Паштет из соловьиных язычков

– Несогласными дороги мостят, – отвечал Изя, терпеливо укутывая разбушевавшегося Марка. – Спи, а то ангелов позову, чтобы тебе повторный укол сделали.

– И ты на это способен? – изумленно спрашивал Марк, видимо, уже считая Изю близким другом, не способным на подлость.

– Ох, как тебя плющит, – говорил Изя, продолжая укрывать его. – Спи, дай Бог вся болезнь улетучится…

И, наконец, это случилось.

Утром Марк перелез через сладко спавшего Изю, умылся холодной водой из ниши, слетал проведать знакомого суслика, (грызун не замедлил послать ему тревожный знак, дескать – жрать нечего), после чего нагло расселся на изиной табуретке и громко крикнул:

– Подъем!

Изя подлетел с нар подобно шарику для пинг-понга. Потирая глаза руками, он встал и посмотрел на Марка.

– Я выздоровел, – заявил Марк. – Дуй за завтраком.

Изя, пожав плечами, ответил:

– И очень жаль.

Он вышел из пещеры и унесся в небо.

Спустя полчаса ангел вернулся с миской, в которой был паштет из соловьиных язычков. Марк молча выпил его, а миску привычно швырнул в пропасть.

– Прощай до вечера, – сказал ему Изя.

– Куда ты? – спросил Марк.

– Раз ты выздоровел, необходимость в присутствии сиделки отпала. Да я и сам еще не завтракал.

Марк ничего не сказал. Он молча проводил улетающего ангела взглядом и приступил к действию.

На самом деле Марк не отступился от прежних планов. Последние дни болезни он потратил на размышления и пришел к выводу, что непростительно бездельничал, находясь в пещере. Дело было в том, что костюм, в котором Марк появился здесь, представлял собой дорогую и качественную вещь, сшитую из натурального хлопка. А раз это было так, в крепости материи сомневаться не приходилось.

Марк корил себя за то, что не использовал брюки костюма для производства из них веревки, способной выдержать вес тела висельника. Теперь костюма не было, зато имелась туника из какого-то странного материала. Сняв ее, Марк подергал ткань. Она немного тянулась, но на вид была достаточно прочной.

Используя зубы и руки, Марк нарвал из туники полосок и за час сплел из них тонкую двухметровую веревку. От туники остался совсем небольшой кусок, годный лишь для набедренной повязки, и Марк решил ее не надевать.

– Какая разница для повешенного – голый он или нет? – спросил он у себя и себе же ответил: – Никакой.

Подергав руками веревку (она тянулась, но не критически), Марк подошел к зубообразному выступу скалы на краешке обрыва, давно выбранному им, и привязал к нему конец веревки. Из второго конца он сделал петлю, надел ее себе на шею и затянул, как следует.

– Эх, жаль мыла нет! – с веселым сожалением произнес он. – Ну, прощай, Изя. С остальными прощаться не хочу, потому что все они сволочи.

С этими словами Марк сиганул с обрыва ногами вниз.

И веревка выдержала!

Более того – она затянулась и так рванула голову, что Марку на секунду показалось, будто шейные позвонки, хрустнув, сломались и сейчас наступит долгожданная смерть! Но не тут-то было.

Подлая веревка, вытянувшись до состояния струны, выстрелила в обратном направлении и Марк с грохотом приземлился на площадку! И здесь сквозь ощущение боли в шее и горле его посетило понимание простого факта, что он продолжает дышать! Ткань веревки была настолько эластична, что не перетягивала шею полностью!

Марк, рассвирепев, вскочил на ноги и что было сил двумя руками дернул веревку от себя. Шее стало немного больнее, но воздух все равно продолжил поступать в легкие.

– Гады! – прохрипел Марк, снова шагая в пропасть.

И так еще десять раз подряд!

Наконец, устав от бесполезности псевдовисельного мероприятия, Марк отвязал веревку, зашел в пещеру и устало рухнул на нары. Веревку он сунул в ворох шкур, а сам, вытянув ноги, уставился на вьетнамские шлепанцы, в которые был обут все это время.

– Надо же, – произнес он вслух. – Ни один не слетел.

В этой позе на закате его и застал Изя.

В руках ангел держал тарелку с десятком яиц и вареную свеклу. Положив еду на стол, он спросил:

– А почему ты голый?

– Я не голый, – хрипло ответил Марк, принимая сидячее положение и указывая пальцем на шлепанцы.

– Хрипишь? – Изя пристально вглядывался в Марка. – Неужели не долечился?

Марк пожал плечами. Но здесь глаза Изи привыкли к полумраку пещеры, и он разглядел на шее у Марка вспухшую от веревки кожу.

– Ах, вот оно что, – покачал он головой. – Тунике, я полагаю, пришел конец?

Марк кивнул утвердительно.

– Что ж ты теперь надевать на себя будешь?

– Вьетнамки, – ответил Марк. – Чудесная цивильная обувь.

– А сам будешь ходить голым, как павиан?

– Павианы тоже создания божии, – злобно ответил Марк.

– Но ты же не павиан. Ты человек!

– Человеки так не живут, – Марк обвел глазами стенки пещеры. – А люди – тем более. Люди живут в домах и квартирах со всеми удобствами, и под дождем не моются.

– Люди живут по-всякому, – не согласился с ним Изя. – Что, даже кусочка от туники не осталось?

Марк молча встал с нар, нашел остаток туники и повязал им бедра.

– Вот так-то лучше, – удовлетворенно заметил Изя. – Если забыть о некоторых принципах, можно превратиться в животное… Кстати, прошу к столу!

И он указал рукой на горку крокодильих яиц и свеклу.

– Да уж, – печально сказал Марк, усаживаясь на нары с зажатой в руке свеклой.