Детоубийцы

Пiавка сд?лалъ удивленное лицо. Какъ? И онъ!? Кубинецъ тоже позволяетъ себ? повторять сов?ты пальмарскихъ стариковъ! Разв? онъ самъ такой любитель работы? Почему онъ самъ не помогаетъ отцу засыпать землей поле, а ц?лый день проводитъ въ дом? Сахара рядомъ съ Нелетой, точно баринъ, попивая лучшее вино. Кубинецъ улыбался, не зная, что возразить, удивляясь, съ какой логикой опровергаетъ пьяный его сов?ты.

Бродяга, казалось, былъ растроганъ стаканомъ водки, за который заплатилъ Тонетъ. Тишина, царившая въ гавани, лишь изр?дка нарушавшаяся ударомъ молотковъ конапатчиковъ и кудахтаньемъ куръ, располагала его къ болтливости, къ дов?рчивымъ излiянiямъ.

Н?тъ, Тонетъ! Онъ не можетъ работать. Онъ не будетъ работать, даже если его принудятъ. Трудъ – д?ло дьявола, худшiй изъ вс?хъ гр?ховъ. Только души испорченныя, люди, неспособные примириться съ б?дностью, проникнутые жаждой накоплять, хотя бы нищету, думающiе каждый часъ о завтрашнемъ дн? могутъ отдаваться труду, превращаясь изъ людей въ животныхъ. Онъ много думалъ и знаетъ больше, ч?мъ предполагаетъ Кубинецъ. Онъ не желаетъ лишиться души, запрягаясь въ ярмо правильнаго и однообразнаго труда, чтобы содержать домъ и семью и заботиться о куск? хл?ба на завтрашнiй день. Это значитъ сомн?ваться въ милосердiи Бога, который не оставляетъ своихъ д?тей, а онъ – Пiавка – прежде всего – христiанинъ.

Тонетъ см?ялся, слушая эти р?чи, казавшiяся ему пьянымъ бредомъ, и толкнулъ локтемъ од?таго въ лохмотья товарища. Если онъ думаетъ своими глупостями добиться еще одного стакана, то онъ ошибается. Онъ просто ненавидитъ работу. Вс? не любятъ ее, но одни больше, другiе – меньше, все же подчиняются ярму, хотя и скр?пя сердце.

Пiавка скользилъ взоромъ по поверхности канала, окрашенной въ пурпурный цв?тъ посл?дними лучами вечерняго солнца. Казалось, мысль его уносится далеко. Онъ говорилъ медленно, съ н?которой торжественностью и таинственностыо, представлявшими р?зкiй контрастъ съ его пропитаннымъ водкой дыханiемъ.

Тонетъ нев?жда, какъ вс? пальмарцы. Онъ – Пiавка – заявляетъ объ этомъ съ прямотой и силой пьянаго, не боясь, что трезвый товарищъ сброситъ его въ каналъ. Онъ самъ сказалъ, что вс? подставляютъ спину подъ ярмо труда, скр?пя сердце. А что это доказываетъ, какъ не то, что трудъ есть н?что противное законамъ природы и достоинству челов?ка? Онъ знаетъ больше, ч?мъ вс? пальмарцы, больше многихъ поповъ, которымъ онъ служилъ, какъ рабъ. Вотъ почему онъ навсегда съ ними разошелся. Онъ обр?лъ истину и не можетъ жить съ духовными сл?пцами. Въ то время, какъ Тонетъ былъ за моремъ и сражался, онъ, Пiавка, читалъ книги священника и проводилъ вечера передъ его домомъ, размышляя надъ открытыми страницами въ безмолвiи деревушки, населенiе которой работало на озер?. Онъ выучилъ наизусть почти весь Новый Зав?тъ и содрогается при одномъ воспоминанiи о томъ впечатл?нiи, которое на него произвела Нагорная Проров?дь, когда онъ ее въ первый разъ прочелъ. Точно передъ его глазами разверзлась зав?са. Онъ сразу понялъ, почему его воля возставала противъ тяжелаго унижающаго труда. Плоть, гр?хъ, вотъ кто заставляетъ людей жить подъ ярмомъ, какъ животныя, чтобы удовлетворить свои земныя потребности. А душа возстаетъ противъ порабощенiя, говоря челов?ку «не трудись», распространяя по вс?мъ мускуламъ сладкое опьяненiе л?нью, словно предвкушенiе ожидающаго насъ на небесахъ блаженства.

