Паштет из соловьиных язычков

– Сейчас я так не считаю, – сказал Марк. – Но я бы на твоем месте сделал по-другому.

– Как? – Изя иронично улыбнулся.

– Я бы порвал зубами веревки! – страстно вскричал Марк. – А если б был закован в железо, искрошил бы зубы об него! Но встал бы вместе со стулом и лбом их! Лбом! А потом ногами! А потом искрошенными зубами! Глядишь – убили бы в бою.

– Нет, – Изя печально качал головой. – Те, кто пришли ко мне – не убивают в бою. Они умеют сделать так, что никуда ты не двинешься. А в бою они не бывают. Им незачем. И если их все-таки заставят – конец очевиден. Хорватский корпус участвовал в боях под Сталинградом на стороне нацистов. Где он? Там же, где и немецкая армия Паулюса.

Они немного помолчали.

– А при чем тут суббота? – вдруг встрепенулся Марк. – Ты мне рассказывал, что не мог ничего сделать из-за того, что евреям в субботу не положено работать.

– Ха-ха-ха! – громко рассмеялся Изя. – Сейчас поясню. Что-то в горле пересохло. Одну минуту.

Он схватил бутылку и выбежал из пещеры. Через пару минут он уже был опять возле стола. Бутылка было полна воды, набранной в нише. Отхлебнув пару хороших глотков, ангел передал емкость Марку.

– Пей, – сказал он. – Это добавка. Водка, конечно, не спирт и потому не имеет такого ярко выраженного эффекта как догонка, когда от воды опять ударяет в голову. Но все равно немного продлевает ощущение алкоголической удовлетворенности.

– Надо же, – сказал Марк, хорошенько хлебнув из бутылки. – А я-то думаю все время: кто же придумывает такие идиотские выражения? Теперь понятно, что во всем опять виноваты евреи. Только вслушаться: алкоголическая удовлетворенность! Уму непостижимо!

– Это потому, что мы все вещи называем своими именами, – улыбнулся Изя.

– А-а-а, – махнул на него рукой Марк. – Лишь бы курить не просили.

– Не понял! – удивился Изя.

– Анекдот есть такой, – пояснил Марк. – Мамаша высовывается из окна дома и зовет малолетнего сына: «Сынок! Ты где?» Сын отвечает: «Здесь, в кустах. Удовлетворяю соседскую шлюху Эмилию!» Мамаша, перекрестившись, кричит: «Слава богу! Смотри, не кури!»

– Ха-ха! – не совсем весело рассмеялся Изя.

– Так что там насчет субботы? – спросил Марк.

– Ничего сложного, – сказал Изя. – В субботу нельзя заниматься действиями, от которых может измениться мир. Например: зажигать огонь, писать что-либо на бумаге и так далее. От зажигания огня мир может сгореть или согреться, а от написания лишней строчки – превратиться в ад. Но если огонь зажжен в пятницу – ничего страшного. Можно им пользоваться. И даже жарить на нем пищу.

– Бр-р-р! – рявкнул Марк. – Ну тебя в баню с твоим еврейством! Ничего не понятно. Расскажи лучше о ком-нибудь другом. Ну, хотя бы о Генрихе Новицком, флаг ему в гузно!

Как оказалось, Генрих жил в большом американском городе, где владел роскошным ювелирным магазином. Был он очень обеспеченным человеком, но о боге нисколечко не забывал. Регулярно посещал синагогу и чтил субботу как положено. Как-то, гуляя в городском парке, он переходил небольшой ручей по ажурному навесному мостику и уронил в воду кошелек.

Ручей был мелок, да и в кошельке находилась незначительная сумма: что-то около трех долларов. Да и лежал он совсем не глубоко. Его можно было легко достать, поскольку он был прекрасно виден в струях чистой прозрачной воды. Но падение кошелька заметили мальчишки, резвившиеся на одном из берегов ручья.

Эти хулиганы тут же бросились к воде, сбрасывая с себя одежду. Выражения лиц просто кричали о гнусных намерениях своих хозяев! Генрих понял, что его кошелек сейчас будет мгновенно выловлен, разорван в клочья и чужое имущество быстро поделится между несовершеннолетними прохвостами!

