Детоубийцы

Тонетъ не осм?ливался показаться въ трактир?. Онъ боялся того неловкаго положенiя, въ которое его поставило неблагоразумiе товарищей. Все утро онъ бродилъ на площади у церкви, и не р?шался итти дальше, видя издали дверь трактира, переполненнаго народомъ. Былъ посл?днiй день забавы и безд?лья.

Праздновался праздникъ Христа, и вечеромъ музыка должна была отправиться назадъ въ Катарроху, оставляя Пальмаръ на ц?лый годъ, погруженнымъ въ монастырскую тишину.

Тонетъ об?далъ въ хат? съ отцомъ и Подкидышемъ. Не желая вызвать толки кумушекъ, они оба скр?пя сердце р?шили прекратить на три дня свою тяжелую борьбу противъ озера. Дядюшка Тони, повидимому, ничего не зналъ о происшествiяхъ ночи. Такъ можно было по крайней м?р? судить по его серьезному, какъ всегда, лицу. Къ тому же неутомимый работникъ ни на минуту не могь предаться отдыху и провелъ время, исправляя изъяны, причиненные хат? зимой.

Подкидышъ повидимому кое?что знала. Это нетрудно было прочесть въ ея чистыхъ глазахъ, скрашивавшихъ ея безобразiе. Въ ея сочувственномъ и н?жномъ взгляд?, котораго она не отводила отъ Тонета, дышалъ страхъ за ту опасность, которой онъ подвергся прошлой ночью. Когда на мгновенiе оба молодыхъ челов?ка остались одни, она скорбно воскликнула: Господи Боже! Если отецъ узнаетъ, о происшедшемъ! Какъ онъ будетъ убиваться!

Дядюшка Голубь не появился въ хат?. Очевидно, онъ об?далъ съ Сахаромъ. Вечеромъ Тонетъ встр?тилъ его на площади. На его морщинистомъ лиц? ничего не отражалось. Сухо посов?товалъ онъ внуку пойти въ трактиръ. Дядюшка Пако хочетъ съ нимъ поговорить.

Тонетъ не сп?шилъ съ этимъ пос?щенiемъ. Онъ остался на площади, гд? оркестръ выстраивался, чтобы въ посл?днiй разъ сыграть то, что пальмарцы называли «маршемъ угрей». Музыканты считали бы себя обманутыми, если бы, возвращаясь изъ Пальмара, не привезли бы своимъ какой?нибудь рыбы. Каждый годъ передъ возвращенiемъ они ходили по деревн?, играя посл?днiй маршъ. Передъ барабаномъ н?сколько д?тей собирали въ корзину то, что дастъ каждая рыбачка: угрей, линей и вьюновъ.

Музыканты заиграли, медленно двигаясь впередъ, чтобы рыбачки им?ли возможность передать свои подарки. Въ эту минуту Тонетъ р?шился войти въ трактиръ Сахара.

– Добрый вечеръ, кавалльеросъ! – весело вскрикнулъ онъ, чтобы еридать себ? мужества.

Изъ?за стойки Нелета бросила на него загадочный взглядъ и склонила голову, чтобы онъ не увид?лъ ея ввалившихся глазъ и покрасн?вшихъ отъ слезъ в?къ.

Сахаръ отв?тилъ изъ глубины трактира, величественно указывая на дверь во внутреннiе аокои:

– Иди, иди. Намъ надо поговорить.

Оба мужчины вошли въ прилегавшую къ кухн? комнату, служившую иногда спальней охотникамъ, прi?зжавшимъ изъ Валенсiи.