– Слушай, Тонетъ, слушай внимательно! – говорилъ Пiавка товарищу торжественнымъ голосомъ.

И вспоминалъ безъ порядка читанное имъ Евангелiе, запов?ди, оставшiяся въ его памяти. Не нужно тревожиться о пищ?; и одежд?, ибо, какъ сказалъ Христосъ, птицы небесныя не с?ютъ и не жнутъ, а все таки питаются, а лилiи не прядутъ, чтобы од?ться, ибо ихъ од?ваетъ милость Божья. Онъ – дитя Бога и Ему онъ дов?ряетъ себя. Не желаетъ онъ оскорблять Господа трудомъ, точно онъ сомн?вается въ божеской милости, въ томъ, что Онъ ему придетъ на помощь. Только язычники, или что тоже жители Пальмара, прячущiе деньги, полученныя за рыбу, и никого не угощающiе, способны трудиться и копить, не дов?ряя завтрашнему дню.

Онъ хочетъ уподобиться птицамъ озера, цв?тамъ, ростущимъ среди тростника, безд?ятельнымъ бродягамъ, всец?ло уповающимъ на божье Провид?нье. Хотя онъ нищiй, но никогда не сомн?ваетея въ завтрашнемъ дн?. «Довл?етъ дневи злоба его». Горечь завтрашняго дня всегда усп?етъ притти. Пока съ него достаточно горечи настоящаго, нищеты, связанной съ его р?шенiемъ сохранить себя чистымъ, незапятнаннымъ трудомъ и земнымъ честолюбiемъ въ мiр?, гд? вс? осеариваютъ другъ у друга ударами право на жизнь, угнетая и губя ближняго, чтобы урвать у него немного благосостоянiя.

Тонетъ продолжалъ см?яться надъ словами пьяницы, скаiзанными съ все возраставшимъ возбужденiемъ. Онъ шутливо восторгался его идеями, предлагая ему покинуть озеро и запереться въ монастыр?, гд? ему не придется бороться съ нуждой. Пiавка возмущенно протестовалъ.

Онъ поссорился со священникомъ и навсегда ушелъ изъ его дома, такъ какъ ему противно вид?ть, что его прежнiе господа охвачены духомъ, противнымъ т?мъ книгамъ, которыя они читаютъ. Они похожи на вс?хъ. Они живутъ съ упорной мыслью о чужой песет?, думаютъ о ?д? и одежд?, жалуясь на упадокъ благочестiя, когда въ дом? н?тъ денегъ, безпокоясь за завтрашнiй день, сомн?ваясь въ доброт? Бога, не покидающаго своихъ созданiй.

Онъ в?рующiй, онъ живетъ. на то, что ему даютъ, или что случайно найдетъ. Каждую ночь къ его услугамъ охапка соломы, на которой онъ можетъ спать. Никогда онъ не испытываетъ такого голода, чтобы лишиться силъ. Заставивъ его родиться у озера, Господь далъ ему все нужное для жизни, дабы онъ могъ стать образцомъ истинно – в?рующаго христiанина.

Тонетъ насм?хался надъ Пiавкой. Если онъ ужъ такой безгр?шный челов?къ, почему онъ напивается? Богъ что ли посылаетъ его изъ одного трактира въ другой, чтобы потомъ итти по берегу на четверенькахъ, шатаясь отъ пьянаго угара?

Однако бродяга не потерялъ прежней торжественной важности. Его пьянство никому не наноситъ вреда, а вино – вещь священная. Не даромъ же имъ пользуются ежедневно во время богослуженiя. Мiръ прекрасенъ, но сквозь винные пары онъ кажется еще бол?е улыбающимся, бол?е яркимъ, заставляя съ большимъ благогов?нiемъ преклоняться передъ его всемогущимъ творцомъ.

