Золото змея. Вызов стае

– Это значит, – продолжил Крегар, – что теперь мы имеем дело не просто с поджогом, а с массовой террористической кампанией.

Дорман сел за стол и прикрыл глаза рукой. Провел ладонью по лицу, стирая с него остатки воодушевления и оставляя вместо них смятение и злость.

«Ситуация опять уходит из-под контроля» – подумал он.

Мужчина вернул Крегару бумагу и широким шагом направился на выход.

Глава 15

Рагиль

Тивас-асэвур оказался не совсем таким, как я его представлял. Стоя возле аудитории на небольшом расстоянии от студентов и ожидая преподавателя, я рассчитывал увидеть кого-то вроде коллег Миаса: средних лет мужчину с аккуратной стрижкой, поперечными морщинами на лбу от долгих раздумий, устало поникшими плечами и скукой во взгляде, сменившей былой азарт к выбранному ремеслу. Пахнуть он должен лосьоном после бритья, чесночным соусом, который кладут в сэндвичи в столовой, и дешевым крепким табаком. Но реальность оказалась более занятной.

Когда от начала лекции прошло уже минут десять, в коридоре появился старичок в не по погоде теплом коричневом костюме, вылинявшей рубашке и зеленом галстуке. У него было рыжая борода, лицо, сплошь покрытое пигментными пятнами, и бегающий взгляд. Я задержал дыхание. Пах он отвратительной смесью из застарелой шерсти, пота и средства от моли.

Покачивая ключами в такт насвистываемой мелодии, мужчина неспешно подошел к аудитории и распахнулся перед нами дверь. Я зашел последним и сел с краю скамьи на пятом ряду. Пока все доставали тетради, открывали чернила и заготавливали ручки, Тивас с задумчивым видом ходил из стороны в сторону, иногда поглядывая на студентов. Было заметно, что его что-то беспокоит, и ему не терпится об этом сказать. И словно в подтверждение моих мыслей Тивас остановился, сложил руки на животе и обратился к темноволосому юноше на первом ряду.

– О, я вижу, у нас появился новый слушатель. Как вас зовут, молодой человек?

– Девар – ответил тот.

– А титульное имя? – Парень завис, а Тивас спохватился: – Ах, у вас же его еще нет. Вы – студент, – сказал преподаватель и нервно хихикнул. – Пока студент. А меня зовут Тивас-асэвур, как вы уже знаете. И у меня есть титульное имя. По приставке ас- легко догадаться, что я причастен науке. Помните, был такой детский набор с карточками для изучения приставок титульных имен, ваше поколение должно было его застать. На одной стороне карточки нарисован человек определенной профессии, а на другой написано, с какой приставки начинается его титульное имя: ученые и преподаватели – это ас-, врачи – ав-, школьные учителя – ак-, политики госслужащие – ам-, военные и полицейские – аб… Ну и так далее. Учили вы в детстве приставки по таким карточкам? Нет? А я вот учил.

Тивас задумчиво помолчал.

– У моего прадеда была фамилия, – спустя некоторое время продолжил он. – Настоящая. И у ваших предков, конечно, тоже была. Но после революции, когда была низложена власть князя и аристократии, фамилий не стало. Вместо них появились титульные имена. Вот так они заменили семью корпорацией, а знак принадлежности роду поменяли на титульное имя. И нет больше власти, которая определялась бы кровью. Только твоими знаниями и умениями на пользу республике. На пользу республике… – последнюю фразу он пробубнил себе под нос, опустив подбородок на грудь.

Я окинул взглядом аудиторию, подмечая, что никто не выглядит удивленным. Видимо, разговоры, не связанные с темой лекции, у этого преподавателя обычное дело.

– Новое государство не захотело, чтобы власть принадлежала семьям, родам, – продолжил Тивас. – Чтобы она передавалась по наследству. Чтобы процветало кумовство. Семьи защищают себя, своих детей, их жен и мужей. Да, браки всегда были важным политическим шагом. И экономическим. Соединение семей – это соединение денежных мешков. Сейчас такого нет.

Тивас снова резко замолчал, уставившись в одну точку.

– Но знаете, что они не учли? – вдруг выкрикнул он, и я невольно заерзал на сиденье. – Они не учли, что члены корпораций тоже будут защищать своих. Что Совет будет стоять только за Совет, что рикистариату будет важен только сам рикистариат, что полиция не будет косо смотреть только на полицию. Что преподаватели будут поддерживать преподавателей, а ученые – других ученых. Это ведь единственная семья, которая у нас осталась, наша корпорация, правда? И если человек не принадлежит ни к одной корпорации, он совсем один, совсем один…

Я потер шею, начиная сомневаться в своем решении обратиться к этому чудаку.

– Что ж, мы с вами сильно отвлеклись, – неожиданно сказал Тивас. – Сегодня необычайно приятная и теплая погода. Университет уже неделю как снова открыт, мы смогли вернуться к работе, а вы – к своим занятиям. Все это радует и побуждает говорить о чем-то другом. Но у нас с вами есть план, и я его помню. На прошлом занятии я рассказывал вам об основании Университета Брэйе, тогда еще университета Айхенлина. Это произошло 521 год назад, в прошлом году мы как раз отмечали юбилей. Университет основали трое человек – княгиня Элиссия, ее советник и крестьянин-самоучка, ставший первым ученым в Брэйе. Кажется, на этом месте я и остановился. Продолжим эту тему….