Сахаръ не далъ компаньону время с?сть. Онъ весь побагров?лъ. Его глаза блест?ли бол?е обыкновеннаго между жирными наростами щекъ и его короткiй, круглый носъ дрожалъ, какъ отъ нервнаго тика. Дядюшка Пако началъ бес?ду. Это должно кончиться. Они уже не могутъ ни продолжать вм?ст? д?ло, ни быть друзьями. И когда Тонетъ пробовалъ возражать, толстый трактирщикъ, испытывавшiй мимолетный подъемъ энергiи, быть можетъ посл?днiй въ жизни, остановилъ его движенiемъ. Ни слова. Это безполезно. Онъ хочетъ подвести итогъ. Даже дядюшка Голубь считаетъ его правымъ. Они вступили въ д?ло на такихъ началахъ, что онъ дастъ деньги, а Кубинецъ внесетъ свой трудъ. Деньги онъ далъ, а вотъ труда компаньона не видать. Сеньоръ живетъ на широкую ногу, а б?дный д?дъ убиваетъ себя, работая на него. И если бы только это! Онъ велъ себя въ дом?, какъ у себя. Можно было подумать, что онъ хозяинъ трактира. Онъ ?лъ и пилъ лучшее, распоряжался кошелькомъ, словно не онъ – Сахаръ – хозяинъ. Онъ позволяетъ себ? вольности, о которыхъ онъ – Сахаръ – не хочетъ вспоминать. Онъ завлад?лъ его собакой, ружьемъ, и – какъ теперь говорятъ – даже его женой.

– Это ложь!.. ложь! – кричалъ Тонетъ со страхомъ виновнаго.

Сахаръ посмотр?лъ на него такъ, что молодой челов?къ испугался и насторожился. Конечно, это ложь. Онъ тоже такъ думаетъ. И это хорошо для Тонета и Нелеты, ибо если бы онъ только отдаленно подозр?валъ, что т? свинства, о которыхъ п?ли прошлой ночью эти канальи, – правда, то онъ свернулъ бы ей шею, а ему пустилъ бы пулю въ лобъ. Что онъ въ самомъ д?л? думаетъ! Дядюшка Пако челов?къ добрый, но несмотря на бол?знь онъ челов?къ какъ вс?, когда д?ло касается его собственности.

И дрожа отъ глухого гн?ва, трактиршикъ ходилъ взадъ и впередъ, какъ старая больная лошадь, но благородной расы, способная до конца жизни подниматься на дыбы. Тонетъ гляд?лъ съ удивленiемъ на стараго авантюриста, который несмотря а свою бол?зненную л?ность, разжир?вшiй и потучн?вшiй, снова обр?талъ энергiю свободнаго отъ всякихъ колебанiй борца былыхъ временъ.

Въ тишин? дома отдавалось эхо далекихъ м?дныхъ трубъ музьпсантовъ, ходившихъ по деревн?.

Сахаръ сяова началъ говорить, и слова его сопровождались все бол?е приближавшейся музыкой.

Да. Все ложь! Но онъ не желаетъ служить посм?шищемъ для деревни. Ему надо?ло в?чно вид?ть Тонета въ трактир?, надо?ла эта его братская фамильярность съ Нелетой. Онъ не желаетъ вид?ть въ своемъ дом? этой двусмысленноi дружбы! Довольно! Онъ вполн? солидаренъ съ дядюшкой Голубемъ. Впредь они одни будутъ эксплуатировать главный путь, и д?дъ уже устроитъ такъ, чтобы внукъ получалъ свою часть. Между Тонетомъ и Сахаромъ все кончено. Если онъ не согласенъ, пусть скажетъ. Правда, онъ, Тонетъ, хозяинъ м?ста, доставшагося ему до жребiю, но тогда дядюшка Пако возьметъ свои с?ти и деньги, Тонетъ возбудитъ недовольство д?да, и – посмотримъ, какъ онъ одинъ справится съ д?ломъ.

Тонетъ не возражалъ и не противод?йствовалъ. Разъ д?дъ согласенъ, то хорошо.

Музыка достигла трактира, остановилась и отъ ея гармоническаго шума содрогались ст?ны.

