Золото змея. Вызов стае

– Недоразумением? – переспросила Меллар, понизив голос. – Вы называете недоразумением то, что человек в форме полицейского запер меня в сгоревшем здании? Недоразумение, что я упала в шахту лифта, оступившись в темноте? Недоразумение, что я с трудом выбралась из здания, потратив на поиски выхода почти всю ночь?

На лбу Крегара выступили бисеринки пота. Меллар сложила руки в замок и спросила деловым тоном:

– Вы знаете, какое предусмотрено наказание за покушение на члена Совета?

Повисла пауза, в которой два собеседника испытывали друг друга напряженным молчанием. Через некоторое время Крегар ответил:

– Смертная казнь, госпожа председатель. И я готов принять это наказание, если вы уверены в моей виновности. И если, – он сделал акцент на этом слове, – у вас есть незыблемые доказательства, подкрепляющие вашу уверенность.

Меллар закусила губу. Конечно, никаких доказательств у нее не было, кроме физических увечий, которые она даже никому не показывает. Кто ей поверит? Без поддержки Дормана она ничего не может предъявить. И снова в ее мысли настойчивым порывом ворвался вопрос, над которым она размышляла весь вчерашний вечер: «Что я могу?».

– Хорошо, – спустя несколько секунд сказала Меллар. – Допустим, вы этого не делали. В таком случае у вас появилось еще одно дело – выяснить, кто на меня покушался. Пришлите ко мне следователя, я сообщу все детали.

– Конечно, госпожа председатель, – с облегчением сказал Крегар. – Мы обязательно отыщем этого преступника.

Меллар постучала ручкой по столу, размышляя. Исход разговора ей не понравился. Она практически ничего не выгадала от промаха, которое допустило управление Крегара.

– Я вас, конечно, позвала не только за этим. – Крегар слегка наклонил голову, изображая внимание. – В скором времени у меня состоится встреча с главами других государств, чтобы обсудить ситуацию вокруг Корпуса и скоординировать наши шаги. Вы будете на ней присутствовать. Но перед этим мне нужно знать все о Каве-асаларим. Сами понимаете, она теперь наша главная подозреваемая, про нее будут спрашивать. У вас есть что-то еще, кроме того досье? Какие-то свежие данные?

Крегар покачал головой.

– К сожалению, ничего нового узнать не удалось. Только примерное время, когда она покинула страну. Это произошло на следующий день – на границе был замечен подозрительный фургон. Где она пробыла целые сутки после пожара, пока неизвестно. Но судя по вашему вчерашнему заявлению, вы тоже владеете какой-то информацией. Рискну предположить, вы что-то обнаружили в Корпусе?

– Об этом я расскажу вашему следователю, – промурлыкала Меллар.

Крегар недовольно поджал губы. Он был сейчас не в том положении, чтобы диктовать условия. Наоборот, приходилось идти на уступки, чтобы загладить перед председателем свою вину, хотя он лично ни в чем не виноват. И вообще, еще надо разобраться с этим покушением, действительно ли его ведомство в этом замешано.

– Но раз вы ничего больше не узнали, – продолжила Меллар, – мне придется воспользоваться принятым сегодня постановлением и просить вас обеспечить мне допуск во все связанные с расследованием места, включая квартиру подозреваемой.

Крегар опустил глаза в стол, тяжело осознавая, что с завтрашнего дня на него точно так же будет давить не только председатель, но и любой член Совета.

– Да, госпожа Меллар.

– На этом все. Можете идти, – сказала женщина.

Крегар встал, расправил рукой черный китель и направился к двери. Застыв перед ней, он вдруг обернулся и посмотрел на Меллар.

– Госпожа председатель, прежде чем я уйду, позвольте мне сказать вам еще одну вещь. – Меллар подняла на него удивленный взгляд. – Мне сорок три года. Всю жизнь я прослужил во внутренних войсках армии Брэйе. У меня нет ни семьи, ни других забот, кроме управления вверенным мне ведомством. За прошедшие четыре дня мои люди сделали все, чтобы в предельно короткие сроки расследовать обстоятельства пожара. Я настоял на принятии протокола реагирования, который позволил нам провести обыски в квартирах и допросы ученых без дополнительных бюрократических проволочек. Мы значительно продвинулись и уже в скором времени смогли бы выступить с правдоподобной версией и предоставить более весомые доказательства вины госпожи Кавы. Но теперь мы не хозяева на своей земле.

