Детоубийцы

Дрожащая тетка, потерявъ голову, не отдавая себ? отчета въ своихъ д?йствiяхъ, подала Тонету свертокъ б?лья, внутри котораго, шевелилось маленькое существо, грязное, съ дурнымъ запахомъ, съ багрово – синеватымъ т?льцемъ.

Нелета увид?въ около себя новорожденнаго пришла въ ужасъ. Она не хочетъ его вид?ть, она боится смотр?ть на него. Она боялась за себя, предполагая, что при одномъ только взгляд? на ребенка, въ ней проснется мать, и она не будетъ въ состоянiи бросить его.

«Тонетъ… Немедленно… Унеси его». Кубинецъ, наскоро отдавъ расдоряженiе старух?, спустился внизъ, чтобы проститься съ крестъянами, которые уже спали. И тетка подала ему черезъ выходившее на каналъ окно въ нижнемъ этаж? живой свертокъ.

Когда ставни захлопнулись и Тонетъ очутился одинъ въ темнот? ночи, онъ почувствовалъ вдругъ, что вся отвага его сразу пропала. Этотъ свертокъ б?лья съ мягкимъ т?ломъ, который онъ несъ подъ мышкой, пугалъ его. Его мгновенно охватила страшная нервозность, обострившая вс? его чувства. Онъ слышалъ вс? звуки деревни, даже самые незначительные, и ему казалось, что зв?зды окрасились въ красный цв?тъ. Отъ в?тра задрожало чахлое оливковое дерево около трактира и шумъ листьевъ заставлялъ его б?жать, какъ будто вся деревня могла дроснуться и наброситься на него съ вопросомъ, что это у него подъ мышкой.

Ему казалось, что свояченица Сахара и ея родственники, взбудораженные отсутствiемъ Нелеты въ теченiе ц?лаго дня, ходятъ, какъ всегда, вокругъ трактира и онъ вдругъ увидитъ старую колдунью на берегу канала. Какой скандалъ, если она поймаетъ его съ этой ношей! Въ какое отчаянiе придетъ Нелета!..

Онъ доложилъ свертокъ на дно лодки, оттуда раздался отчаянный, неистовый крикъ. Онъ схватилъ шестъ и съ безумной быстротой понесся по каналу. Онъ яростно гребъ, пришпориваемый этимъ крикомъ новорожденнаго, боясь, что вдругъ появится св?тъ въ окнахъ домовъ и т?ни любопытныхъ будутъ спрашивать, куда онъ ?детъ.

Вскор? онъ оставилъ позади себя безмолвныя хаты и въ?халъ въ Альбуферу.

Тишина озера, полумракъ спокойной зв?здной ночи, возвратили ему всю его см?лость. Надъ головой темная синева неба, внизу бл?дная лазурь воды, въ которой таинственно дрожа сверкали зв?зды. Чирикали птицы въ тростник? и плескалась вода, въ которой рыбы гонялись другъ за другомъ. По временамъ съ этимъ шумомъ сливались неистовые крики ребенка.

Тонетъ, измученный непрерывной ?здой въ эту ночь продолжалъ грести шестомъ, направляя свою лодку къ Салеру. Онъ положительно одур?лъ отъ усталости, но голова его была св?жа и мысль, обостряемая опасностью, работала д?ятельн?е, ч?мъ руки.

Онъ былъ уже далеко отъ Пальмара. До Салера оставалось еще больше часа. И еще два добрыхъ часа, чтобы добраться до города. Тонетъ посмотр?лъ на небо; должно быть три часа. Меньше ч?мъ черезъ два часа, займется день и солнце поднимется на горизонтъ, когда онъ доберется до Валенсiи. Къ тому же онъ, не безъ ужаса думалъ о длинномъ пути черезъ уэрту Русафы, всегда охраняемой жандармами, о вход? въ городъ, подъ взорами таможенныхъ чиновниковъ, которые нав?рное захотятъ посмотр?ть, что у него въ свертк? подъ мышкой, о т?хъ людяхъ, которые, вставъ до зари и встр?тясь съ нимъ, узнаютъ его. А тутъ еще этотъ плачъ, все бол?е отчаянный и ужасный, представлявшiй опасность даже въ пустынной Альбуфер?!

