Детоубийцы

Проводя ночи вдвоемъ, они, не переставая пить, говорили о своихъ сокровенныхъ думахъ. Привыкнувъ по прим?ру Пiавки къ безпрестанному пьянству, Тонетъ не удержался и сообщилъ товарищу тайну своей любви къ Нелет?.

Въ первое мгновенiе бродяга хот?лъ возражать. Не хорошо это! «Не пожелай жены ближняго». Потомъ изъ благодарности Тонету сталъ находить извиненiя и оправданiя для его вины, съ грубой казуистичностыо стараго ризничаго. Они, конечно, им?ютъ н?которое право любить другъ друга. Если бы они сошлись посл? брака Нелеты, ихъ гр?хъ былъ бы великъ. Но они знали другъ друга еще д?тьми. Они считались женихомъ и нев?стой. Вина на сторон? Сахара который вм?шался, когда его не просили. Онъ разстроилъ ихъ отношенiя. По д?ломъ ему! И вспоминая о томъ, какъ часто толстякъ выгонялъ его изъ трактира, онъ см?ялся довольнымъ см?хомъ надъ его семейной б?дой, считая себя отомщеннымъ.

Когда вино въ бурдюк? приходило къ концу и фонарь гасъ, Пiавка, закрывъ пьяные глаза, говорилъ безтолково о своихъ в?рованiяхъ.

Привыкнувъ къ его болтовн?, Тонетъ спалъ, не слушая его, между т?мъ, какъ соломенная крыша хаты тряслась отъ порывовъ в?тра и дождь просачивался черезъ нее.

Пiавка, не уставая, говорилъ. Почему онъ такой несчастный? Почему страдаетъ Тонетъ, тоскуетъ и скучаетъ съ т?хъ поръ, какъ не можетъ вид?ться съ Нелетой? Почему въ мiр? царитъ несправедливость? Почему въ погон? за деньгами народъ живетъ не такъ, какъ велитъ Богъ?

И приблизившись къ уху Тонета, онъ пробуждалъ его, таинственнымъ голосомъ говоря о скоромъ осуществленiи своихъ надеждъ. Приближаются хорошiя времена. Онъ уже родился. Пiавка вид?лъ Его, какъ вотъ видитъ Тонета и Онъ коснулся своей божественно – холодной рукой его – б?днаго гр?шника. И въ десятый разъ разсказывалъ онъ о своей таинственной встр?ч? на берегу Альбуферы. Онъ возвращался изъ Салера съ пакетомъ патронъ для Тонета и по дорог? вдоль озера онъ испыталъ такое глубокое волненiе, словно приближается что?то такое, что парализуетъ его силы. Ноги подкосились и онъ упалъ на землю, желая заснуть, уничтожиться, не просыпаться больше.

– Ты просто былъ пьянъ! – говорилъ Тонетъ въ этомъ м?ст? разсказа.

Пiавка протестовалъ. Н?тъ! Онъ не былъ пьянъ. Въ тотъ день онъ мало выпилъ. Доказательствомъ можетъ служить то, что онъ не спалъ, хотя т?ло и отказывалось ему служить.

Вечеръ кончался. Альбуфера окрасилась въ темный цв?тъ. Вдали надъ горами небо было залито красными волнами крови и на этомъ фон? Пiавка увид?лъ челов?ка, шедшаго по дорог? и остановившагося около него.

Бродяга содрогался при одномъ воспоминанiи. У Него было грустное и н?жное лицо, борода разд?ленная на двое, и длинные волосы. Какъ Онъ былъ од?тъ? Онъ помнитъ только б?лый хитонъ, н?что въ род? туники или очень длинной блузы, а на плечахъ у него былъ подавлявшiй его своей тяжестью какой?то предметъ, котораго Пiавка не могъ одред?лить. Быть можетъ, то было новое орудiе пытки и казни, символъ новаго искупленiя челов?чества. Онъ склонился надъ нимъ и весь св?тъ сумерекъ, казалось, сосредоточился въ его глазахъ. Онъ протянулъ одну руку и коснулся пальцемъ лба Пiавки. Отъ этого прикосновенiя холодъ пронизалъ его до самыхъ костей, отъ головы до пятъ. Н?жнымъ голосомъ прошепталъ онъ н?сколько гармоническихъ и странныхъ словъ, которыхъ не разобралъ бродяга, и удалился улыбаясь, тогда какъ онъ отъ сильнаго волненiя впалъ въ глубокiй сонъ, и проснулся только н?сколько часовъ спустя, когда кругомъ стояла глубокая ночь.