Крегар замолчал, остановившись взглядом на поблескивающем наконечнике флагштока за председательским креслом.

– Я не прошу вас отменить новое постановление, – сделав паузу, продолжил он. – Понимаю, что это невозможно. Но я верю, что вы, так же как и я, хотите раскрыть это дело, а не заработать себе политические очки. Поэтому осмелюсь дать вам совет. Выбирайте себе в союзники тех, кто думает о Брэйе, госпожа председатель, а не о себе. Поверьте, этот выбор невелик.

Меллар кивнула, дав понять, что приняла к сведению его слова, и Крегар ушел. Оставшись одна, она прикрыла глаза и откинулась на спинку кресла. Знал ли Крегар, что его короткая речь попадет точно в цель и посеет в ее душе новые зерна сомнений, или бил наугад? Меллар потерла переносицу.

«Почему, – подумала она, – почему все пытаются мной управлять? И как же мне заставить их считаться со мной?».

Глава 12

Рагиль

Облегчение. Как ни странно, это первое, что я почувствовал, когда ко мне вернулись воспоминания о той ночи в Корпусе. О ночи, когда Кава похоронила в огне не только науку Брэйе, но и все мои представления о женщине, которую я любил. Теперь я точно знал, что на самом деле произошло, и терзавшее меня чувство неизвестности отступило. Фармацевт сказал, что воспоминания вернутся, когда я отыщу триггер. Моим триггером стал Корпус. Потому что я был там вместе с Кавой. И ничего не сделал, чтобы ее остановить.

Облегчение от возвращения памяти длилось недолго. Ему на смену пришла тяжесть открывшейся правды. Сначала я не хотел ее принимать. Было легко подумать, что это всего лишь сон – очень правдоподобный, но при этом совершенно нереальный сон. Однако я видел все эти события не во сне. Они пришли ко мне целиком, как озарение, стоило только открыть глаза.

С тех пор прошло два дня. За это время я десятки раз прокручивал воспоминания в голове, восстанавливая очередность событий и с мазохистским удовольствием анализируя причины своей беспомощности. Почему я не остановил Каву тогда? Не увел ее с собой? Потому что не мог? Потому что мой нюх, как всегда, сыграл со мной злую шутку и позволил веществу, которым они поливали лаборатории, почти лишить меня чувств? Жалкие оправдания. Очередная горькая правда заключается в том, что я не захотел встать у нее на пути. Мне было плевать на Корпус и на то, что с ним творят. Я хотел лишь одного – чтобы Кава пошла со мной. И когда я понял, что этого не будет, мне уже было не за что бороться.

Я открыл глаза и перевернулся на другой бок, к окну. Все эти дни шторы были задернуты, и в квартире царил полумрак, меняющий температуру оттенков с теплой на холодную, когда восход перетекал в закат. Я игнорировал привычные ритуалы в виде приведения дома в порядок и приготовления сносной еды. Еда была несносная – томатный суп из банки с двумя кусками хлеба, а мои действия – лишенными всякого смысла.

Взяв с прикроватной тумбочки кольцо Кавы, я надел его на мизинец и провел большим пальцем по гладкой поверхности. Воспоминания пролили свет на то, откуда взялся «Омроникс» и почему я ничего не помнил, но загадкой в тени все еще отблескивало это странное украшение. Кава дала мне его с какой-то целью, теперь я это понимал. Все ее слова и действия имели определенное значение, которое я пока не раскрыл. Но обязательно раскрою.

Приподнявшись на кровати, я едва не завыл. Мышцы по всему телу все еще ломило после похода в Корпус. Спазмами сжимало голодный желудок. Свинцом наливалась голова от бесконечных размышлений. Я рывком встал с кровати, заставив себя ощутить всю гамму физической боли и взбодриться. Однако болезненные ощущения меркли перед мыслью, что я больше никогда не увижу Каву. Не осталось даже ключей на тумбе. Только ее бескомпромиссный голос в голове:

«Я уже в Ордене. Этой мой выбор, и я пойду до конца».