Тонетъ вид?лъ предъ собой безконечную дорогу и чувствовалъ, какъ его оставляютъ силы. Никогда не достичь ему пустынныхъ на зар? городскихъ улицъ, ни церковныхъ порталовъ, гд? бросаютъ д?тей, чтобы отд?латься отъ несноснаго бремени. Легко въ Пальмар?, въ безмолвномъ одиночеств? спальни сказать: «Тонетъ, сд?лай это!». Д?йствительность воздвигала передъ нимъ груду неодолимыхъ препятствiй.

Даже на озер? порою опасность увеличивалась. Въ другое время можно про?хать съ одного берега до другого, всю Альбуферу, не встр?тивъ ни одной живой души, а въ эту ночь она кшп?ла народомъ. Въ каждой заросли чувствовалась работа невидимыхъ людей, готовившихся къ охот?.

По вс?мъ направленiямъ сновали люди во мрак? на черныхъ лодкахъ. Въ безмолвiи Альбуферы до вод?, до которой мал?йшiе звуки разносятся на громадное дространство, раздавались удары молотковъ, вбивавшихъ сваи для м?стъ охотниковъ, и какъ красныя зв?зды, гор?ли на поверхности воды кучи зажженной травы, при св?т? которой лодочники заканчивали свои приготовленiя къ охот?. Какъ пробить себ? путь среди знакомыхъ ему людей подъ жалобный плачъ ребенка, совершенно непонятный среди озера. Ему перер?зала путь лодка, хотя и довольно далеко, но все же на разстоянiи звука голоса. Несомн?нно, люди въ лодк? были поражены этимъ плачемъ!

«Товарищъ!» прокричалъ далекiй голосъ: «Что везешь ты?»

Тонетъ не отв?тилъ, но у него не хватило силъ продолжать путь и онъ с?лъ на краю лодки безсильно опустивъ свой шестъ. Онъ хот?лъ остаться, не боясь разсв?та. Ему страшно было ?хать дальше, и онъ махнулъ на все, какъ отставшiй путникъ, который бросается на землю, хотя и знаетъ, что долженъ умереть. Онъ былъ не въ состоянiи выполнить свое об?щанiе. Пусть его схватятъ, пусть вс? узнаютъ, что произошло, пусть Нелета потеряетъ свое насл?дство!.. Онъ не можетъ бол?е!..

Но едва онъ принялъ это отчаянное р?шенiе, какъ въ голов? его возникла мысль, обжегшая его. Сначала она похожа была на огненную точку, потомъ на раскаленный уголь, наконецъ на громадное пламя и вдругъ вслыхнула ужаснымъ пожаромъ, грозившимъ взорвать его голову, межъ т?мъ какъ холодный потъ лилъ по его лбу, словно паръ отъ гор?вшаго внутри огня.

Зач?мъ плыть далъше?.. Нелета хот?ла уничтожить это доказательство своей вины, чтобы сохранить часть насл?дства, бросить ребенка, чтобы онъ не могъ нарушить спокойствiя ихъ обоихъ, а для этого что можетъ быть лучше Альбуферы, воды которой очень часто скрывали людей, спасая ихъ отъ пресл?дованiй.

Онъ задрожалъ при мысли, что озеро не сохранитъ жизни этого слабаго, толъко что родившагося т?льца. Но разв? судьба ребенка будетъ в?рн?е, если его бросить гд?—нибудь на улиц? въ город?? Мертвые не возвращаются, чтобы уличить живыхъ. И при этихъ мысляхъ Тонетъ почувствовалъ, какъ поднимается въ немъ жестокость старыхъ Голубей, суровое хладнокровiе д?да, который безъ слезъ смотр?лъ на смерть своихъ д?тей, въ эгоистическомъ уб?жденiи, что смерть благод?янiе для б?дныхъ, потому что остается больше хл?ба для живыхъ.

Въ моментъ просв?тленiя Тонету становилось стыдно за ту жестокость и безразличiе, съ которыми онъ думалъ о смерти этого маленькаго существа, лежавшаго у его ногъ, въ изнеможенiи замолчавшаго отъ плача. Онъ мелькомъ вид?лъ его и не испыталъ при вид? его никакого чувства. Ему вспомнилось его багровое лицо, острый черепъ, выпуклые глаза, громадный ротъ до ушей. См?шная голова жабы, отъ которой у него проб?жалъ морозъ по спин?, и никакого проблеска чувства не испыталъ онъ. И однако это былъ его сынъ!..

