Золото змея. Вызов стае

– Я пойду первая и отвлеку их, чтобы ты смог добраться до перехода. Как только услышишь стук в дверь, беги и не оглядывайся.

Она повернулась ко мне спиной, готовая уходить, но я схватил ее за руку и развернул к себе. Вдохнул ее запах и прошелся взглядом по лицу, стараясь запомнить любимые черты. Синие глаза с печально опущенными уголками в веере черных ресниц. Морщинки, избороздившие высокий бледный лоб. Родинку под левой скулой, нарушающую идеальную симметрию лица. Грудь зачесалась. Что-то нарастало там, и это было похоже на трещину, которая прямо сейчас разрывала ткани слабо бьющегося сердца.

Кава прикрыла на миг глаза, а затем одернула руку.

– Хватит! – резко сказала она и выбежала из туалетной комнаты, натягивая на себя респиратор.

Больше я ее не видел.

Оставшись один, я стал бессильно мерить комнату шагами, и спустя несколько минут раздался стук в дверь. Я задержал дыхание и высунул голову из уборной. Пусто. Не давая себе времени на раздумья, я вышел и побежал изо всех сил, не замечая ничего вокруг. Остановившись у двери, обернулся, но поблизости никого не было, и только звуки разбивающегося стекла, доносящиеся из лабораторий, говорили о том, что где-то там рушится старый мир.

Я толкнул дверь и пролетел по ступенькам вниз, в подземный туннель. Встав у стены, попытался отдышаться и не смог, хотя пробежал всего несколько метров. Грудь ходила ходуном, руки тряслись. Мне понадобилось некоторое время, чтобы осознать, что меня накрыла истерика. И тогда я перестал сдерживать себя и зарыдал. Трещина в груди все разрасталась, превращаясь в огромную впадину. Я не понимал, как смириться с тем, что увидел, но таблетка «Омроникса» в животе согревала слабым светом надежды. Вот теперь я действительно хотел все забыть. Забыть и никогда больше не вспоминать.

Глава 11

После окончания пресс-конференции резиденция Совета быстро опустела. Послы разъехались в свои представительства писать отчеты главам государств, пересказывая сплетни и слухи, подслушанные в кулуарах. Журналисты и репортеры побежали клепать новостные заметки и статьи по горячим следам выступления. А многие члены Совета остались в Клубе, смакуя подробности сделанного председателем заявления и просчитывая последствия этого выпада как для Брэйе, так и для них самих.

Машина Дормана-амаура въехала через раздвижные ворота на территорию резиденции и припарковалась около входа. Мужчина вышел из автомобиля, хлопнув дверью, и быстрым шагом направился к себе в кабинет, предвкушая разговор с Меллар. Ярость, охватившая его, как только он покинул Клуб, слегка поутихла, уступив место глухому раздражению, усталости и подспудному страху, что он теряет контроль над ситуацией.

Проходя через приемную к себе в кабинет, Дорман крикнул секретарю «Зови ее!» и скрылся за дверьми. Скинул пиджак, сел за рабочий стол и тяжело подпер голову правой рукой, в то время как левая начала выстукивать пальцами дробь. Злость и страх были не единственными эмоциями, которые полыхали сейчас где-то внутри мужчины. Дорман, прислушавшись к себе, четко ощутил нервозное желание действовать. Он резко встал из-за стола и начал вышагивать по кабинету.

Дорман никому бы в этом не признался, но он в некотором роде обрадовался пожару в Корпусе, который вновь запустил колесо игры. А он любил игру. Дорман был азартен до кипения жизни, спокойствие и стабильность нагоняли на него тоску. Он любил баталии в Совете, любил непродуманные козни одних и спланированные ответные действиях других, любил замешательство и попытки найти выход из сложной ситуации, любил чередовать выверенную стратегию с бросанием костей наудачу. Он злился на Меллар за то, что она не предупредила его о своем заявлении, но где-то в глубине души он гордился ей, как может гордиться папаша, который научил своего ребенка обводить вокруг пальца простаков.

Однако теперь Дорману нужно было не только продумывать свои действия, но и следить за Меллар, чьи поступки напрямую сказывались на его репутации. Он привык считать, что его протеже еще долго будет ходить за ним тенью и внимать прославленному комбинатору, постигая главную политическую науку – как зарабатывать больше фишек, чем терять. Но в критический момент тень отделилась и стала, сама того не понимая, подражать азартным порывам Дормана. Он хотел бы порадоваться за свою девочку, ставшую совсем взрослой, но мужчина понимал, что Меллар еще не самостоятельный игрок, а бунтующий подросток, не замечающий главного. Того, что видно не только ему, но и всем остальным – гора фишек, с которой они пришли на игру, у них пока еще общая.

