Золото змея. Вызов стае

Я остановился.

Только то, что Кава держала в подземных лабораториях реджкандротеков, прежде чем вывести их из здания. Но председатель знает это с моих слов, а настоящих доказательств у нее нет!

– Да что с тобой? – не выдержала Летти.

– Ничего, – бросил я и, подхватив девушку за руку, зашел в ее квартиру. Закрыв за собой дверь, сказал: – Летти, мне нужна консультация по части женской логики.

Летти сложила руки на груди и ухмыльнулась.

– А мне по части мужской. Я в последние дни тебя совершенно не узнаю.

– Речь не обо мне. Послушай, представь, что ты… – я взмахнул руками, помогая себе выразить мысль, – представь, что ты обладаешь властью. И ты женщина – это самое главное.

– Так, – наигранно серьезно сказала Летти.

– У тебя есть подозрения насчет одной женщины, но ты точно ни в чем не уверена. Допустим, ты подозреваешь ее в убийстве. Но это не важно.

– Зачем эти глупые аналогии, если я прекрасно понимаю, что ты говоришь о председателе. Но ладно, – Летти сделала знак рукой, – продолжай.

– Нет, пусть это будет кто-то другой. Не председатель. Ты – не она. Ты – просто женщина, которая, не будучи уверена в виновности другой женщины, вешает на нее вину за серьезное преступление.

– Вешает вину, понятно. И что ты хочешь узнать?

– Зачем это делать, если у тебя недостаточно доказательств?

– Ну и вопросики у тебя. Хорошо, дай подумаю. – Пальцы в белых перчатках застучали по предплечьям. – Может, у нее есть доказательства, просто другим о них неизвестно. А может, она хотела, не знаю, отвлечь внимание? Или дело в личных счетах.

– Личных счетах?

Кава и председатель даже не были знакомы, о каком «личном» может идти речь?

– Ну вдруг между ними мужчина какой-то стоит. Вот одна и попыталась ради него избавиться от конкурентки.

Абсурд.

– Это ты уже фантазируешь. Версия с отвлечением внимания мне понравилась больше.

– Слушай, к чему эти разговоры? Давай лучше сходим куда-нибудь! Академгородок ведь еще не открыли, правильно? Ты свободен?

Я посмотрел в сторону кухни, где было большое окно. Солнце пригревало даже сквозь стекло, а влетевший в помещение теплый ветерок манил запахами весны. Мне вдруг представилось, что я действительно беру Летти и веду ее в парк. Или в кинотеатр. Или в кафе. Мы возвращаемся не поздно, потому что вечером родители привозят ей ребенка. Смотрим телевизор, ужинаем. Занимаемся сексом. Обычная жизнь. Которую я смыл в унитаз вместе с таблетками «Омроникса».

– Нет, Летти. Не сегодня.

Я преодолел всего несколько метров, разделяющих наши квартиры, но как будто отрезал от себя целый вагон шансов на нормальную жизнь. Усмехнулся. Где нормальность и где я. Этот вагон прошел мимо меня, еще когда я был набором клеток. Все, что я знаю сейчас – я должен докопаться до правды.

***

День прошел в бесплодных попытках собрать по осколкам картину новой реальности. Но уже вечером мне позвонили и сообщили, что полиция открыла академгородок. Утром я отправился на работу.

Пришел раньше всех, чтобы дать себе немного времени привыкнуть к запахам кабинета, которые успел позабыть. Здесь ничего не изменилось. Три широких стола, заваленных бумагами, на каждом – печатная машинка. Шкафы со старыми выпусками «Вестника». Поникшие цветы в горшках.

Полив растения, я сел за стол и собрал в стопку разлетевшуюся копировальную бумагу. Подпер подбородок. Думать о работе я не мог, голова по-прежнему была занята мыслями о пожаре, но они разлетались так же легко, как и копирка. Что мне делать? С чего начать? Стоило бы выяснить, не мог ли кто-то видеть меня, когда я возвращался в ночь пожара домой. Но как это сделать? Я не полиция и не детектив. У меня просто нет таких навыков.

Поразмыслив, я решил сосредоточиться не на том, что я не могу, а на том, что умею. Я умею работать с информацией. Взял пустой листок и обмакнул ручку в чернила. Я умею устанавливать связи между вещами. Включил настольную лампу. Я умею – не без гордости за себя – быть последовательным и подвергать тщательному анализу любую вошь. Прижав ручку к бумаге, посмотрел на расползающийся черный кружок и начал вести от него слово.

Кольцо.

Посмотрел на слово и решил выписать другие неизвестные этого уравнения.

Кольцо и «Омроникс». Кава вложила их в мою куртку во время нашего разговора. Это произошло в Корпусе, когда я застал ее…

Ручка дрогнула.

… застал ее на месте преступления. Кава действовала не одна, у нее были сообщники. Она связалась с какими-то людьми, опасными людьми. Она упомянула некий Орден.

Кава и другие люди из Ордена подожгли Корпус специальных научных исследований.

Остановился и подумал, могу ли я считать последнее предложение неоспоримым фактом. Эмпирические данные говорят, что нет. Я ведь не видел, как Кава подожгла Корпус. Я только видел, как…

…она и ее сообщники обливали лаборатории каким-то веществом. После этого произошел пожар.

Так, что еще? Ручка зависла над бумагой. Вспомнил: реджкандротеки.

Они не погибли в пожаре. Кава отвела их в подземные лаборатории и после этого…

Я вспомнил дыру в ограждении академгородка, которую мы обнаружили с председателем. Скорее всего, именно этим путем шла Кава, забрав с собой животных.

После этого она вывела их из здания.

Что еще мне известно? Повертел ручку в руке и снова обмакнул в чернила. С кончика упала капля и образовала кляксу на листе. Похоже, больше нечего добавить.

Я посмотрел на эти предложения и на слова, которые подчеркнул. Кольцо. Омроникс. Корпус. Орден. Вещество. Реджкандротеки. Мне как будто не хватает контекста, чтобы понять их связь и увидеть картину целиком. И если я только дам волю вопросам…

Зачем Кава сунула мне свое кольцо?

Откуда она взяла «Омроникс» в дозировке восемь миллиграмм, если он так и не был выпущен на рынок?

Что еще за Орден?

Зачем она забрала с собой реджкандротеков и почему только их?

Помотал головой. Не понимаю. Ничего не понимаю.

Я разорвал листок на кусочки и стал писать заново. К тому моменту, как в кабинет вошли мои коллеги, на столе образовалась целая горка клочков.

– Смотрю, ты время зря не теряешь, – весело сказал Халис, вешая на крючок шляпу и расстегивая нижнюю пуговицу пиджака. – Сразу принялся за работу! Беспощадный редактор Рагиль-асар «режет» статьи ученых, оставляя от них только рваную бумагу.

Я улыбнулся. На круглом, полном, источавшем дружелюбие лице Халиса возникла ответная улыбка.