Золото змея. Вызов стае

Она забрала ее и открыла последнюю страницу. Ткнула пальцем в записанный там шифр и сказала:

– Это книга в единственном экземпляре, на руки не выдается. Чтение строго в зале и в рабочие часы.

Забрав книгу, я пробежался глазами по первой странице в поисках фамилии автора. Тивас-асэвур, историк и преподаватель Университета Брэйе. А вот это уже кое-что. Если он работает в университете, можно попробовать его разыскать и побольше расспросить про Орден. Хотя маловероятно, что это тот самый Орден, который я ищу. Если я все правильно понял, Орден Вирвадара уже тысячу лет как канул в небытие, а Орден, с которым связалась Кава, похоже, живет и здравствует. И главное, у них совершенно разные цели. Орден Вирвадара положил начало науке в Брэйе, а загадочный Орден Кавы ее практически уничтожил, устроив пожар в Корпусе. Либо я что-то не понимаю, либо я пошел по ложному следу.

Сев в трамвай, я продолжил перебирать разные версии и пытаться сопоставить то, что сегодня узнал, с тем, что говорила Кава. Трамвай резко дернулся, и я схватился за железный поручень. Неожиданно кольнуло ощущение, что на меня кто-то смотрит. Я инстинктивно повернул голову в сторону и встретился взглядом с незнакомым парнем. У него было необычное лицо, островитянское. Крупные синие глаза на смуглой коже и широкий рот. Незнакомец перевел взгляд на мой мизинец, на котором было надето кольцо Кавы, потом снова посмотрел мне в глаза. Трамвай остановился. Парень слегка кивнул, продолжая удерживать взгляд, и вышел на улицу, скрывшись в ночи. Я кинулся к окну, чтобы проследить за ним, но темную улицу было не разглядеть. Яркий свет в салоне превратил стекло в большое зеркало, и в нем отражалось лишь мое растерянное лицо.

Глава 13

Рагиль

На следующий день после работы я сразу отправился на исторический факультет, чтобы разыскать Тиваса-асэвура, автора «Настоящей истории ордена Вирвадара». Взбежав по ступенькам, подошел ко входу, украшенному портальной аркой. С обеих сторон от входа стояли огромные статуи, одна из которых неожиданно привлекла мое внимание, хотя я видел ее десятки раз. Остановившись возле сидящей на постаменте каменной девы, я взглянул на пергамент в ее руках. На гранитной плите был нарисован горящий Корпус с подтеками красной краски. Капли стекали вниз и падали на пол, вызывая ассоциации с кровью. Я поморщился. Зачем они только испортили статую? Хотели намекнуть, что этот пожар войдет в историю? Это и так понятно.

Зайдя внутрь, я пошел в сторону лекционных аудиторий. Вчера мне пришла в голову мысль, что мой друг Миас может помочь мне найти этого профессора, все-таки они работают на одном факультете. Сейчас у Миаса заканчивается лекция, и я должен успеть его перехватить. Но найдя нужную комнату, я наткнулся на пустые лавки. Кажется, Миас закончил лекцию раньше.

Послонявшись по первому этажу и постоянно прослушиваясь к запахам в надежде уловить в воздухе аромат Миаса, я набрел на профессорскую столовую, где и обнаружил своего друга в компании еще двух преподавателей. Они сидели в окружении пустых тарелок и что-то живо обсуждали. Я попытался подать Миасу знак, но он был слишком увлечен разговором и даже не смотрел по сторонам. Я постоял некоторое время, привыкая к запахам готовки, разносившимся с открытой кухни, и подошел к столику.

– А я говорю, что как раньше больше не будет, – произнес усатый мужчина, опираясь локтем на стол и вытаскивая изо рта зубочистку. – Ты просто не понимаешь, что Корпус был не просто лабораторией. По важности своей это место сродни шахтам или рисовым полям. Там добывали знания так же, как добывают уголь и производят урожай.

Миас покачал головой, не соглашаясь со своим собеседником, и тут заметил меня. Мы поздоровались, и он представил меня своим коллегам. Усатый мужчина оказался преподавателем истории науки по имени Ривтан, а второй, помоложе и в очках – его аспирант, которого звали Аньяр. Судя по смуглой коже, Аньяр был откуда-то с континента Цар. Я принюхался. Его одежда пахла специями.

Сев рядом с Миасом, шепнул ему на ухо, что есть разговор, и он пальцами показал, что просит подождать еще пять минут.

– Мы тут говорили о науке, – сказал Миас, обратившись ко мне. Он положил локти на стол и сложил руки в замок. – И у нас разгорелся спор. Мой коллега считает, что Корпус приватизировал науку в стране, и без него исследовательская деятельность затухнет. А я вот с ним не согласен, ведь наукой занимаются и в университете, пусть и не в таких масштабах. Я думаю, что Корпус не какая-то особая лаборатория. Это просто большая лаборатория и при этом далеко не единственная.

– Корпусом руководил Совет, Миас, – сказал Ривтан. – Совет и деньги бизнеса. А университет находится в подчинении рикистариата. Да, раньше исследование и преподавание были двумя сторонами университетской деятельности. Но когда построили Корпус, науку вынесли из этих стен и заставили служить интересам узкой группы людей.

– Получается, мы вернулись к тому, с чего начали, – развел руками Миас. – Наука ведь и появилась как развлечение узкой группы людей, как хобби скучающих аристократов, пресыщенных светской жизнью.

– Да, только раньше эти аристократы проводили опыты, пытаясь удивить окружение, – сказал Ривтан. – А теперь – чтобы получить больше власти.

– Разве это плохо? – подал голос Аньяр.