В дверь постучали. Секретарь Дормана, немолодая степенная женщина, зашла в кабинет и доложила:

– Госпожа председатель просила передать, что не сможет сейчас прийти.

– В чем дело?

Секретарь недовольно поджала губы, как будто отказ поступил лично ей.

– Сказала, у нее нога болит.

Не прерывая маршевый ритм широкого шага, которым он расчертил уже весь кабинет, Дорман устремился к Меллар. Испугав своим грозным видом ее секретаря – молоденькую блондинку, еле слышно пролепетавшую «здравствуйте, господин Дорман», – он прошел через официальный кабинет и открыл дверь в небольшое помещение, которое про себя называл «каморка».

Меллар в одной блузке, юбке и домашних тапочках вместо привычных туфель развалилась на диване. Увидев вошедшего Дормана, она сразу подобралась.

– Только не ори! – вскрикнула она и выставила перед собой ладони.

– Не орать? – тут же вскипел Дорман, пораженный наглостью просьбы. – Да я тебя сейчас выставлю из Совета прямо в этих тапочках!

Дверь комнаты с силой захлопнулась, запирая громкие звуки. Меллар смиренно сложила руки на коленях и опустила глаза, поняв, что бури не избежать.

– Верну в рикистариат, откуда забрал, и будешь дальше протирать там штаны. Корпеть над своими музеями, которые никому не нужны, и выслушивать нытье начальства по поводу недофинансирования культуры. Тебе же это нравилось? Тебе же это было интересно? Изо дня в день трясти рикистрата, которого интересовал только твой зад, и пытаться заставить его добиться хоть чего-то для своей бесполезного ведомства!

Меллар почувствовала, как сердце пустилось вскачь, а щеки покраснели от стыда и досады.

– Я зол, Меллар, – продолжил Дорман. – Ты подставила меня перед Советом. Мне пришлось стоять там и оправдываться за твое решение! Делать вид, что все было спланировано! Почему ты не посоветовалась со мной?

– Потому что с тобой невозможно советоваться, – еле слышно проговорила она, ощущая сухость в горле. – Ты можешь только указывать и запрещать, у меня нет никакой свободы действий.

– Вот к чему привела твоя свобода, – сказал Дорман, указывая на ее перебинтованную лодыжку. – Ты хоть понимаешь, что если эта девка окажется ни при чем, если пожар устроил кто-то другой, мы погрязнем в международных скандалах. Глава государства не может просить мировое сообщество о помощи в поимке преступницы, если он не уверен в ее виновности на сто процентов!

Побагровевший Дорман расстегнул верхние пуговицы рубашки, мешавшие дышать, и стал расхаживать по комнате.

– Я уверена, что это она. Крегар сказал, Кава главная подозреваемая. И этой ночью мы с Рагилем обнаружили место, куда она отвела реджкандротеков, пока…

– Крегар сказал! – перебил ее Дорман, упустив из внимания последнюю фразу. – И ты доверяешь словам Крегара. После того, как его человек, по твоим же словам, закрыл тебя в Корпусе и оставил задыхаться от гари!

Меллар открыла рот, собираясь возразить, и тут же его закрыла.

– Это еще одно доказательство, что ты не способна принимать взвешенных решений. Не знаю, что с тобой случилось, Меллар. Может, власть затуманила твой разум, а может, это я раньше не замечал твою импульсивность. Но с этого дня ты сообщаешь мне о каждом своем шаге. Тебе все понятно?

Меллар кивнула. Дорман ушел, выпустив пар, а она осталась сидеть на диване, прокручивая в голове состоявшийся разговор. Четвертый самый тяжелый день в ее жизни подходил к концу, оставляя после себя стекло разбитых иллюзий. Власть в ее руках – всего лишь бутафория. Она не может узнать, кто на нее покушался, не может принимать решения без ведома Дормана, не может ничего сделать для расследования пожара. Меллар положила голову на спинку дивана и прикрыла глаза.

«А что я тогда могу? – подумала она. Брови на лбу стянула хмурая складка. – Что я могу?»

***

На следующее утро Меллар оказалась в зале заседаний раньше всех. Врач вколол ей накануне лекарство, снимающее отек и заживляющее связки, но ступать на голеностоп все еще было болезненно. Чтобы никто не заметил ее хромоту, Меллар решила появиться на заседании первой. И дело было не только в неудобных вопросах, которые могли последовать. Лидера всегда оценивают по внешности, говорил ей Дорман. Лидер должен выглядеть здоровым, сильным и привлекательным. Только за таким лидером пойдут слабые, только с таким лидером захотят конкурировать сильные. Все как в животном мире.