Больше онъ не видалъ Его, но онъ уб?жденъ, что это именно Онъ. Онъ снова пришедъ въ мiръ, чтобы спасти свое д?ло, запятнанное людьми. Снова Онъ находится въ поискахъ б?дныхъ, смиренныхъ духомъ, жалкихъ рыбаковъ лагунъ. Пiавка будеть однимъ изъ избранныхъ. Не даромъ же Онъ коснулся его своей рукой. И бродяга съ рвенiемъ в?рующаго объявилъ о своемъ нам?ренiи покинуть товарища, какъ только снова явится желанный мессiя.

Тонетъ возражалъ сердито, такъ какъ сонъ его былъ нарушенъ, и угрожалъ ему суровымъ голосомъ. Пусть замолчитъ! Сколько разъ онъ ему говорилъ, что это не бол?е, какъ пьяный бредъ! Если бы онъ былъ трезвъ, какъ и сл?довало бы быть, разъ онъ исполняетъ порученiя, онъ понялъ бы, что таинственный челов?къ никто иной, какъ итальянскiй бродяга, который два дня въ Пальмар? точилъ ножи и ножницы, им?я за спиной точильныи станокъ.

Изъ страха передъ рукой покровителя Пiавка утиолкалъ. Т?мъ не мен?е его в?ра была оскорблена и возмущалась вульгарными объясненiями Тонета. Онъ еще увидитъ Его! Онъ уб?жденъ, что снова услышитъ его н?жный и странный говоръ, почувствуетъ на лбу холодное прикосновенiе Его руки, увидитъ Его добрую улыбку. Его приводила въ унынiе только мысль, что встр?ча можетъ повториться къ концу вечера, когда посл? неоднократнаго утоленiя жажды онъ плохо держится на ногахъ.

Такъ проводили зиму оба товарища. Пiавка лел?ялъ самыя безумныя мечты, Тонетъ думалъ о Нелет?, которую больше не видалъ, потому что во время своихъ р?дкихъ путешествiй въ Пальмаръ молодой челов?къ останавливался на церковной площади и не осм?ливался подойти къ трактиру Сахара.

Подъ влiянiемъ этой продолжавшейся ц?лые м?сяцы разлуки въ памяти его воскресало былое счастье и на разстоянiи оно принимало увеличенные разм?ры. Образъ Нелеты наполнялъ его душу. Онъ вид?лъ ее въ л?су, гд? они д?тьми заблудились, на озер?, гд? они отдались другъ другу подъ сладкими таинственными чарами ночи. Въ царств? воды и ила, гд? протекала его жизнь, онъ не могъ сд?лать ни одного движенiя, чтобы не натолкнуться на воспоминанiе о ней. Возбужденный воздержанiемъ и бродячей жизнью, Тонетъ спалъ н?сколько ночей тревожнымъ сномъ и Пiавка слышалъ, какъ онъ звалъ Нелету съ ревомъ безпокойнаго самца. Въ порыв? безумной страсти Тонетъ почувствовалъ необходимость увид?ть ее. Сахаръ, бол?знь котораго все усиливалась, отправился въ городъ. Въ полдень Кубинецъ см?ло вошелъ въ трактиръ. Вс? обычные пос?тителй сид?ли у себя дома и онъ могъ увид?тъ Нелету одну за стойкой.

Увидя его въ дверяхъ, трактирщица вскрикнула, словно передъ ней предсталъ возставшiй изъ гроба. Глаза ея сверкнули радостью, но сейчасъ же потускн?ли, какъ будто разсудокъ вернулся къ ней, и она склонила голову съ негодующимъ и непристулнымъ видомъ.

– Уходи, уходи! – бормотала она. Или ты хочешь меня погубить!