Тонетъ понялъ это хладнокровiе, припоминая часто слышанныя слова д?да. Только матери чувствуютъ огромную инстинктивную н?жность къ д?тямъ съ того самаго момента, какъ они родятся на св?тъ. Отецъ начинаетъ любить ихъ только посл?: необходимо время и только когда д?ти подрастутъ, онъ благодаря постоянному общенiю привязывается къ нимъ любовью сознательной и серьезной.

Онъ думалъ о состоянiи Нелеты, о сохраненiи того насл?дства, которое считалъ своимъ. Его жестокое сердде л?нивца забилось при мысли, что навсегда будетъ разр?шена проблема его существованiя и онъ эгоистически задавалъ себ? вопросъ, стоитъ ли портить жизнь ради спасенiя этого безобразнаго маленькаго существа, похожаго на вс?хъ новорожденныхъ и не возбуждавшаго въ немъ никакого чувства?

Если оно исчезнетъ, никакого вреда не будетъ для его родителей, а если останется жить, прiидется половину достоянiя преподнести ненавистнымъ людямъ. См?шивая со свойственной преступникамъ сл?потой жестокость и храбрость, Тонетъ упрекалъ себя за нер?шительность, благодаря которой онъ словно пригвожденный, сид?лъ на лодк? и терялъ время.

Мракъ начиналъ разс?иваться. Занималась заря. По с?рому предразсв?тному небу, какъ черныя чернильныя точки, пролетали стаи птицъ. Вдали по направленiю къ Салеру, слышались первые выстр?лы. Ребенокъ началъ кричать, терзаемый голодомъ и утреннимъ холодомъ.

«Кубинецъ!.. Это ты?»

Тонету показалось, будто онъ слышитъ этотъ крикъ съ далекой лодки.

Боязнь быть узнаннымъ заставила его вскочить на ноги и схватить шестъ. Въ его глазахъ сверкнула искра, похожая на ту, которой сверкали порой зеленые глаза Нелеты.

Онъ погналъ свою лодку въ заросль по извилистымъ проходамъ между тростниками. Онъ ?халъ наудачу, пере?зжая отъ одной заводи къ другой, не зная, гд? онъ, удвоивая свою энергiю, словно кто?то пресл?довалъ его. Носъ лодки раздиралъ заросль. Высокая трава разступалась, чтобы дать дорогу лодк?. Б?шенымъ ударомъ шеста заставлялъ онъ скользить ее почти по сухимъ м?стамъ, по корнямъ густого тростника.

Онъ мчался, не зная отъ кого, словно его преступныя мысли плыли за нимъ, пресл?дуя его. Онъ н?сколько разъ нагибался, опуская и снова быстро отнимая руку отъ свертка, испускавшаго крики. Но лодка почти стала на мель на корняхъ тростника, и несчастный, словно желая избавиться отъ громадной тяжести, схватилъ свертокъ и, поднявъ его надъ головой, бросилъ, насколъко могъ, дальше, за окружавшiе его тростники.

Зашуршалъ камышъ и свертокъ исчезъ. Тряпки на мгновенье промелькнули въ слабомъ св?т? зари, какъ крылья б?лой птицы, упавшей мертвой въ таинственную глубину тростника.

И снова несчастный почувствовалъ необходимость б?жать, словно кто?нибудь гнался за нимъ по пятамъ. Онъ отчаянно д?йствовалъ шестомъ, чтобы выбраться изъ травы и попасть въ воду. Потомъ поплылъ, сл?дуя ея извилистому пути между высокими зарослями и достигнувъ Альбуферы, съ освобожденной отъ груза лодкой, онъ глубоко вздохнулъ, увид?въ голубоватую полосу разсв?та.

Зат?мъ растянулся на дн? барки и уснулъ глубокимъ сномъ, т?мъ мертвымъ сномъ, которымъ разр?шаются острые нервные кризисы, въ особенности посл? совершенiя преступленiя.

IX

День начался большими превратностями для охотника, которому пришлось дов?риться опытности Пiавки.

