Химера

– Снимем номер в гостинице? – спросила она Филиппа, возбуждаясь при одной только мысли об этом.

– Зачем? – удивился он.

– Мне надо снять напряжение перед встречей с мужем, – пояснила она. – А то он может что-нибудь заподозрить. Ты не представляешь, какой он хитрый.

– А ты сразу ложись с ним в постель, – посоветовал Филипп, весело блестя глазами. – Это естественно после вашей долгой разлуки. Он ничего и не заметит.

– Как ты можешь мне это советовать! – возмутилась она.

– Но если ты этого не сделаешь, тогда он точно начнет тебя подозревать, – невозмутимо ответил Филипп. – Если даже не в том, что ты собираешься его убить, то в супружеской измене – наверняка. И как тогда ты сможешь его уговорить подставить свою шею под твой самурайский меч?

Алва была готова растерзать рарога. Но вокруг было слишком много людей. И она слишком сильно его желала. Поэтому ей пришлось улыбнуться, как будто ее рассмешила эта глупая шутка. И, скрывая свою ярость, она томно протянула:

– Но ведь ты обещал помочь мне купить самурайский меч, а потом показать, как им пользоваться. И где это будет – на Place de la Concorde?

– Всегда ценил твое чувство юмора, Алва, – ответил Филипп. – А ты знаешь, что именно на этой площади во время Великой Французской революции в окружении ликующих толп народа были обезглавлены король Людовик Шестнадцатый и королева Мария-Антуанетта? Для них построили гигантскую гильотину, предварительно свергнув статую короля.

Услышав страшное для нее слово «гильотина», Алва содрогнулась. И ее сексуальное желание стало нестерпимым. Она едва не застонала от охватившего ее вожделения. Взяла руку Филиппа и положила на свою большую мягкую грудь.

– Чувствуешь, как бьется мое сердце? – внезапно охрипшим голосом спросила она. – Не шути с ним.

– А я всегда думал, что сердце находится ниже и на другой стороне, – заметил Филипп. Но ему тоже передалось состояние эльфийки. И он примирительно произнес: – Хорошо, Алва, будь по-твоему. Я знаю один магазинчик по дороге от железнодорожного вокзала Гар де Льон к площади Бастилии, где можно купить любое холодное оружие. В самом вокзале есть прекрасный ресторан в восточном стиле и с хорошей кухней. А поблизости – Novotel Paris Gare de Lyon Hotel. Тебя устроит номер с королевской кроватью?

– Меня устроила бы даже подворотня, – ответила Алва. И это было правдой.

Из аэропорта до Парижа они добрались за час. Всю дорогу Филипп насвистывал La Marseillaise, глядя в окно. Алву это ужасно раздражало, но она молчала, опасаясь ссоры. Идея расправиться с мужем становилась в глазах эльфийки все более привлекательной. Но она понимала, что без рарога ее не осуществить. Поэтому лучше было его не злить по пустякам. В свойственной ему легкомысленной манере он мог выйти из такси и вернуться в аэропорт, а затем улететь в Берлин. И там доложить Джеррику… все, что ему вздумается. Ей, Алве, будет трудно объяснить, почему она, прекратив преследовать Фергюса, ради чего в свое время вытребовала себе полномочия специального агента и командира отряда спецназа в подчинение, вернулась в Париж, минуя Берлин. Джеррик очень подозрителен и умен. Он быстро все поймет. И не простит ей того, что она использовала его в своих личных целях. А, главное, распутник Лахлан так и останется живым, и его тщедушный отросток будет представлять для нее вечную угрозу нищенской жизни.

– Потаскун, – пробормотала с ненавистью Алва. И обворожительно улыбнулась Филиппу, который, не расслышав, вопросительно посмотрел на нее.

Магазин холодного оружия заворожил Алву. Она никогда не думала, что мечи могут быть такими сексуальными. Продавец был японцем, одетым в расшитое черно-красными драконами кимоно с широкими рукавами и перехваченное поясом на бедрах. Кимоно запахивалось на правую сторону, а пояс был завязан на узел на спине. Обут он был в geta, традиционные японские деревянные сандалии. Он с достоинством поклонился и спросил Филиппа на чистейшем французском языке:

– Меня зовут Сабуро Ватанабэ. К вашим услугам. Что желает сэнсэй?

Алву он словно не заметил. Это разозлило ее.

– Желаю я, – высокомерно заявила она. – Мне нужен хороший самурайский меч. И недорогой.

Продавец был поражен, но выражение его лица не изменилось. Только в глубине глаз зажегся презрительный огонек. Но через узенькие бойницы век он был не виден.

– Какой меч желаете? – так же вежливо спросил он.