У каждаго челов?ка – свое развлеченiе. Онъ не знаетъ большаго удовольствiя, какъ созерцать красоту Альбуферы. Другiе боготворятъ деньги – онъ, бывало, плачетъ при вид? заката, лучей солнца преломляющихся въ влажномъ воздух?, и сумерекъ, бол?е прекрасныхъ на озер?, ч?мъ на суш?. Красота пейзажа очаровывала его душу и когда онъ смотритъ на нее сквозь винные пары, онъ готовъ отъ н?жности плакать, какъ ребенокъ. Онъ повторяетъ: каждый наслаждается по своему. Сахаръ, напр., накопляя деньги, а онъ – созерцая Альбуферу съ такимъ восхищенiемъ что въ голов? родятся бол?е прекрасныя п?сни, ч?мъ т?, которыя поются въ трактир? и онъ уб?жденъ, что если бы онъ былъ, какъ городскiе сеньоры, пишущiе въ газетахъ, онъ могъ бы въ пьяномъ вид? разсказатъ не мало интересныхъ вещей.

Посл? долгаго молчанiя Пiавка, возбужденный собственной болтливостью, сталъ возражать самому себ?, чтобы сейчасъ же разбить свои возраженiя. Если ему скажутъ, какъ говорилъ одинъ пальмарскiй священникъ, что челов?къ осужденъ ?сть свой хл?бъ въ пот? лица въ наказанiе за первородный гр?хъ, то в?дь Христосъ зат?мъ и родился на св?тъ, чтобы искупить этотъ гр?хъ, вернуть челов?чество къ райскому блаженству, незапятнанному никакимъ трудомъ. Но увы! – гр?шники, побуждаемые высоком?рiемъ, не обратили вниманье на его слова. Всякiй пожелалъ жить съ большим удобствомъ, ч?мъ остальные. Явились богатые и б?дные, тогда какъ прежде были только люди. Т?, кто не слушался Господа, работалъ много, очень много, но челов?чество продолжало быть несчастнымъ и устраивало себ? адъ на земл?. Говорятъ, что если люди не будутъ работать, они будутъ плохо жить. Прекрасно! Ихъ будетъ меньше на св?т?, но за то оставшiеся были бы счастливы и беззаботны, хранимые безконечнымъ милосердiемъ Бога. И это все равно неизб?жно будетъ! Мiръ не всегда останется такимъ. Снова явится Христосъ, чтобы направить людей на путь истинный! Онъ часто снился ему – Пiавк?! Однажды, когда онъ страдалъ лихорадкой, когда дрожалъ отъ озноба, лежа на берегу или съежившись въ углу развалившейся хаты, онъ вид?лъ Его фiолетовый, узкiй хитонъ и простиралъ къ нему руки, чтобы коснуться его и сейчасъ же исц?литься.

Пiавка упорно в?рилъ въ это второе пришествiе. Христосъ, конечно, не появится въ большихъ городахъ, находящихся во власти гр?ха богатства. И въ первое свое пришествiе онъ явился не въ огромномъ город?, по имени Римъ, а пропов?дывалъ въ м?стечкахъ, не больше Пальмара и его товарищами были лодочники и рыбаки, въ род? т?хъ, что собираются въ трактир? Сахара. То озеро, по которому къ удивленiю и страху апостоловъ шелъ Іисусъ, было, несомн?нно не больше и не красив?е Альбуферы. Зд?чь, среди нихъ, появится вновь Христосъ, когда вернется въ мiръ закончить свое д?ло. Онъ будетъ искать сердца простыя, незапятнанныя жадностью. Онъ – Пiавка – будетъ въ числ? его учениковъ. И съ восторгомъ, въ которомъ сказывались какъ опьяненье такъ и странная в?ра, бродяга выпрямился, глядя на горизонтъ, и на краю канала, гд? гасли посл?днiе лучи солнца, онъ вид?лъ, казалось, стройную фигуру Мессiи, въ вид? темно фiолетовой линiи: Онъ шелъ не двигая ногами, не касаясь травы, въ св?тломъ ореол?, отъ котораго мягкими волнообразными колебанiями св?тились его золотистые волосы.