Распахнув шторы, я оперся руками о подоконник и прислонился лбом к холодному стеклу. Что все это значит? О каком пути и Ордене она говорила? Зачем дала мне кольцо? Между всем этим есть какая-то связь, я уверен. Вот только какая?

Мне надо в душ.

Вода окончательно смыла с тела следы последних дней. Жаль, нельзя провести такую же чистку для мозга. Я побрился и промокнул лицо полотенцем. Вернулся в спальню, открыл шкаф и достал свежую одежду. Принюхался. Точно свежую. Переоделся и закрыл шкаф. Дверь покосилась и пришлось опуститься на колени, чтобы вставить ее на место. Заметил торчащий из-под кровати чемодан и задвинул его ногой. Снова принюхался. Похоже, уборки все же не избежать, раз я чувствую только пыль. Взяв тряпку, протер поверхности. Захватил лежащие на кресле у кровати книги и, обойдя ширму, зашел в зал. Расставил книги на полках позади дивана и включил радио, сказавшее мне «привет» традиционным шипением. Настроил волну, и из приемника полилась популярная мелодия. Что-то о незнакомцах в ночи, встретившихся взглядами. Я поправил коврик у дивана, прижав его высокими деревянными ножками. Зашел в коридор и поднял с пола многострадальную куртку. Поднес к лицу. Конечно, она пахла гарью. А еще Меллар. «Незнакомцы в ночи, влюбленные с первого взгляда» – пропел мужчина в приемнике.

Повесив куртку, я вернулся в зал и открыл верхний ящик комода, где лежали сбережения и кое-какие памятные вещи. Покопавшись, вытащил упаковку «Омроникса» и подержал в руке, задумавшись. Вот он. Мой шанс снова все забыть. Расстаться с муками и болью. Никогда не помнить того, что стал свидетелем преступления, которое, возможно, перевернет всю нашу жизнь. Я могу выпить несколько таблеток и забыть о том, что был в Корпусе. Забыть и то, что вернулось ко мне после. Правда, есть еще председатель, которая может стать триггером и вернуть воспоминания, но вряд ли мы с ней снова увидимся. Если я приму «Омроникс», на этот раз пути назад не будет. Соблазн очень велик.

Захватив «Омроникс», я решительно двинулся в ванную. Поднял крышку унитаза и, не давая себе возможности передумать, сразу же выдавил оставшиеся таблетки в воду. После чего нажал на рычаг смыва, наблюдая, как бурный поток уносит их прочь из моей жизни. Нет, больше я не намерен прятаться от воспоминаний. Какими бы горькими они ни были, я должен знать правду. Всю правду.

Но чтобы начать ее искать, мне нужна информация. Взяв кошелек, я собрался выйти и прогуляться до ближайшего киоска с печатью, но в дверях столкнулся с Летти. Белые перчатки, новое платье – на этот раз в горох – и густой аромат, тут же ударивший в нос. Все на месте.

– Рагиль! Привет. – Поцелуй в щеку. – Я уже неделю тебя не видела. Не заходишь, не даешь о себе знать. Можно подумать, что ты меня избегаешь. – Летти повисла на моем плече. – Собрался прогуляться?

– Собрался. Что это у тебя? – Я вытащил из сумочки Летти свернутую газету. – Свежая?

– Сегодняшняя. Прихватила для профессора Зивальта с первого этажа, ему тяжело ходить. Хотя мне непонятно, зачем люди продолжают читать прессу, когда есть телевизор.

– Письменная речь надежнее устной, – прокомментировал я, открывая газету на первой странице.

Пробежался глазами по заголовкам и тут же получил под дых очередными новостями. Летти продолжала что-то щебетать, но я ее не слышал. Строчки скакали перед глазами.

– Зачем она это сделала?! – выпалил я.

– Кто?

– Председатель. Она… она объявила Каву-асаларим в международный розыск…

Я не мог поверить своим глазами. Летти заглянула в газету через руку и посмотрела на меня снизу вверх.

– Ну объявила и объявила. Почему тебя это так заботит? В конце концов, что еще делать со сбежавшими преступниками, если не пытаться их поймать. Рагиль, – белая перчатка коснулась моей щеки, – ты что-то побледнел.

Я свернул газету обратно и стал расхаживать по подъезду. У меня это просто не укладывалось в голове. Я ведь ничего не сказал председателю о Каве! И в Корпусе она выяснила немного.