Сахаръ повысилъ голосъ, чтобы его было слышно. Разъ вопросъ о д?л? поконченъ, имъ остается только еще поговорить, какъ мужчинамъ. Съ авторитетомъ мужа, не желающаго, чтобы надъ нимъ см?ялись, и челов?ка, который, разъ р?шившись, могъ выставить за дверь назойливаго пос?тителя, запретилъ онъ Тонету бывать въ трактир?. Понялъ онъ? Кончилась дружба! Это лучшее средство, положить конецъ сплетнямъ и лжи. Дверь трактира отнын? должна быть для Кубинца такой высокой, – какъ колокольня Мигилете въ Валенсiи.

И между т?мъ, какъ тромбоны бросали свои громкiе, какъ ревъ, звуки въ дверь трактира, Сахаръ выпрямилъ свое шаровидное т?ло, поднялся на цыпочки и поднялъ руку къ потолку, какъ бы желая выразить ту огромную, неизм?римую высоту, которая впредь должна разд?лять Кубинца отъ трактирщика и его жены.

VII

Проведя два дня вн? трактира, Тонетъ понялъ, какъ сильно любитъ Нелету.

Порой къ его отчаянiю прим?шивалась мысль о потер? того прiятнаго и веселаго существованiя, которымъ онъ раньше пользовался, о томъ изобилiи, въ которое онъ погружался, какъ въ волны блаженства. Кром? того, недоставало ему очарованiя тайной любви, о которой догадывалась вся деревня, нездороваго удовольствiя ласкать свою возлюбленную среди опасности, почти въ присутствiи мужа и пос?тителей, всегда рискуя быть накрытымъ.

Изгнанный изъ трактира Сахара онъ не зналъ, куда итти. Пробовалъ найти друзей въ другихъ трактирахъ Пальмара, жалкихъ хатахъ, съ однимъ только маленькимъ боченкомъ, куда лишь изр?дка заходили выпить люди, не им?вшiе, ввиду сд?ланныхъ долговъ, возможности пос?тить трактиръ Сахара. Тонетъ б?жалъ отъ этихъ кабаковъ, словно царствующая особа, по ошибк? попавшая въ харчевню.

Дни онъ проводилъ, скитаясь по окрестностямъ деревни. Когда эти скитанья ему надо?дали, онъ уходилъ въ Салеръ, Перельо, въ гавань Катаррохи, куда?нибудь, лишь бы убить время. Онъ, обыкновенно столь л?нивый, ц?лыми часами работалъ весломъ въ лодк?, чтобы нав?стить друга только для того, чтобы выкурить съ нимъ сигару.

Оботоятельства вынуждали его жить въ хат? отца, и онъ съ н?которымъ бездокойствомъ смотр?лъ на Тони, порой угадывая по его лицу, что онъ знаетъ обо всемъ случившемся. Отъ скуки Тонетъ изм?нилъ поведенiе. Вм?сто того, чтобы иерекочевывать изъ одного конца Альбуферы на другой, словно посаженное въ кл?тку животное, ужъ лучше помочь б?дному отцу. Начиная съ сл?дующаго дня онъ, какъ въ былое время, со свойственной л?нивымъ людямъ, когда они р?шатся работать, преходящей напряженностью вырывалъ илъ со дна каналовъ. Тони поблагодарилъ его за это раскаянiе т?мъ, что пересталъ хмурить брови и заговорилъ съ нимъ.

Онъ знаетъ все. Все произошло такъ, какъ онъ предсказывалъ. Тонетъ изм?нилъ традицiямъ Голубей и отецъ глубоко страдалъ, слыша, что говорятъ о его сын?. Для него было тяжелымъ ударомъ вид?ть, какъ сынъ живетъ на счетъ трактирщика и отбиваетъ у него жену.

– Это ложь… ложь! – отв?чалъ Кубинецъ со страхомъ челов?ка, сознающаго себя виновнымъ. Это клевета!

Т?мъ лучше. Тони былъ бы радъ, если бы это было такъ. Самое главное было то, что онъ избавился отъ опасности. Теперь надо работать, бытъ честнымъ челов?комъ, помочь отцу въ его стремленiи засыпать болото землей. Когда болото превратится въ поле, когда пальмарцы увидятъ, какъ двое Голубей собираютъ съ него много м?шковъ риса, онъ – Тонетъ – встр?титъ подругу. Онъ можетъ тогда выбрать себ? одну среди д?вушекъ въ ближайшихъ деревняхъ. Богатому челов?ку ни въ чемъ не бываетъ отказа.