– Нет, пока эта власть используется на благо людей, – ответил Ривтан. – Но история не знает примеров, чтобы это длилось долго. Жадность всегда побеждает.

– А как насчет Ордена Вирвадара? – спросил я, припомнив строчки из вчерашней книги. – В его времена ведь тоже была наука, были какие-то исследования, которые потом повлияли на жизнь людей.

Ривтан пригладил усы, задумавшись, и сказал:

– А было ли то, что делал Орден, наукой? Вопрос спорный, единого мнения нет. Мы знаем только, что наука Ордена не имела заказа: ни общественного, ни государственного. Поиск знания ради поиска знания? – Ривтан скептически поджал губы. – Какой в этом смысл? Нет, использовать науку для получения изобретений, которые можно выгодно продавать, может, и не очень хорошо, но это, по крайней мере, мне понятно. А наука, у которой нет никакой прагматической цели, мне непонятна.

– Соглашусь с Ривтаном, – сказал Миас. – Наука должна служить людям, давать ответы на вопросы, которые волнуют общество, и помогать ему достигать своих целей.

– А какие у общества цели? – спросил я, но мой вопрос растворился в звуке гонга, так и оставшись без ответа.

– Коллеги, увы, но началась моя лекция, – сказал Ривтан, вставая из-за стола. Аньяр тоже встал, подхватывая портфель, и они оба ушли, попрощавшись. Мы с Миасом остались вдвоем.

– Интересные у вас беседы, – заметил я.

– Пожар в Корпусе подкинул тем, – сказал Миас. – Так о чем ты хотел поговорить?

Я рассказал ему о преподавателе, которого ищу, и он предложил прогуляться до расписания в большом холле. Я мысленно хлопнул себя по лбу. Расписание! И как я сам не догадался.

– А вот и он, – сказал Миас, показывая пальцем на имя Тиваса-асэвура на огромной доске. – В этот четверг у него будет лекция. Аудитория 537, это в правом крыле.

– Разберусь.

Я перенес в свой блокнот расписание, и мы с Миасом вышли на улицу подышать воздухом. Присели на ступеньках, как делали раньше, и как делают все студенты до сих пор. Вечерело, Академгородок потихоньку пустел. Я вспомнил, какое впечатление его пустынные улицы произвели на меня в ту ночь, когда мы с председателем отправились в Корпус. Это было всего несколько дней назад, а как будто прошла вечность. Мое представление о реальности с тех пор перевернулось, а университет вернулся к прежней жизни. Я вспомнил рисунок на статуе у входа и разговор в столовой. И задумался: а вернулся ли? Или, наоборот, начал движение в какую-то другую сторону?

– Помнишь, – Миас указал рукой на небольшой круглый фонтан внизу лестницы, – как мы напились, сдав первые экзамены, и грохнулись прямо в воду? И не вылезали из нее еще час, куражась, как идиоты.

Воспоминание вызвало невольную улыбку.

– Конечно, помню, – сказал я, рассматривая помутневшую за неделю простоя воду в фонтане. И добавил, подумав: – Десять лет прошло. И вот мы уже скучные взрослые люди, лишенные всякого азарта к жизни. Я с распавшимся браком, а ты с женой и ребенком.

– С двумя, – поправил Миас.

Я удивленно уставился на него.

– Почему я не знал?

Миас пожал плечами.

– Последние два года мы с тобой почти не виделись. А когда виделись, голова твоя была занята чем-то другим. Мне вообще казалось, ты был где-то не здесь.

Я засунул руки в карманы куртки.

– Послушай, – Миас затеребил волосы на затылке, перебирая отросшие пшеничные пряди. – Я видел новости о Каве. И хотел сказать, что мне жаль. Никогда бы не подумал, что она способна на такое.

Я опустил голову, разглядывая почерневшие трещинки на ступеньках из светлого, отполированного шагами людей камня.

– Честно говоря, – продолжил Миас, – я был в шоке. Мы ведь знакомы со студенческой скамьи. С тобой и с Кавой. Помню, она обожала науку, горела ей. Все знали, что рано или поздно она попадет в Корпус и сделает блестящую карьеру. И когда она вернулась из экспедиции с таким грандиозным открытием, я даже не удивился. – Миас помолчал некоторое время. – Так что с ней случилось?

– Сам пытаюсь понять, – сухо ответил я.

Повисла неловкая тишина. Миас шагнул на поле личных вопросов, где все еще было слишком много неразминированных мест. Он прав, мы долго не виделись и не вели простых дружеских бесед, чтобы я мог вот так легко раскрыться. А раскрыться хотелось. Все, что я узнал о Каве за последние дни, разбередило мне душу, подорвало с трудом возведенные опоры душевного спокойствия. Я оказался брошенным в море неизвестности, и острое желание найти ответы было светом маяка, который не давал окончательно потеряться.

Я закрыл глаза и принюхался. Миас был верен своему любимому хвойному аромату. Под ним проглядывал его собственный запах, навевающий чувство тихой, спокойной уверенности. Я посмотрел на его образцовый профиль с прямым носом и выпирающими надбровными дугами. На висках волосы тоже отросли, образовав подобие бакенбардов, и сейчас лицо Миаса, достойное применения в кинематографе, напоминало гостя из другой эпохи. Я подумал, что с годами все меньше знакомого оставалось в человеке, которого я знал столько лет. Но то, что осталось, хотелось сберечь.

Я поколебался еще некоторое время и спросил, смотря в сторону:

– Как думаешь, можно продолжать любить человека, зная, что он совершил нечто ужасное?

Миас шумно вздохнул.

– Сложный вопрос. А ты уверен, что вообще любил Каву?

– О чем ты? Мы с университета были вместе.