И Тивас, не изменяя своим диковинным манерам, как ни в чем не бывало стал читать лекцию. Он неторопливо, давая возможность студентам все записать, рассказывал про события, хорошо известные каждому образованному алинцу. Я еще некоторое время прислушивался к его рассказу, а потом заскучал и стал раздумывать над тем, стоит ли спрашивать у него про Орден Вирвадара или поискать более адекватные источники информации. Пришел к выводу, что можно попробовать с ним поговорить, а дальше как пойдет.

Когда скрежет ручек прервал звук гонга, аудитория пришла в движение. Студенты стали собирать свои вещи и ручейком вытекать из помещения. Я подождал, пока Тивас останется один, и спустился к нему. Он стоял, сложив руки на животе, и смотрел в одну точку.

– Господин Тивас? – он перевел на меня невидящий взгляд. Я представился и рассказал ему о знакомстве с его книгой. А потом перешел к сути дела: – Вы не будете против, если я задам вам несколько вопросов про Орден Вирвадара?

– Немногие в наше время интересуются Орденом, – Тивас окинул меня любопытным взглядом. – И очень зря, ведь Ордену принадлежит большая роль в появлении образования и науки в этих землях. Если бы не Орден, развитие Брэйе могло пойти совсем по другому пути. Хотя после этого ужасного пожара все может измениться, все может измениться…

– Так, значит, то, что вы написали в той книге, правда? Не поймите меня неправильно, но говорят, что сведений об Ордене…

– Почти не осталось, – закончил он мою мысль. – Так и есть. Это государство сделало все, чтобы похоронить историю Ордена, – неожиданно ожесточенно сказал Тивас. – А знаете, почему? – Я помотал головой. – Потому что Орден является историческим свидетельством того, что наука возможна без золота змея. Без политики, заказов и протекции. Без желания варварски присвоить знание, подчинить себе природу, покорить новые народы. Во времена Ордена ничто не стояло между исследователем и неизведанным миром вокруг него. Миром, за раскрытие тайн которого надо платить. Хотя знаменитый ученый, которому принадлежит фраза «Мы не вправе ждать подаяний от природы, а должны сами их взять», с позицией Ордена никогда бы не согласился. Прискорбно, что мы живем в стране, существующей именно по его модели.

Он замолчал, и я вспомнил недавний разговор в столовой исторического факультета. Наука должна служить обществу и делать жизнь людей лучше – считают коллеги Тиваса. Я еще раз оглядел профессора. Неудивительно, что и на этот вопрос у него другая точка зрения.

– И все же, раз дело Ордена процветало, куда он исчез? – спросил я. – Что с ним потом стало?

– А вот этого уже никто не знает. Все упоминания об Ордене, которые мне удалось собрать по библиотекам и архивам Эреары, обрываются одним десятилетием. Есть красивое объяснение, что Орден, посчитав свою миссию выполненной, просто исчез, и я оставил его в своей монографии. Но для меня их исчезновение из истории является загадкой, которую я до сих пор не разгадал. И может, уже никогда не разгадаю.

Я потер нос. Запах Тиваса раздражал рецепторы, и я почувствовал острое желание уйти. Тем более, я узнал все, что хотел. Все ли? Поразмыслив, крутанул кольцо Кавы на пальце и в последний момент решил спросить еще кое-что, на ходу сочиняя историю:

– Скажите, а вы как историк случайно не разбираетесь в древних ценностях? Я недавно купил на блошином рынке кольцо и хотел узнать, действительно ли оно что-то стоит или мне продали обычную подделку.

Я протянул Тивасу кольцо Кавы, и он взял его по-старчески дрожащими пальцами. Повертел перед глазами со все более возрастающим интересом, который отражался в его горящих глазах. Потом поднял на свет, а после этого сжал в кулаке. Через некоторое время разжал руку и пощупал кольцо со всех сторон.

– Серебро, – произнес он. – Украшение быстро нагревается и хорошо отражает свет – это известные свойства серебра. А еще посмотрите на его цвет. Похоже на чистую пробу.

– Значит, это не подделка?

– Раньше технологии очистки серебра от примесей не были широко распространены, – продолжил Тивас, проигнорировав мой вопрос. – Чистое серебро встречалось редко и стоило целое состояние. Скорее всего, вот такое кольцо принадлежало очень богатому человеку.

– Так вы думаете, что оно старинное? Не современное?

– Судя по материалу, да. И вставка из полудрагоценного камня говорит об этом. А еще здесь крайне любопытный узор.

Узор? Я вытянул шею, разглядывая кольцо, но ничего не обнаружил. Оно было гладкое, в чем я уже несколько раз убедился, потирая металл большим пальцем.

– Вы не туда смотрите, – сказал Тивас и показал мне внутреннюю поверхность кольца, по которой тянулся полустертый орнамент из волн и точек. Удивительно, как я раньше этого не заметил.

