякой усталости. И онъ, довольный сов?томъ, проводилъ рабочiе дни на лон? природы подъ т?нью дерева, слушая п?нiе птицъ, карауля атлотъ, проходившихъ по дорожкамъ. А когда въ era голов? рождался новый куплетъ, онъ садился на морскомъ берегу, медленно обрабатывалъ его, закр?плялъ въ своей памяти.

Хаиме простился съ нимъ: можетъ продолжать свою поэтическую работу. Но черезъ н?сколько шаговъ онъ остановился и повернулъ голову, не слыша снова тамбурина. П?вецъ удалялся по склону, боясь надо?сть сеньору своей музыкой, отыскивая другое уединенное м?сто.

Фебреръ пришелъ къ башн?. To, что издали казалось нижнимъ этажемъ, было прочной каменной постройкой. Дверь находилась въ уровень съ верхними окнами: такимъ путемъ древнiе сторожа могли предохранить себя отъ неожиданнаго нападенiя пиратовъ. Входя и уходя, они пользовались л?стницей, которую убирали внутрь съ наступленiемъ ночи. Чтобы подниматься въ свою комнату, Хаиме приказалъ сд?лать грубую деревянную л?стницу, но никогда не убиралъ ее. Башня, выстроенная изъ песчанника, была снаружи н?сколько разрушена морскими в?трами. Многiя плиты выпали изъ своихъ гн?здъ, и образовавшiеся выступы походили на замаскированныя ступени, ведущiя наверхъ.

Отшельникъ поднялся въ свое жилище. Это была круглая комната съ двумя только отверстiями: дверью и окномъ сзади; благодаря черезм?рной толщин? ст?нъ, эти отверстiя казались тунелями. Ст?ны внутри были старательно обмазаны блестящей ибисской известкой, которая придаетъ молочную прозрачность и молочную н?жность вс?мъ постройкамъ, изъ грязныхъ деревенскихъ хижинъ д?лаетъ веселые домики. Но на потолк? съ пробитымъ люкомъ старинной л?стницы, ведшей на верхнюю площадку, сохранилась сажа отъ огней, зажигавшихся въ былыя времена.

Дверь, окно и люкъ закрывались досками, плохо скр?пленными посредствомъ деревянныхъ крестовъ. Во всей башн? не им?лось ни одного стекла. Еще было л?то, и Фебреръ, не зная, что его ждетъ впереди, или в?рн?е, по безпечности отложилъ работы по устройству бол?е основательнаго пом?щенiя.

Онъ находилъ прекраснымъ и очаровательнымъ это уб?жище, несмотря на его грубую простоту. Зд?сь видна была старательная рука Пепа и грацiя Маргалиды. Хаиме любовался блескомъ ст?нъ, чистотой трехъ стульевъ и досчатаго стола, – мебели, вытираемой дочерью его бывшаго арендатора. Рыболовные снаряды раскидывали свои с?ти по ст?намъ, словно качающiяся обои. Дальше вис?ли ружье и сумка съ припасами. М?стами на подобiе в?еровъ сгруппированы были створки раковинъ, карамельно – прозрачныя, какъ черепашiй щитъ. Это былъ подарокъ дяди Вентолеры, точно также какъ дв? громадныхъ улитки на стол?, б?лыя, съ торчащими иглами, съ внутренностью влажно – розовою, словно женское т?ло. У окна былъ свернутъ тюфякъ, съ подушкой и простынями, – деревенская постель, которую Маргалида или ея мать д?лами каждый вечеръ.

Хаиме спалъ тамъ спокойм?е, ч?мъ въ своемъ пальмскомъ дворц?. Т? дни, когда его не будилъ на зар? дядя Вентолера, служа об?дню на берегу или подымаясь по склону и бросая камушки въ дверь башни, отшельникъ лежалъ на своемъ тюфяк? до поздняго утра. До него доносился щумъ моря, великой ворчливой матери; таинственный св?тъ, см?сь солнечнаго золота и синевы водъ, пробивался сквозь щели, дрожа на б?лизн? ст?нъ; снаружи кричали чайки и пролетая передъ окномъ, въ игривомъ полет?, мелькали быстрыми твнями на ст?н?.

По ночамъ, рано ложась, отшельникъ размышлялъ, съ открытыми глазами, глядя, какъ льется сквозь полускр?пленныя доски смутный и зв?здный св?тъ ночи или блескъ луны. Въ эти получаса кажется, будто все прошлое чудеснымъ сбразомъ встаетъ передъ умственнымъ взоромъ; въ предверiи сна воскресаютъ самыя далекiя воспоминанiя. Mope ворчало, слышался скрипящiй крикъ большихъ ночныхъ птицъ, чайки жалобно ст?нали, какъ д?ти, подвергнутыя мукамъ. Что-то д?лаютъ въ эти часы его прiятели?.. О чемъ говорятъ въ кофейняхъ Борне?.. Кто въ казино?..

По утрамъ эти воспоминанiя вызывали у него улыбку и жестъ сожал?нiя. Новый св?тъ, казалось, красилъ его жизнь, д?лалъ ее бол?е прiятной. И онъ могъ походить на прочихъ и обожать городскую жизнь!.. Вотъ она – истинная жизнь.