Меллар села во главе длинного овального стола, погрузившись в чтение бумаг, и время от времени поднимала голову, чтобы поприветствовать входящих коллег. Взгляды, которыми ее удостаивали члены Совета, были разные: заинтересованные, недовольные, оценивающие. Дорман зашел в зал последним. Кинул на стол папку с речью и молча занял свое место рядом с Меллар. Председатель включила микрофон и начала заседание.

Когда она объявила третий вопрос повестки, Дорман встал и направился к трибуне. Уперев руки в бортики стойки, он окинул взглядом зал. Сказал несколько вступительных слов и задержался глазами на членах Совета, которых выбрал своей мишенью.

Вчера в Клубе Дорман обеспечил себе больше половины необходимых голосов, но до полной победы ему нужно было убедить еще пять человек – «сомневающихся», как он называл их про себя. Дорман хорошо понимал, что на оппонентов воздействовать словами бесполезно, они все равно останутся при своем мнении. Поэтому свое красноречие он расточал на тех, кто еще не принял окончательного решения, соблазняя их возможными выгодами, взывая к здравому смыслу и периодически запугивая потерей власти, если Совет не возьмет расследование в свои руки. Рикистраты в ложе озабоченно переглядывались. Крегар сидел с нечитаемым выражением лица.

Когда Дорман закончил, несколько человек изъявили желание задать вопросы. Он сдержанно улыбнулся и расправил плечи, убедившись, что все идет по плану. Еще вчера Дорман договорился со своими соратниками из других фракций, чтобы они сразу после выступления озвучили заранее оговоренные вопросы. Большинство членов Совета догадывались, что вопросы подставные, но они молча позволяли актерам отыграть свой спектакль, ведь когда придет их очередь лоббировать свой проект, они устроят такой же фарс.

К моменту голосования Дорман уже сидел на своем месте, справа от Меллар, вместе с ней подсчитывая поднятые руки. До окончательной победы ему не хватало всего одного голоса, и Меллар уже собиралась объявить, что постановление не принято, но Дорман прервал ее:

– Подождите, госпожа председатель, – елейным голосом произнес он, высматривая кого-то в центре стола. – Кажется, коллега Иста еще не проголосовала.

Все взгляды обратились к женщине, сидящей с независимым и гордым видом. Члены ее фракции засуетились. Они проголосовали так, как она попросила, но при этом их лидер в голосовании не участвовала.

– Госпожа Иста, – обратилась к ней Меллар. – Вы не проголосовали ни «за», ни «против». Я напоминаю, что согласно пункту пять регламента работы Совета члены Совета не могут воздерживаться от голосования по вопросам, которые рассматриваются в ускоренном порядке.

Иста посмотрела на Дормана, никак не отреагировав на слова председателя. В ее прямом взгляде он прочитал вызов, и его губы невольно растянулись в улыбке. Память подсунула ему картинки первых лет их брака. Тогда они все время бросали другу другу вызов. Спорили, боролись за лидерство сначала в Совете, а потом и в собственном доме, подпитывая этим страсть. Сколько ума и хитрости было в этой блондинистой головке. Дорман вздохнул. Ему в жизни не хватало такой женщины, как Иста.

Заминка длилась уже дольше положенного, и мужчина начал нервничать. Если Иста проголосует против, на его репутации появится небольшое пятнышко позора. Вывести его будет не так сложно, но Дорман, максималист во всем, не терпел поражений. И когда Меллар уже готова была снова призвать Исту к ответу, та, поняв по напряженному лицу мужчины, что он получил ее «послание», подняла руку и громко сказала:

– Я голосую за.

Дорман шумно выдохнул. Меллар поздравила коллегу и объявила о завершении заседания, после чего зал стал ускоренно пустеть. Дорман проводил Исту долгим взглядом и направился к себе в кабинет. Теперь Совет забирает у Главного полицейского управления контроль над расследованием, и у Дормана много дел.

Меллар задержалась, раздавая указания своему помощнику – высокому рыжеволосому парню по имени Кильяс. Он стоял, склонившись к ее правому плечу, и мысленно конспектировал задания, а рядом с ним маячила секретарь председателя Рина. Когда почти все участники заседания ушли, и только Крегар да еще несколько рикистратов остались в ложе, Меллар послала Рину передать начальнику Главного полицейского управления приглашение на аудиенцию. Увидев приближающуюся к нему девушку, Крегар прервал разговор с рикистратами и с отстраненным лицом выслушал послание. Рина при этом откровенно робела и не понимала, почему это поручили именно ей, а не Кильясу, хотя тот тоже находится в зале. Кильяс молча ждал дальнейших распоряжений и посмеивался над Риной, которая рядом с высоким и грозным военным выглядела как ребенок, выпрашивающий деньги на леденец.