Погубить ее! Это предположенiе доставило ему такое мученiе, что онъ не осм?лился возражать. Инстинктивно онъ отстуиилъ и когда раскаялся въ своей слабости, онъ былъ уже далеко отъ трактира на площади.

Онъ не р?шился вернуться. Когда подъ влiянiемъ сдерживаемой страсти онъ думалъ пойти къ ней, было достаточно вспомнить ея лицо, чтобы остыть. Между ними все кончено. Сахаръ, надъ которымъ онъ въ былое время см?ялся, былъ неодолимымъ препятствiемъ.

Ненависть къ ея мужу побуждала его розыскiивать д?да. Все, что онъ предприметъ противъ него, будетъ убыткомъ для супруга Нелеты! Ему нужны деньги! Они наживаются, а о немъ, хозяин? м?ста, забыли! Эти просьбы вызывали между д?домъ и внукомъ ссоры и пререканiя, которыя страннымъ образомъ не кончались дракой на берегу канала. Старые рыбаки удивлялись тому терп?нiю, съ которымъ Голубь уступалъ внуку. Годъ выдался плохой. Главный путь не давалъ того улова, на который разсчитывали. Сахаръ къ тому же былъ боленъ и несговорчивъ. Самъ дядюшка Голубь порою желалъ, чтобы годъ скор?е кончался и наступила новая жеребьевка, чтобы послать къ чорту д?ло, доставившее ему столько непрiятностей. Его старая система была все же лучше. Пусть каждый ловитъ за свой страхъ. Никакихъ компаньоновъ, хотя бы то была жена!

Когда Тонету удавалось вытянутъ у д?да н?сколько дуро, онъ весело свисталъ Пiавк? и они отправлялись отъ одного трактира въ другой, до самой Валенсiи, проводили н?сколько дней, кутя въ кабакахъ предм?стiй, пока пустота кошелька не вынуждала ихъ вернуться на Альбуферу.

Разговаривая съ д?домъ, онъ узналъ о бол?зни Сахара. Въ Пальмар? ни о чемъ другомъ не говорили, такъ какъ трактирщикъ былъ первой персоной въ деревн?, т?мъ бол?е что въ минуты нужды почти вс? обращались къ его милости. Бол?знь Сахара становилась серьозн?е. Это не была вовсе мнительность, какъ думали раньше. Здоровье его было надорвано, но видя его все бол?е толстымъ, тучнымъ и жирнымъ народъ серьезно говорилъ, что онъ умираетъ отъ избытка здоровья и слишкомъ хорошей жизни!

Съ каждымъ днемъ онъ все больше жаловался, не въ силахъ опред?лить, въ чемъ заключается его бол?знь. Проклятый ревматизмъ, посл?дствiе болотистой почвы и неподвижной жизни, гулялъ по его жирному т?лу, игралъ съ нимъ въ прятки, пресл?дуемый домашними средствами, неспособными однако поймать его въ его безумной скачк?. Утромъ трактирщикъ жаловался на головную боль, а вечеромъ на животъ или опухоль конечностей. Ночи были ужасны и часто онъ вскакивалъ съ постели, открывалъ окно несмотря на зимнюю стужу, говоря, что задыхается въ комнатахъ, гд? недостаточно воздуха для его легкихъ.

Былъ моментъ, когда ему казалось, что онъ открылъ сущность бол?зни. Онъ знаетъ ее! Знаетъ даже имя этой негодной! Ч?мъ больше онъ ?лъ, т?мъ трудн?е ему дышать и онъ испытываетъ страшную тошноту. Бол?знь его происходила отъ желудка. И онъ принялся л?читься, говоря, что дядюшка Голубь мудрецъ. По словамъ рыбака, онъ страдаетъ отъ избытка удобствъ, отъ слишкомъ обильной пищи и хорошаго вина. Его врагомъ является – богатство.