Тонетъ уже не слушалъ его. Съ дороги въ Катароху послышался громкiй звонъ бубенчиковъ и за сараемъ съ общественными в?сами показалась дырявая крыша тартаны. Это прi?хали д?дъ и Нелета. Острымъ взоронмъ сына озера узналъ Пiавка на далекомъ расстоянiи Нелету въ окошечк? кареты. Посл? своего изгнанiя изъ трактира ояъ не хот?лъ знатъся съ женой Сахара. Простившись съ Тонетомъ, онъ ушелъ, чтобы снова растянуться подъ скирдой, развлекаясь своими мечтами, пока не наступитъ ночь.

Карета остановилась противъ трактира гавани и Нелета вышла. Кубинецъ не скрылъ своего удивленiя. А д?дъ? Д?дъ предоставилъ ей одной совершить обратный путь съ бичевой, занявшей всю карету. Старикъ хот?лъ вернуться домой черезъ Салеръ, чтобы поговорить съ одной вдовой, дешево продававшей разныя с?ти. Онъ вернется въ Пальмаръ ночью, на какой?нибудь барк?, перевозящей илъ изъ каналовъ.

Глядя другъ на друга, они думали объ одномъ и томъ же. Они по?дутъ домой одни. Въ первый разъ они будутъ въ состоянiи говорить другъ съ другомъ, одни, среди глубокаго безмолвiя озера. И оба побл?дн?ли, задрожали, словно лицомъ къ лицу съ опасностью, тысячу разъ желанной, и вдругъ обрушившейся сразу, неожиданно. Волненiе ихъ было такъ велико, что они не сп?шили, какъ будто ихъ охватила странная заст?нчивость и они боялись сплетней людей, находившихся въ гавани и на самомъ д?л? почти не обращавшихъ на нихъ вниманiе.

Кучеръ вытащилъ изъ кареты большiе свертки бичевки и съ помощью Тонета уложилъ ихъ въ барк?, на носу, гд? они образовали желтоватую кучу, распространявшую кругомъ запахъ недавно ссученной пеньки.

Нелета заплатила кучеру. Прив?тъ и счастливаго пути! И кучеръ, щелкнувъ бичомъ, погналъ лошадь по дорог? въ Катароху.

Молодые люди стояли н?которое время недодвижно на илистомъ берегу, не думая войти въ барку, словно кого?то ожидали. Конопатчики окликнули Кубинца. Пусть скор?е отправится въ путь. В?теръ стихаетъ и если онъ ?детъ въ Пальмаръ, ему придется не малое время грести весломъ. Нелета, явно смущенная, улыбалась вс?мъ жителямъ Катарохи, кланявшимся ей, такъ какъ вид?ли ее въ ея трактир?.

Тонетъ р?шилъ, наконецъ, прервать молчанiе и заговорить съ Нелетой. Разъ д?дъ не придетъ, то надо ?хать, какъ можно скор?е. Эти люди правы. Голосъ его былъ хриплый, дрожалъ отъ тревоги, словно волненiе стягивало ему горло.

Нелета с?ла въ середин? барки, у подножiя мачты, пользуясь вм?сто сид?нiя кучей бичевки, которая сплющивалась подъ ея тяжестью. Тонетъ поднялъ парусъ, с?лъ на корточкахъ у руля и барка поплыла. Парусъ ударялъ о мачту подъ напоромъ легкой, умиравшей бризы.

Медленно поплыли они по каналу. При св?т? заходившаго солнца они увид?ли въ посл?днiй разъ одиноко стоявшiя хаты рыбаковъ съ гирляндами с?тей, пов?шенными на вершахъ для сушки и старыя водочерпательныя машины изъ разъ?деннаго червями дерева, вокругъ которыхъ начинали порхать летучiя мыши. По берегамъ шли рыбаки, съ трудомъ таща за собой лодки, привязавъ къ кушаку конецъ веревки.

– Прощайте! – говорили они, проходя мимо.

– Прощайте!