– А какие есть? – Алва беспомощно оглянулась. Все стены магазина были увешены мечами, и для нее они все были одинковыми. – Не забудь, что мне нужен самый дешевый.

Презрительный огонек в глазах Сабуро Ватанабэ стал ярче.

– Все, что пожелаете, – ответил он. – Есть тати, катана, вакидзаси, танто, цуруги, нагината, кото, синто… Но для вас, я думаю, подойдет гэндайто.

– И что это такое? – с недоверием спросила Алва. Ее ошеломил каскад незнакомых слов. Да еще и не французских.

– В буквальном переводе «современный меч». Это мечи, произведённые после одна тысяча шестьдесят восьмого года.

Слово «современный» понравилось Алве. Она ужасно не любила старье.

– Подойдет, – заявила она. – Только мне бы тот, что поновее. Какой же он современный, если ему уже полвека?

– Вы совершенно правы, madame, – поклонился Сабуро Ватанабэ, чтобы скрыть свои глазки, которые уже полыхали презрением. – В таком случае, вам нужен син-гунто, новый армейский меч. Массово выпускался для армии по упрощённой фабричной технологии сёвато.

Алва оглянулась на рарога. Тот стоял в стороне, спиной к ней, разглядывая один из старинных самурайских мечей, прикрепленный к стене отдельно от других. На взгляд эльфийки, меч был очень очень неказистый. Алве показалось, что рарог смеется, закрывая себе рот рукой, чтобы его не услышали. Поэтому она не стала у него ничего спрашивать.

– Давай свой син…, – сказала она. – Как его там?

Продавец снял со стены один из мечей и подал ей. А сам подошел к Филиппу.

– Сэнсэй заинтересовался этим мечом? – спросил он с прорезавшимися одобрительными нотками в голосе.

– Да,– ответил рарог. И показав на меч, спросил: – Это период Камакура?

– О, да, – почти благоговейно произнес Сабуро Ватанабэ. – Золотой век японского меча. Возможно даже, что это меч работы самого известного кузнеца этого периода, Масамунэ из провинции Сагами. Видите, на нем нет подписи мастера. Масамунэ отказывался подписывать свои клинки, потому что их невозможно было подделать. Для самурая такое боевое оружие значило больше, чем все блага этого мира. Воин мог жить впроголодь, зато в ножнах носить целое состояние.

– И все-таки мне больше нравится период Хэйан, – заметил Филипп. – Мечи мастера Мондзю из провинции Тикудзэн отличались невероятной остротой. Особенно Хигэгири, «Резчик бороды». Когда таким мечом кому-то отрубали голову, то он заодно срезал и бороду.

– О! – восторженно закатил глазки Сабуро Ватанабэ. Однако не удержался, чтобы не возразить: – Но в период Камакура в провинции Бидзэн жил мастер Нагамицу, чьи мечи носили имя Адзуки, что в переводе значит – боб. Потому что упавшая на его лезвие фасолина разрезалась на две части.

Алве надоело стоять в одиночестве, вертя в руках меч, о который она боялась пораниться. И она, повысив голос, чтобы ее услышал продавец, спросила:

– Эй, милейший! И сколько ты за него просишь?

Сабуро Ватанабэ печально вздохнул. Презрительный огонек, погасший было в его глазках, вспыхнул снова. Он поклонился Филиппу, отходя. И подошел к Алве. Назвал цену.

– Сколько-сколько? – не поверила она. – Ты что, меня за дуру держишь? Целое состояние за эту железяку?

– Это не железяка, а настоящий самурайский меч. – с достоинством возразил тот. – Он является воплощением чести, героизма, отваги и доблести воина.

– А я-то здесь при чем? – возмутилась Алва. – Или ты не заметил, что я не воин, а madame?

Эльфийка довольно точно передразнила Сабуро Ватанабэ. Однако тот не улыбнулся даже краешком губ.

– Настоящий самурайский меч подчеркивает не только мужественность своего владельца, но и его утонченный вкус, – сказал он. – Вы только посмотрите, madame, какой у этого меча коси-дзори.

Алва не нашла, что возразить. Она просто ничего не поняла. И снова беспомощно посмотрела на Филиппа. На этот раз рарог заметил ее взгляд и пояснил:

– Коси-дзори переводится как «поясничный изгиб». Он назван так потому, что максимальный прогиб клинка при ношении меча удобно облегает тело как раз в области поясницы. И кстати, Алва, выгодно подчеркивает бедра.

Это последнее замечание решило дело.

– Ладно, – неохотно сказала она. – Беру. Заверни мне этот свой… Как там его?

– Вам в подарочную упаковку? – спросил продавец.