Ободренный словами отца, Тонетъ съ истиннымъ остервененьемъ отдавался работ?. Б?дная Подкидышъ работала рядомъ съ нимъ еще больше ч?мъ, когда бывала одна съ отцомъ. Кубинецъ в?чно находилъ, что она работаетъ слишкомъ мало. Онъ былъ требователенъ и грубъ съ б?дной д?вушкой. Онъ нагружалъ ее, какъ животное, хотя самъ первый начиналъ уставатъ. Задыхаясь подъ тяжестью корзинъ съ землей и постоянной работы весломъ, б?дная Подкидышъ т?мъ не мен?е радостно улыбалась, а вечеромъ когда, вся разбитая, готовила ужинъ, она съ благодарностью гляд?ла на своего Тонета, этого блуднаго сына, который такъ много заставилъ отца страдать, а теперь благодаря хорошему поведенiю позволялъ стойкому труженику ясно и дов?рчиво гляд?ть въ будущее.

Однако Кубинецъ отличался невыдержанной волей. Посл? бурныхъ порывовъ активности въ немъ брала верхъ властная и безграничная л?нь.

Посл? м?сяца такой работы Тонетъ утомился, какъ и прежде. Значительная часть поля была уже засыпана, оставались однако глубокiя ямы, приводившiя его въ отчаянiе, бездонныя дыры, черезъ которыя снова вливалась вода, медленно подтачивая нагроможденную съ такимъ трудомъ землю. Кубинецъ испытывалъ страхъ и разочарованiе передъ огромностью предпрiятiя. Привыкшiй къ роскошной жизни въ трактир? Сахара, онъ возмущался при мысли о плохой ?д? Подкидыша, о жидкомъ, безвкусномъ вин?, о черствомъ маисовомъ хл?б? и попорченныхъ сардинкахъ, единственной пищ? отца.

Спокойствiе д?да возмущало его. Тотъ по прежнему бывалъ въ трактир? Сахара, словно ничего не случилось. Тамъ онъ об?далъ и ужиналъ, прекрасно сошелся съ трактирщикомъ, довольнымъ т?мъ, какъ старикъ эксплуатировалъ свое м?сто. А съ внукомъ онъ не желалъ д?литься! Съ нимъ онъ не говорилъ ни слова, когда вид?лся вечеромъ въ хат?, словно онъ не существуетъ, словно не онъ хозяинъ пути!

Д?дъ и Сахаръ хотятъ эксплуатировать его и останутся съ носомъ. Быть можетъ все негодованiе трактирщика не им?ло другой ц?ли, какъ отд?латься отъ него, чтобы увеличить свой доходъ. И съ той жадностью, жестокой и бездушной, свойственной деревенскому люду, который въ денежныхъ д?лахъ не считается съ родственными чувствами, Тонетъ накинулся на Голубя однажды ночью, когда тотъ собирался на ловлю. Онъ – Тонетъ – главный хозяинъ м?ста, а вотъ уже сколько времени не видалъ ни одного сентима. Правда, онъ хорошо знаетъ, что уловъ не такой блестящiй, какъ въ прежнiе годы, но д?ла все таки идутъ, и д?дъ и дядюшка Пако положили въ кошелекъ не одинъ дуро. Онъ знаетъ это отъ скупщиковъ угрей. Пусть дадутъ ему ясный отчетъ. Онъ хочетъ им?ть свою часть или онъ отберетъ м?сто и поищетъ себ? мен?е хищныхъ компаньоновъ.

Дядюшка Голубь, считавшiй себя неограниченнымъ господиномъ надъ вс?ми членами семьи, въ дервую минуту хот?лъ разможжить внуку голову весломъ, но вспомнилъ о неграхъ, которыхъ Кубинецъ убивалъ въ далекихъ странахъ. Чортъ возьми! Взрослаго нельзя бить, хоть онъ и принадлежитъ къ семь?. Къ тому же угроза отнять м?сто для ловли испугала его.