И снова воцарилась тишина, нарушаемая только шорохомъ барки, разр?завшей воду и однообразнымъ кваканiемъ лягушекъ. Молодые люди ?хали съ опущенной головой, словно боясь понять, что они одни и когда они встр?чались глазами, они сейчасъ же инстинктивно отводили свой взоръ.

Края канала разступались. Берега терялись въ вод?. По об? стороны тянулись превращенныя въ поля большiя лагуны. Надъ гладкой поверхностью воды при св?т? сумерекъ волновался тростникъ, какъ верхушки затопленнаго л?са.

Они уже находились въ Альбуфер?. При посл?днемъ дуновенiи бризы они про?хали еще кусочекъ. Кругомъ – только вода.

В?теръ стихъ. Спокойное неподвижное озеро принимало цв?тъ опала, отражая посл?днiе лучи солнца, падавшiе изъ?за дальнихъ горъ. Фiолетовое небо по направленiю къ морю кое – гд? пронизывалось св?томъ первыхъ зв?здъ. Вялые неподвижные паруса барокъ едва видн?лись словно привид?нiя.

Тонетъ срифилъ парусъ и взялся за шестъ, чтобы силой рукъ подвигать впередъ барку. Тишина сумерекъ заставила ихъ нарушить молчанiе. Съ звонкимъ см?хомъ вскочила Нелета на ноги, желая помочь своему спутнику. Она также ум?етъ д?йствовать весломъ. Пусть Тонетъ вспомнитъ д?тство, ихъ см?лыя игры, когда они отвязывали лодки Пальмара, не справляясь, кому оии принадлежатъ и плыли по каналамъ, не разъ б?гая отъ пресл?дующихъ ихъ рыбаюовъ. Когда онъ устанетъ, начнетъ она.

– Не безпокойся! – отв?тилъ онъ, тяжело дыша отъ напряженiя и продолжалъ грести.

Нелета не умолкала. Какъ будто ее давило опасное молчанiе, во время котораго они изб?гали смотр?ть другъ на друга, точно боясь высказать свои мысли; молодая женщина говорила съ большой словоохотливостью.

Вдали обозначалась зубчатая ст?на Деесы, какъ фантастическiй берегъ, до котораго имъ никогда не суждено доплыть. Съ безпрестаннымъ см?хомъ, въ которомъ было что?то вымученное, Нелета напоминала другую ночь, проведенную въ л?су, когда она сначала такъ боялась, а потомъ такъ спокойно заснула. Приключенiе это такъ живо вр?залось въ ея память, точно им?ло м?сто только вчера.

Однако молчанiе спутника, его недодвижно устрем – ленный на дно барки жадный взглядъ, обратили на оебя ея вниманiе. Потомъ увид?ла, что Тонетъ пожиралъ глазами ея маленькiе, элегантные желтые башмачки, выд?лявшiеся на пеньк?, какъ два св?тлыхъ пятна; отъ толчковъ барки немного придоднялось ея платье. Она посп?шила спрятать ноги и осталась сид?ть молчаливая, съ сжатыми губами, р?зкимъ выраженiемъ лица и почти закрытыми глазами и скорбная складка легла между ея бровями. Казалось, Нелета д?лала усилiя, чтобы поб?дить себя. Медленно плыли они дальше. Было нелегко пере?хать Альбуферу силою однихъ только рукъ, да еще въ нагруженной барк?. Мимо нихъ быстро, какъ ткацкiе челноки, про?зжаии, теряясь въ сгущавшемся мрак?, другiя ненагруженныя лодки, въ которыхъ стоялъ только челов?къ, д?йствовавшiй шестомъ.

Тонетъ уже около часа гребъ тяжелымъ весломъ, которое то скользило до твердому грунту изъ раковинъ, то запутывалось въ водоросляхъ дна, въ волосахъ Альбуферы, какъ выражались рыбаки. Сразу видно было, что онъ не привыкъ къ труду. Если бы онъ былъ одинъ въ барк?, то онъ растянулся бы въ ней въ ожиданiи, что снова поднимется в?теръ или его потащитъ за собой другая барка. Присутствiе Нелеты пробуждало въ немъ чувство чести и онъ не хот?лъ остановигься, пока не упадетъ обезсиленный. Оеираясь на шестъ, чтобы толкать впередъ барку, онъ тяжело дышалъ и пыхт?лъ. Не выпуская широкое весло, онъ время отъ времени подносилъ руку ко лбу, чтобы отереть потъ.