Предъ разсв?томъ, при вбиванiи свай, благоразумный буржуа счелъ полезнымъ обратиться за помощью къ н?сколькимъ лодочникамъ, которые много см?ялись, увидя бродягу, при исполненiи новыхъ обязанностей.

Съ ловкостью, прiобр?тенной привычкой, они быстро воткнули три кола въ тинистое дно Альбуферы и устроили сверху громадный шалашъ для прикрытiя охотника. Зат?мъ обложили его тростникомъ, чтобъ обмануть птицъ, которыя, дов?рчиво приближаясь, могли бы принять его за кусокъ тростника среди воды. Чтобы увеличить эту иллюзiю постъ былъ окруженъ н?сколькими дюжинами чучелъ утокъ и лысухъ, сд?ланныхъ изъ пробки, качавшихся на поверхности воды, при каждомъ движенiи волны. Издали они были похожи на стаи птицъ, спокойно плавающихъ около тростника.

Довольный т?мъ, что онъ счастливо освободился отъ всякаго труда, Пiавка пригласилъ патрона занять м?сто. Онъ самъ удалится въ лодк? на н?которое разстоянiе, чтобы не вспугнуть дичь и, когда тотъ убьетъ н?сколько лысухъ, пусть крикнетъ и онъ соберетъ ихъ на вод?.

«До свиданья! Счастливой охоты, донъ Хоакинъ!»

Бродяга говорилъ съ такой предупредительностью и обнаружилъ такую готовность быгь полезнымъ, что добродушный охотникъ позабылъ все свое недовольство его прежней л?нью. Хорошо! Онъ позоветь его тотчасъ же, какъ убьетъ птицу. А чтобы не слишкомъ скучать ожиданьемъ, онъ можетъ позаняться съ?стными припасами. Сеньора – жена снарядила его, словно для кругосв?тнаго путешествiя.

И онъ указалъ на три громадныхъ тщательно закрытыхъ горшка, обильный запасъ хл?ба, корзину съ плодами и большой бурдюкъ съ виномъ. Мордочка Пiавки задрожала отъ удовольствiя, когда ему поручили это сокровище, которое онъ прошлой ночью такъ часто ощупывалъ, сидя на носу лодки. Тонетъ не обманулъ его, сказавъ что его господинъ позаботится о немъ. Спасибо, донъ Хоакинъ! Разъ уже онъ былъ такъ добръ и предложилъ отв?дать припасовъ, онъ попробуетъ одинъ два глотка, – не больше – просто такъ, чтобы провести время.

И отъ?хавъ отъ поста на разстоянiе звука голоса, онъ улегся на дн? барiки.

День занялся и Альбуфера оглашалась ружейньми выстр?лами, усиленными эхомъ озера. Едаа можно было зам?тить, какъ на с?ромъ фон? проносились стаи птицъ, испуганныя трескомъ выстр?ловъ. Но стоило имъ только въ своемъ быстромъ полет? спуститься на мгновенье на воду, и ихъ встр?чалъ градъ пуль.

Донъ Хоакинъ, очутившись одинъ на своемъ посту, испытывалъ волненiе, скор?е похожее на страхъ. Онъ вид?лъ себя покинутымъ поср; еди Альбуферы, внутри тяжелой бочки, поддерживаемой только н?сколькими сваями. Онъ не двигался, опасаясь, какъ бы весь этотъ водяной катафалкъ не свалился внизъ и не похоронилъ его въ тин?. Вода мягкимъ шелестомъ билась объ обшивку досокъ у самой бороды охотника, и ея постоянный плескъ приводилъ его въ содроганiе. Если все это рухнетъ, думалъ донъ Хоакинъ, онъ скор?е, ч?мъ подосп?етъ лодочникъ, пойдетъ на дно лодъ тяжестью ружья, патроновъ и этихъ громадныхъ сапогъ, невыносимо щекотавшихъ ему ноги, увязшiя въ разбросанной на дн? бочки рисовой солом?.

Его ноги гор?ли, а руки мерзли отъ утренняго холода и ледяного ствола ружья. И это называется забавой?.. Онъ начиналъ находить мало прiятнаго въ такомъ дорогомъ удовольствiи.