Дядюшка Голубь дустился въ мораль. Если онъ не даетъ ему денегъ, то потому, что знаетъ его характеръ. Деньги – погибель юношей. Онъ пропьетъ ихъ, проиграетъ безд?льникамъ подъ т?нью какой?нибудь хаты въ Салер?. Лучше если деньги сохранитъ д?дъ и это будетъ лишь на пользу Тонету. Если д?дъ умретъ, кому какъ не внуку, будетъ прирадлежать все его состоянiе?

Однако Тонетъ не хот?лъ довольствоваться одними надеждами. Онъ хочетъ получить свое или отберетъ м?сто. И посл? тяжелыхъ ссоръ, продолжавшихся бол?е трехъ дней, рыбакъ, наконецъ согласился однажды вечеромъ вынуть изъ?за пояса кошелекъ, и со скорбнымъ лицомъ отсыпать н?сколько дуро. Можетъ взятъ ихъ! Жидъ! Злод?й! Какъ только онъ ихъ истратитъ въ н?сколько дней, пусть снова придетъ, пусть не им?етъ угрызенiй. Какое ему д?ло, если д?дъ издохнетъ. Онъ уже ясно представляетъ себ? свое будущее, представляетъ его себ? съ ужасомъ. Онъ будетъ работать, какъ рабъ, чтобы внукъ могъ жить бариномъ. И онъ совс?мъ удалился отъ Тонета, словно потерялъ навсегда то небольшое чувство, которое когда?то питалъ къ нему.

Получивъ деньги, Кубинецъ не вернулся въ хату отца. Онъ пожелалъ занятъся отъ нечего д?лать охотою, вести жизнь стр?лка, питаясь т?мъ, что застр?литъ, и началъ съ того, что купилъ себ? ружье лучше т?хъ почтенныхъ пищалей, которыя хранились дома. Пiавка, изгнанный изъ трактира Сахара на другой день посл? удаленiя Тонета, ходилъ вокругъ него, видя его празднымъ, разочаровавшимся въ работ?, которую исполнялъ въ хат? отца.

Кубинецъ сошелся съ бродягой. Онъ былъ хорошимъ товарищемъ, который могъ быть ему полезенъ. У него была хата, правда, похуже собачьей конуры, однако она могла служить имъ уб?жищемъ. Тонетъ будетъ охотникомъ, Пiавка – собакой. Все у нихъ будетъ общее: ?да и вино. Подходитъ это бродяг?? Пiавка былъ обрадованъ. Онъ тоже внесетъ свою часть въ общее хозяйство. Онъ превосходно ум?етъ вытаскивать верши изъ каналовъ и забравъ уловъ, снова опускать ихъ въ воду. Онъ не походилъ на н?которыхъ безсов?стныхъ воришекъ, которые, по словамъ пальмарцевъ, похищали не только душу, но и т?ло, то есть самыя с?ти. Тонетъ будетъ заботиться о мяс?, онъ – о рыб?. Такъ и пор?шили. Съ т?хъ поръ только изр?дка вид?ли въ деревн? внука Голубя съ ружьемъ на плеч?, комически посвистывавшаго Пiавк?, шедшему всл?дъ за нимъ съ опущенной головой, и хитро озиравшемуся по сторонамъ, н?тъ ли чего?нибудь подъ руками, что можно было бы стащить.

Ц?лыми нед?лями они жили въ Деес? жизнью первобытныхъ людей. Во время своей спокойной жизни въ Пальмар?, Тонетъ часто съ грустью вспоминалъ годы войны, среди безграничной свободы, лицомъ къ лицу съ военными опасностями. Всегда глядя въ глаза смерти, не видишь ни препятствiй, ни преградъ и съ карабиномъ въ рук? исполняешь вс? свои прихоти, подчиняясь лишь закону необходимости.