Нелета окликнула его н?жнымъ голосомъ, въ которомъ чувствовалась материнская ласка. На куч? пеньки, наполнявшей переднюю часть барки, видн?лась одна только ея т?нь. Молодая женщина просила его отдохнуть. Пусть онъ передохнетъ. Не все ли равно, прi?хать получасомъ раньше или позже.

И она заставила его с?сть рядомъ съ ней; указывая на то, что на куч? пеньки ему будетъ удобн?е, ч?мъ на корм?. Барка остановилась неподвижная. Придя въ себя, Тонетъ почувствовалъ сладкую близость этой женщины, то же чувство, которое онъ испытывалъ, когда бывалъ за стойкой трактира.

Спустилась ночь. Не было никакого другого св?та, кром? неяснаго мерцанiя зв?здъ, дрожавшихъ въ темной вод?. Глубокая тишина нарушалась таинственнымъ шумомъ воды, встревоженной мельканiемъ невидимыхъ существъ. Большiя рыбы, приплывшiя съ моря, гонялись за маленькими рыбами и издавая глухiе звуки, волновалась черная поверхность отъ безпорядочнаго б?гства. Въ ближайшихъ кустахъ стонали лысухи, словно ихъ убиваютъ, и п?ли озерные соловьи свои нескончаемыя гаммы.

Окруженный молчанiемъ, населеннымъ шорохами и п?нiемъ, Тонетъ испытывалъ такое впечатл?нiе, точно время остановилось, точно онъ мальчикъ и находится на прос?к?, въ л?су, рядомъ съ подругой – д?вочкой, дочерью торговки угрями. Теперь онъ не испытыналъ страха: тревожила его только таинственная теплота спутницы, опьяняющiй ароматъ, казалось, исходившiй отъ ея т?ла, ударявшiйся ему въ голову, какъ кр?пкiй напитокъ.

Не подымая глазъ, съ опущенной головой протянулъ онъ одну руку и обнялъ Нелету за талiю. И въ то же мгновенiе онъ почувствовалъ н?жную ласку, бархатистое прикосновенiе руки, которая, коснувшись его головы, скользнула по лбу и отерла капли пота.

Онъ поднялъ глаза и увид?лъ на недалекомъ разстоянiи въ темнот? два блестящихъ, на него устремленныхъ глаза, въ которыхъ отражалась въ вид? св?тящейся точки далекая зв?зда. Онъ почувствовалъ, какъ его голову щекочутъ тонкiе золотистые волосы, ореоломъ окружавшiе Нелету. Сильные духи, которыми душилась трактирщица, мгновенно проникли въ самую глубину его существа.

– Тонетъ, Тонетъ! – прошелтала она томнымъ голосомъ, похожимъ на н?жный д?тскiй лепетъ.

Точь въ точь какъ тогда въ Деес?. Но теперь они уже не были д?тьми. Исчезла невинность, когда?то побуждавшая ихъ прижаться другъ къ другу, чтобы вновь обр?сти мужество. Сливаясь посл? столькихъ л?тъ въ новыхъ объятiяхъ, они упали на кучу пеньки, забывъ обо всемъ, съ страстнымъ желанiемъ никогда больше не встатъ.

Барка покоилась неподвижная посреди озера, словно брошенная, надъ ея краями не видн?лись ни чьи очертанiя…

Вблизи раздавалась сонная п?сенка рыбаковъ. Они плыли по врод?, населенной шумами, не догадываясь о томъ, что недалеко въ ночной тиши, царь мiра, Эросъ, качался на барк?, убаюканный п?нiемъ озерныхъ птицъ.

VI

Наступилъ праздникъ Младенца Іисуса, величайшiй праздникъ Пальмара.