Посл? изгнанiя изъ трактира Тонета страшная свояченица снова сблизилась съ Сахаромъ. Зять ея, наконецъ, проявилъ сов?сть, какъ выражалась дикая гарпiя. Она выходила ему навстр?чу, когда Сахаръ гулялъ по деревн?. Или она вызывала его изъ трактира, не осм?ливаясь предстать передъ Нелетой, зная, что та выгонитъ ее. Во время этихъ свиданiй она съ преувеличеннымъ интересомъ разспрашивала его о его здоровь?, жал?я его за его безумный шагъ. Посл? смерти покойницы ему сл?довало бы остаться одинокимъ. А онъ хот?лъ разыграть молодого парня, женившись на д?вочк?, и вотъ теперь у него есть все: и непрiятности и бол?знь. Хорошо еще, что это неблагоразумiе не стоило ему жизни!

Когда Сахаръ пожаловался ей на желудокъ, злая кумушжа взглянула на него съ изумленiемъ, словно въ голов? у нея зародилась мысль, которая безпокритъ ее самое. Въ самомъ д?л?, у него болитъ желудокъ? Можетъ, ему дали что?нибудь, чтобы покончить съ нимъ? И въ злыхъ глазахъ злой старухи трактирщикъ увид?лъ такое ясное, такое враждебное Нелет? подозр?нiе, что пришелъ въ б?шенство и чуть не побилъ ее. Убирайся, злое животное! Не даромъ покойница говорила, что боится сестры больше дьявола. И онъ повернулся спиной къ своячениц?, предпочитая больше съ ней не видаться.

Подозр?вать въ такихъ ужасахъ Нелету! Никогда жена не была съ нимъ такъ добра и заботлива. Если въ душ? дядюшки Пако еще оставался сл?дъ недовольства отъ того времени, когда Тонетъ велъ себя какъ хозяинъ трактира, пользуясь молчаливымъ согласiемъ жены, то этотъ сл?дъ исчезъ передъ поведенiемъ Нелеты, забывавшей вс? хозяйственныя д?ла, чтобы исключительно думать о муж?.

Сомн?ваясь въ знанiяхъ того почти бродячаго врача, б?днаго наемника науки, который два раза въ нед?лю прi?зжалъ въ Пальмаръ, пичкая вс?хъ хиной, словно то было единственное ему изв?стное лекарство, идя на встр?чу все возраставшей л?ни мужа, она од?вала его, какъ ребенка, над?вала на него каждую часть костюма среди жалобъ и протестовъ ревматика и отвозила его въ Валенсiю, чтобы его изсл?довали знаменитые врачи. Она говорила за него и сов?товала ему, какъ мать младенцу, д?лать все, что приказывали ему эти господа.

Отв?тъ былъ вое тотъ же. У него просто ревматизмъ, но ревматизмъ застар?лый, не локализованный въ опред?ленномъ м?ст?, а пропитавшiй весь его организмъ. Это посл?дствiе его бродячей юности и неподвижной жизни, которую велъ теперь. Онъ долженъ двигаться, работать, д?лать побольше физическихъ упражненiй и – главное – не предаваться излишествамъ. Пусть онъ воздерживается отъ вина. Въ немъ нетрудно угадать трактирщика, который не прочь выпить съ пос?тителями… Никакихъ другихъ злоупотребленiй. И врачъ понижалъ голосъ, многозначительно подмигивая и не осм?ливаясь ясно формулировать свои оов?ты въ присутствiи женщины.

На Альбуферу они возвращались на мгновенье воспрявувшими духомъ, посл? сов?товъ врачей. Онъ былъ готовъ на все: хот?лъ д?лать движенiя, чтобы освободиться отъ жира, окутавшаго его т?ло, и м?шавшаго ему дышать, отправиться купаться, какъ ему рекомендовали, будетъ слушаться Нелеты, знающей больше его и поражавшей своимъ ум?ньемъ говорить даже этихъ важныхъ сеньоровъ. Но стоило ему только вступить въ трактиръ, какъ его р?шенье испарялось. Сладостная н?га безд?йствiя охватывала его и каждое движенiе руки стоило ему жалобъ и крайняго напряженiя. Онъ проводилъ дни около печки, глядя въ огонь, съ пустой головой, выпивая по настоянiю друзей. Отъ одной чарки не умрешь! И когда Нелета сурово посматривала на него, браня его какъ ребенка, великанъ смиренно оправдывался. Онъ не можетъ не считаться съ пос?тителями. Надо уважить ихъ. Д?ло важн?е здоровья.