Привычки, появившiяся у него въ годы воинственяой жизни въ л?су, вновь воскресли теперь въ немъ въ Деес?, въ двухъ шагахъ отъ м?стечекъ, гд? существовали и законы и власти. Изъ сухихъ сучьевъ оба товарища строили себ? въ какомъ?нибудь уголк? л?са шалашъ. Когда ихъ мучилъ голодъ, они убивали пару кроликовъ или дикихъ голубей, порхавшихъ среди сосенъ. Когда имъ нужны были деньги на вино, или патроны, Тонетъ бралъ ружье и утромъ набивалъ дичи, которую бродяга продавалъ въ Салер? или въ гавани Катаррох?, и возвращался домой съ бурдюкомъ, который прятался въ кустахъ.

Ружье Тонета, дерзко раздававшееся по всей Деес?, было угрозой для сторожей, которымъ пришлось разстаться съ своей прежней спокойной жизнью отшельниковъ.

Пiавка стоялъ на сторож? какъ собака, между т?мъ какъ Тонетъ охотился. Увид?въ своими зоркими глазами бродяги приближенiе враговъ, онъ свисталъ товарищу и они прятались. Часто пресл?дователи встр?чались съ внукомъ Голубя лицомъ къ лицу, но каждый разъ онъ гордо настаивалъ на своемъ желаньи продолжать жить въ Деес?. Однажды сторожъ выстр?лилъ въ него, но тотчасъ услышалъ въ вид? грознаго отв?та свистъ пули около головы. Противъ прежняго солдата доносы были безполезны. Онъ былъ челов?къ пропащiй, не боявшiйся ни Бога, ни чорта. Онъ стр?лялъ такъ же хорошо, какъ д?дъ и если онъ посылалъ пулю мимо, то потому, что хот?лъ сд?лать предостереженiе. Чтобы съ нимъ покончить, надо было просто убить его. Сторожа, им?вшiе большiя семьи, вступили въ конц? концовъ въ молчаливое соглашенiе съ дерзкимъ охотникомъ и когда раздавался выстр?лъ его ружья, они д?лали видъ, что плохо разслышали и всегда б?жали въ противоположный конецъ.

Отовсюду изгнанный, вс?ми битый, Пiавка чувствовалъ себя сильнымъ и гордымъ подъ покровительствомъ Тонета и когда онъ показывался въ Салер?, онъ гляд?лъ на вс?хъ съ дерзостью мопса, чувствующаго свою безопасность подъ охраной хозяина. Взам?нъ этого покровительства онъ исполнялъ роль сторожа и когда порой аоказывалась пара жандармовъ изъ уэрты Русафы, Пiавка угадывалъ ихъ, раньше ч?мъ вид?лъ, точно чуялъ ихъ.

– Треуголки идутъ! – говорилъ онъ товарищу.

Въ т? дни, когда до сос?дству съ Деесой видн?лись желтые ремни и лакированныя треуголки, Тонетъ и Пiавка уходили на Альбуферу. С?въ въ одну изъ лодокъ Голубя, они пере?зжали отъ заросли къ заросли, стр?ляя ло птицамъ, которыхъ подбиралъ бродяга, привыкшiй даже зимой входить въ воду по самый подбородокъ. Бурныя ночи, темныя и дождливыя, которыя Голубь ожидалъ, какъ манны небесной, изъ?за предстоявшаго богатаго улова, Тонетъ и Пiавка проводили въ хат? посл?дняго, сбившись въ уголъ, такъ какъ вода ц?лыми струями вливалась сквозь щели крыши.

Тонетъ находился въ двухъ шагахъ отъ отца, но изб?галъ его, боясь его суроваго и грустнаго взора. Подкидышъ осторожно приходила, чтобы принести Тонету чистое б?лье, и заботливо исполнить ту работу, которую можетъ сд?лать только женщина. Утомленная дневнымъ трудомъ, б?дная д?вушка чинила при св?т? фонаря лохмотья, сидя около обоихъ бродягъ, не обращаясь къ нимъ съ словами упрека, только изр?дка бросая на брата взглядъ, полный муки.