А птицы? Гд? эти птицы, которыхъ его друзья убивали дюжинами? Былъ моментъ, когда онъ задвигался на своемъ неустойчивомъ сид?нiи и дрожа отъ волненiя, приц?лилея. Вотъ он?!.. Он? спокойно плавали около его поста. Пока онъ размышлялъ, убаюканный утреннимъ холодомъ, он? собрались дюжинами, спасаясь отъ далекихъ выстр?ловъ и плыли около него, въ ув?ренности, что нашли в?рное уб?жище. Можно было стр?лять, зажмуривъ глаза… Промаха бы не было. Но въ самый моментъ выстр?ла, онъ узналъ въ нихъ утокъ изъ пробки, о которыхъ забылъ по своей неопытности. Онъ посп?шилъ опустить ружье и посмотр?лъ кругомъ, опасаясь увид?ть въ пустынномъ углу насм?шливые глаза товарищей.

И онъ снова сталъ ожидать. Въ кого, – чортъ возьми! – стр?ляли эти охотники, непрестанные выстр?лы которыхъ нарушали теперь тишину озера? Вскор? посл? восхода солнца, ему представился, наконецъ, случай выстр?лить изъ своего д?вственнаго ружья. Три птицы пролетали на самомъ уровн? воды. Новый охотникъ дрожа выстр?лилъ. Ему представилось, что передъ нимъ громадныя чудовищныя птицы, настоящiе орлы, казавшiяся ему гигантами отъ волненiя. Первый его выстр?лъ только ускорилъ полетъ птицъ, при второмъ одна лысуха, сложивъ крылья, упала и перевернувшись н?сколько разъ, осталась неподвижной на вод?. Донъ Хоакинъ вскочилъ такъ порывисто, что его бочка закачалась. Въ эту минуту онъ почувствовалъ все свое превосходство надъ вс?ми. Онъ изумился самому себ?, открывъ въ себ? свир?пость героя, о которой никогда не додозр?валъ раныне.

– Пiавка!.. Лодочникъ!.. прокричалъ онъ голосомъ, дрожавшимъ отъ волненiя. «Одна! Одна уже есть!..»

Въ отв?тъ дослышалось только неясное мычанiе изъ туго набитаго рта, неспособнаго произнести ни одного слова… Прекрасно! Онъ соберетъ, когда ихъ будетъ много.

Охотникъ, довольный своимъ подвигомъ, спрятался снова подъ прикрытiемъ изъ тростника, ув?ренный, что теперь онъ сможетъ одинъ покончить со вс?ми птицами озера. Онъ стр?лялъ все утро, чувствуя при каждомъ выстр?л? все большее опьяненiе порохомъ и наслажденiе разрушенiя. Онъ стр?лялъ, стр?лялъ, не обращая вниманiя на разстоянiе, прив?тствуя своимъ ружьемъ каждую птицу, даже если она летала подъ самыми облаками. Господи! Вотъ это д?йствительно удовольствiе! И отъ этихъ выстр?ловъ, сд?ланныхъ наудачу, падала иногда какая?нибудь несчастная птица, жертва рока, спасшаяся отъ выстр?ловъ бол?е искусныхъ стр?лковъ чтобы погибнуть отъ руки неум?лаго.

Во все это время Пiавка оставался невидимымъ на дн? лодки. Боже, какой денекъ! Архiепископъ Валенсiи не чувствовалъ бы себя лучше въ своемъ дворц?, ч?мъ онъ въ этой маленькой лодк?, сидя на солом?, съ громаднымъ кускомъ хл?ба въ рук?, зажавъ въ ногахъ горшокъ. Пусть ему не говорятъ больше о богатств? дома Сахара! Нищета и чванство, пускающiя пыль въ глаза б?дному люду! Господа изъ города – воть люди, ум?ющiе пожить, какъ сл?дуетъ!

Первой его заботой было осмотр?ть три горшка, заботливо обвязанные толстымъ холстомъ до самаго горлышка. Съ котораго начать? Онъ выбралъ и раскрылъ наудачу одинъ и его мордочка расплылась въ блаженную улыбку при запах? трески въ томат?. Вотъ такъ блюдо! Треска плавала въ красной гущ?, такой сладкой и вкусной, что Пiавка посл? перваго куска, почувствовалъ, что по его горлу прошелъ нектаръ, бол?е сладкiй, ч?мъ церковное вино, которое его такъ соблазняло, когда онъ былъ еще ризничимъ.