Несмотря на такой упадокъ силъ, на такое безволiе и бол?зненность, его плотскiй инстинктъ, кадалось, усиливался, и до того обострялся, что постоянно мучилъ его огненными уколами. Въ объятiяхъ Нелеты онъ немного успокаивался. То былъ какъ бы ударъ бичомъ, встряхивавшiй весь его организмъ и посл? него нервы его, повидимому, приходили въ равнов?сiе. Она бранила его. Онъ убиваетъ себя! Пусть вспомнитъ сов?ты врачей! Дядюшка Пако оправдывался т?мъ же соображенiемъ, какъ и тогда, когда выпивалъ. Отъ одного раза не умрешь! И она покорно уступала, причемъ въ ея кошачьихъ глазахъ сверкала искра злой тайны, словно въ глубин? своего существа она испытывала странное наслажденiе отъ этой любви больного, которая сокращала его жизнь.

Сахаръ стоналъ подъ гнетомъ плотскаго инстинкта. Это было его единственнымъ развлеченiемъ, его постоянной мыслью среди бол?зни и неподвижности ревматика. Ночью онъ задыхался, ложась въ постель, а утро онъ ожидалъ, сидя въ веревочномъ кресл? у окна, мучительно задыхаясь отъ астмы. Днемъ онъ чувствовалъ себя лучше и когда ему надо?дало жарить ноги передъ огнемъ, онъ шатаюiцейея походкой уходилъ ю внутреннiя комнаты.

– Нелета, Нелета! – кричалъ онъ голосомъ, въ которомъ чувствовалось желанiе и въ которомъ жена утадывала мольбу.

И оставляя стойку на попеченiи тетки, она шла къ нему съ покорнымъ лицомъ и оставалась невидимой бол?е часа, тогда какъ пос?тители см?ялись, хорошо осв?домленные обо всемъ, благодаря постоянному пребыванiю въ трактир?.

Дядюшка Голубь становившiйея все мен?е любезнымъ съ своимъ компаньономъ, по м?р? того какъ подходила къ концу эксплуатацiя м?ста, говорилъ, что С ахаръ и его жена гоняются другъ за другомъ, какъ собаки на улиц?.

Свояченица утверждала, что зятя хотятъ убить. Нелета – преступница, а тетка ея – в?дьма. Об? они дали дядюшк? Пако какое?то зелье, отъ котораго помутился его умъ, быть можетъ приворотные порошки, которые ум?ютъ стряпать н?которыя женщины, чтобы расположить къ себ? мужчинъ. Вотъ и гоняется б?днякъ б?шено за нею, не въ силахъ насытитъся и каждый день теряя частицу здоровья. И н?ть на земл? справедливости, которая покарала бы это преступленiе.

Состоянiе дядюшки Пако оправдывало сплетни. Пос?тители вид?ли, какъ онъ сид?лъ неподвижно у очага, даже л?томъ, стремясь поближе къ огню, на которомъ кип?ло кушанье изъ риса и говядины. У его лица летали мухи и онъ не обнаруживалъ желанiя отогнать ихъ. Въ солнечные дни онъ кутался въ плащъ, стоная, какъ ребенокъ, жалуясь на холодъ, который вызывалъ въ немъ боль. Губы его посин?ли, дряблыя, отвислыя щеки были желты, какъ воскъ, а выпуклые глаза были окружены черной т?нью, въ которой, казалось, утопали. То былъ огромный жирный, дрожащiй призракъ, нагонявшiй тоску на пос?тителей.

Дядюшка Голубь, покончившiй д?ло съ Сахаромъ, не пос?щалъ его трактира, утверждая, что вино кажется ему мен?е вкуснымъ, когда онъ смотритъ на эту кучу бол?зней и стоновъ. Такъ какъ у старика теперь были деньги, то онъ пос?щалъ небольшой кабачекъ, куда за нимъ посл?довали его друзья и число пос?тителей трактира Сахара значительно пор?д?ло.

Нелета сов?товала мужу отправиться купаться, какъ ему рекомендовали врачи. Тетка по?детъ съ нимъ.

– Потомъ, потомъ, – отв?чалъ больной.