Он заметался по мосту, пытаясь определить, какой берег ближе, но понял, что все равно не успеет спасти честно нажитые деньги. Тогда Генрих снял с головы котелок, аккуратно надел его на одну из балясин ограждения и отважной рыбкой нырнул головой вниз с моста.

Прыжок вышел потрясающим по красоте, но, к сожалению, ничем Новицкому не помог, кроме моментального зачисления в отряд ангелов. Оказалось – глубина ручья всего один метр, высота моста пять, а дно усеяно крупными булыжниками. Кошелек, кстати, так и не удалось спасти. Пользуясь суматохой, пацаны все-таки вытащили его из воды и благополучно разграбили.

– И это из-за трех долларов? – спрашивал Марк, трясясь от смеха.

– Да, представь себе! – со всей серьезностью отвечал ему Изя. – Дело не в деньгах, и тем более не в их количестве! Дело в принципе. Не твое – не трогай. А нашел – принеси, и тебе вознаградят. Не в этой жизни, так потом.

– Тебя уже вознаградили! – продолжал хохотать Марк. – И твоего дурака Генриха тоже! Ты еще скажи, что найденные кошельки надо в полицию сдавать!

– Именно туда и надо сдавать!

– Ох! Теперь понятно, почему ты был неженатым. Да за такого придурка ни одна женщина замуж не выйдет! Особенно после сдачи найденного кошелька в полицию!

Изя обиделся. Марк, вытирая глаза пальцами и иногда взрыкивая от остаточных позывов веселья, кое-как помирился с ангелом, и устало затих на нарах.

– Ладно, – сказал Изя. – Мне пора. Опаздывать к отбою нельзя.

– У вас что там, и вечерняя поверка есть? – недоверчиво поинтересовался Марк.

– А как же! – с гордостью ответил Изя. – Во всем должен быть порядок.

– Ну-ну, – уклончиво сказал Марк. – Слушай, ответь мне на один вопрос.

– Пожалуйста, – с готовностью ответил Изя.

– Ты говорил, что мой отец не ел яиц. Понятное дело. Но ты сказал как-то, что он не ел паштета по утрам. Он что, на одной свекле и капустных кочерыжках жил?

– Ну, бывает, что на ужин дают несколько вареных картофелин или, скажем, кабачок сырой, – Изя слегка замялся.

– Не верю, – твердо сказал Марк. – Потому что сужу по себе.

– Ну, я таскал из столовой хлеб, – признался Изя.

– Но ведь ты здесь не так давно. А до тебя?

Изе явно не нравились вопросы Марка. Он, косясь на выход из пещеры, сказал:

– Давай завтра, а?

– Нет! – твердо ответил Марк, схватив Изю за рукав. – Говорим так: вопрос-ответ. Идет?

– Не получится, – уныло сообщил Изя.

– Ладно, – напрягся Марк. – Отвечай: как у отца с кормежкой было до тебя?

– По-разному, – пожал плечами Изя. – Об Элеазаре я тебе уже рассказывал. А дальше – в зависимости от ангела. С переменными витаминными впрыскиваниями и насильными кормежками с использованием шлангов и клизм. До меня была еще пара ангелов, с которой он неплохо уживался. Но от этого остались легенды. А из того, что знаю я – отец твой не сахар. Одного из ангелов он связал туникой и на подлете воткнул ногами в кучу дерьма, которая находится с западной стороны горы. Пока другие ангелы спохватились, суслики отожрали ангелу нос и уши и теперь последний никак не может загореть в этих местах, потому что они пластиковые. Отца твоего потом наказывали дубинацией, но уши и нос у ангела все равно не отрасли. Потому что пластик – неизменная вселенская данность. Этот ангел до сих пор в нашем отряде находится.

– И звать его Генрихом Новицким?

– Нет, конечно! Ну что ты всех собак на него вешаешь? Я тебе потом покажу. Хотя, думаю, ты и сам увидишь. Ладно, мне пора. Пока!

– Пока! – помахал рукой Марк.

Изя вышел из пещеры, взлетел и был таков.

Марк сбросил набедренную повязку, вымылся у ниши и брякнулся чистым телом на нары.