– Вы не знаете, что это за узор? Он может что-то значить?

– У меня есть кое-какие подозрения, но я не буду вам их озвучивать. Лучше напишу имя своего коллеги, он специалист по таким вещам. Попробуйте к нему обратиться.

Тивас протянул мне листочек, на котором было начиркано имя человека и где его искать. Рука мужчины дрожала, но взгляд хитрых зеленых глаз оставался ясным и изучающим. На миг мне почудилось, что Тивас сказал не все, что знал. Какая-то загадка осталась в этом человеке. Или я так думаю, потому что он не похож на других? В любом случае, его запах больше выносить невозможно. Я засунул записку в карман и поспешил на воздух.

***

Человека, к которому меня отправил Тивас, звали Витен, и он работал на кафедре страноведения географического факультета. Я мысленно прикинул свои шансы застать его на месте, когда день уже шел к завершению, и решил рискнуть закрыть этот вопрос сегодня. Тем более географический факультет располагался всего в пятнадцати минутах ходьбы от исторического, и к нему вела широкая яблоневая аллея, по которой всегда приятно прогуляться.

Добравшись до места, я взбежал по ступенькам, бегло оглядев тематические статуи у входа (мореплаватель с подзорной трубой и женщина-картограф), которые, к счастью, никто не разрисовывал, и вошел в здание. В просторном круглом холле с колоннами и куполообразной крышей почти не было людей. Видимо, все на занятиях. Я прошелся, разглядывая здание, в котором мне еще не довелось бывать, и остановился напротив огромной карты мира, занимающей всю стену. Пригляделся. Да это же смальтовая мозаика! Если не ошибаюсь, ее технологию разработал приближенный княгини Элиссии, составивший проект университета.

Работа выглядела очень трудоемкой, ведь на карте был выложен весь земной шар – Яра. Верхнюю его часть занимали три континента: вытянутый льдистый материк Мууск на севере, тянущийся вниз Цар на востоке и, наконец, самый большой континент Эреара, на севере примыкающий к Мууску, а восточной границей – к Цару. Юго-западнее от Цара бисером в синем океане разбросаны острова архипелага Лаомоо. А уже под ним находится Заокеанье. Загадочное и притягательное. А все потому, что неизведанное. Сколько тайн скрывает это место, и как же хочется их разгадать. Мне ли не знать это чувство, заполняющее все мысли. Сейчас я только и мог думать о тайнах, которые стоят за поступком Кавы.

Рассматривая Заокеанье, я заметил, что по внешнему виду оно сильно отличается от всех остальных кусочков суши. Это единственное место на карте Яры, которое имело природный коричневый цвет с серыми вкраплениями, показывающими очертания кальдеры. Все остальные страны континентов и даже Лаомоо были выложены кусочками смальты в цвет их флагов. Я посмотрел на маленькую Брэйе, где мастера попытались на синем фоне изобразить крошечного крылатого змея. А затем переместил взгляд на архипелаг Лаомоо, который чем-то привлек мое внимание. Разобрать образ флага на рассеянных кусочках суши было непросто. Я пригляделся получше, застыв взглядом на крупных частях архипелага, где уже можно было различить узор флага. Подождите, это же… сердце на короткий миг замерло, а палец рефлекторно коснулся кольца. Не может быть! Это волны и точки. Прямо как орнамент на внутренней поверхности кольца Кавы. Волны и точки. Ну конечно! Точки – это сами острова, а волны – окружающий их океан.

Неожиданно меня окружили запахи. Потеряв счет времени за разглядыванием карты, я не заметил, как кончилось занятие, и холл заполнили шумные студенты. Карты… А что, если Тивас тоже понял, что узор на кольце похож на флаг Лаомоо, и поэтому отправил меня на кафедру страноведения? Я достал из кармана записку и поспешил к лестнице.

К моему невезению, потоки людей продолжали спускаться вниз, двигаясь прямо на меня. Они приносили с собой запахи бумаги и чернил, осыпавшейся со стен штукатурки, оставшегося пятнами на одежде мела, яркого дешевого одеколона, мускуса и мужского пота, фруктовой жевательной резинки, тут же лопнувшей в чьем-то проскочившем мимо рту, шампуня на пышных девичьих волосах, хлестнувших меня как веник. Я почувствовал знакомое гудение в голове и вспомнил, почему отказался от идеи стать преподавателем. Слишком много разных запахов. Каждый день и каждый час. Слишком много информации о людях, которая мне не нужна. Я точно сошел бы с ума.

Когда путь стал свободен, я немного отдышался и поднялся на третий этаж. Прошел по полупустому коридору, разглядывая таблички на дверях, пока не нашел кафедру страноведения. Постучавшись, я заглянул внутрь и наткнулся на пустоту. Из соседней комнаты выглянула девушка, сказав, что преподаватели на обеде. Я сердито поблагодарил ее и остался стоять возле кафедры, пряча подальше нарастающее раздражение. Ладно, надо успокоиться. Это ведь не настоящие эмоции, это реакция на запахи. Они, как всегда, управляют моим эмоциональным состоянием. Нужно просто подождать.