И продолжалъ сид?ть неподвижно въ кресл?, не въ силахъ разстаться съ женой и этимъ угломъ, къ которому точно приросъ.

Начали пухнуть лодыжки, принимая чудовищные разм?ры. Нелета только и ждала этого. Опухоль лодыжки (да, онъ хорошо помнитъ это названiе) предсказывалъ одинъ изъ врачей, когда они въ посл?днiй рааъ были въ Валенсiи.

Это проявленiе бол?зни вывело Сахара изъ его соннаго состоянiя. Онъ тоже зналъ, что это значитъ. Проклятая сырость Пальмара бросилась ему на ноги, ввиду его неподвижнаго образа жизни. Онъ послушался Нелеты, ея приказанiя, пере?хать въ другое м?сто. Какъ вс? пальмарскiе богачи они им?ли въ Русаф? свой маленькiй домикъ на случай бол?зней. Тамъ онъ могъ пользоваться сов?тами врачей и аптеками Валенсiи. Сахаръ отправился въ путь въ сопровожденiи тетки жены и отсутствовалъ дв? нед?ли. Только что опухоль немного спала, онъ пожелалъ вернуться. Онъ чувствуетъ себя хорошо. Не можетъ онъ жить безъ Нелеты! Въ Русаф? онъ чувствуетъ холодъ смерти, когда вм?сто жены, видитъ морщинистое и острое, похожее на угря, лицо старухи.

Снова пошли старые порядки и въ трактир?, какъ безпрерывная жалоба, раздавались слабые стоны Сахара.

Въ начал? осени ему пришлось въ худшемъ состоянiи вернуться въ Русафу. Опухоль распространилась уже на огромныя, обезображенныя ревматизмомъ ноги, настоящiя ноги слона, которыя онъ влачилъ съ трудомъ, опиралсь на ближайшихъ людей и на каждомъ шагу испуская стонъ.

Нелета проводила мужа къ почтовой барк?. Тетка отправилась утромъ впередъ, на тел?г? угрей, чтобы приготовить все въ дом? въ Русаф?.

Ночью, готовясь итги спать, когда трактиръ ужъ былъ запертъ, Нелет? показалось, что она слышитъ со стороны канала свистъ, знакомый ей еще съ д?тства. Она полуотворила окно, чтобы посмотр?ть. Это былъ онъ! Онъ ходилъ взадъ и впередъ, какъ побитая собака, съ смутной надеждой, что ему откроютъ. Нелета закрыла окно и вернулась на постель. То, чего требовалъ Тонетъ, было явнымъ безумiемъ. Она не такъ глупа, чтобы скомпрометировать свое будущее въ порыв? юношеской страсти. Какъ говорила ея врагъ, свояченица, она была умн?е старухъ.

Польщенная той страстью, съ которой Тонетъ приходилъ къ ней, какъ только вид?лъ ее одной, трактирщица заснула, мечтая о миломъ. Надо ждать! Быть можетъ былое счастье вернется, когда они мен?е всего о томъ думаютъ.

Въ жизни Тонета произошла новая перем?на. Онъ снова сталъ послушнынъ, жилъ съ отцомъ, работалъ въ пол?, почти уже засыпанномъ землей, благодаря упорству дядюшки Тони.

Кончилось пребыванiе Кубинца въ Деес?. Жандармы изъ уэрты Русафы часто пос?щали л?съ. Эти усачи – солдаты, съ инквизиторскимъ лицомъ вел?ли ему передать о своемъ нам?ренiи на первый выстр?лъ, который раздастся въ сосновомъ л?су, отв?тить пулей изъ маузера. Кубинецъ принялъ ихъ предостереженiе къ св?д?нiю. Люди съ желтыми ремнями были не чета стражникамъ Деесы. Они могли его уложить подъ любымъ деревомъ, откупаясь бумажкой съ отчетомъ о совершившемся. Онъ снова разстался съ Пiавкой, который вернулся къ прежней бродячей жизни, украшая себя въ пьяномъ вид? цв?тами, росшими на берегу, и мечтая о мистическомъ вид?нiи, произведшемъ на него такое сильное впечатл?нiе.