Человэльф

– Где же эти алмазы? – спросил гном Вигман.

Все это время Грайогэйр держал в руках, пряча его за спиной, туго набитый кожаный мешок. Сейчас он, не говоря ни слова, подошел к столу, за которым восседали члены Совета ХIII, и, развязав горловину мешка, высыпал перед ними груду сверкающих драгоценных камней. На вершине этой пирамиды оказался огромный алмаз, внутри которого как будто сияло само солнце. Руки ундины Адалинды, юды Бильяны, гамадриады Дапны и гнома Вигмана сами собой, словно независимо от своих хозяев, потянулись к сокровищам и начали с жадным восхищением перебирать их. Фергюс, напротив, убрал свои руки под стол и сжал длинные тонкие пальцы в кулаки. Он сразу узнал свой алмаз, который отдал домовому Крегу в оплату за будущую расправу над новым главным смотрителем маяка. И только присущее ему хладнокровие помогло эльфу сдержаться и не выдать свой гнев возмущенным возгласом.

Непроизвольную реакцию Фергюса не заметил даже эльбст Роналд, который обычно пристально следил за всеми, кто его окружал, тем более за членами Совета ХIII. Но сейчас он, как и все остальные, не мог отвести глаз от драгоценностей, уже прикидывая в уме, какими из этих камней он пополнит свою коллекцию. Но очень скоро он пришел к выводу, что возьмет самый большой алмаз, а оставшиеся кинет, как кость собакам, членам Совета ХIII. Эльбст был настоящим ценителем драгоценностей и видел, что этот сверкающий как солнце камень один стоит всех остальных.

– Какая прелесть! – восхитилась ундина Адалинда, рассматривая алмаз. – Я видела нечто подобное только в скипетре английской королевы!

– «Кушон с элементами огненной розы» короля Таиланда на пятнадцать каратов больше, – пренебрежительно заметил гном Вигман. – А в скипетр английского королевского дома вставлен всего лишь один из осколков алмаза «Звезда Африки». Вот если бы ты, Адалинда, видела «Звезду Африки»! – восхищенно воскликнул гном. – Он весил более трех тысяч карат, и это был самый крупный алмаз в мире. Но знаешь, что самое поразительное?

– Нет, – искренне ответила ундина. – И, сдается мне, даже не хочу знать.

– Самое поразительное то, что «Звезда Африки» был всего лишь осколком алмаза, который так и не удалось найти, – не слушая ее, вдохновенно продолжал Вигман. – Помню как сейчас, это произошло в одна тысяча девятьсот пятом году. В британской колонии Трансвааль. Алмаз, найденный на одном из местных рудников, был поразительной чистоты, без минеральных включений, пузырей и трещин, которые портят большинство этих камней. На сегодняшний день его цена была бы равна стоимости девяноста четырех тонн золота!

– Никогда не слышала о нем, – презрительно сморщила свой красивый носик ундина.

Адалинда обиделась из-за выказанного гномом пренебрежения к бриллианту в скипетре английской королевы, с которой она одно время была дружна. Но Вигман проигнорировал ее обиду. Он был увлечен своей любимой темой.

– И это неудивительно, – ответил гном. – Безумный король Англии Эдуард Седьмой, которому «Звезду Африки» подарили ко дню его рождения, приказал разбить алмаз на части и огранить каждую из получившихся частей. Доверили это голландской ювелирной фирме «И. Й. Ашер и Ко», лучшей в этом деле в Европе на то время. Помнится, однажды я спросил у своего приятеля Иозефа Асскера, что он испытывал, когда совершал это злодеяние. Он признался мне, что упал в обморок, когда ударил по камню молотком…

Гном смолк. Казалось, он сам сейчас лишится чувств, при одном только воспоминании об этом кощунстве по отношению к алмазу. Внезапно он оживился, взял драгоценный камень в руки и прикинул его на вес.

– Но этот алмаз намного крупнее, – сказал он, просияв от радости. – В нем не менее килограмма веса! Может быть, это тот самый кусок, который сто лет тому назад не нашли в трансваальском руднике? Фергюс, как ты думаешь? Помнится, ты бывал в тех краях?

– Это было очень давно, – скучным тоном ответил эльф. – И я участвовал в англо-бурской войне, а не работал на алмазных рудниках, принадлежащих людям.

– А жаль, – покачал головой гном. – Ты мог бы сказочно разбогатеть.

– Разбогатеть мог бы я, если бы четверть века тому назад мне удалось похитить Millennium Star в Лондоне, – хвастливо заявил рарог Мичура. – Этот бесцветный бриллиант в форме груши с полусотней граней и весом сорок грамм был только застрахован на сто миллионов фунтов стерлингов. За сколько же его можно было продать! Мои люди уже держали его в руках. Но они не успели смыться, полиция арестовала их. Бриллиант вернули хозяину. Глупцы! Когда они вышли из тюрьмы, я с превеликим удовольствием перегрыз им глотки.

– Баста! – вдруг издал грозный рык эльбст Роналд. – Вы что, уже забыли об адмирале Сибатора, ослепленные блеском этих стекляшек? Зачем вам алмазы, если завтра вас самих предадут, как предали его, и вы погибнете? А это обязательно случится, если сегодня мы не покараем виновного в измене и смерти лучшего из млитов! Ты слышишь меня, алчный гном? А ты, безумная ундина? Руки прочь от камней!

Эльбст повернулся к Грайогэйру и приказал:

– Собери алмазы обратно в мешок, с глаз этих дуралеев долой, и передай мешок мне. А сам отвечай – главного смотрителя маяка уже повесили? Но предварительно с него живого должны были содрать кожу. Если этого не сделали до казни, то сделайте это сейчас, и немедленно.

Грайогэйр виновато склонил голову, чтобы скрыть радостный блеск глаз. Настала минута, которой он давно ждал.

– Повелитель Роланд, – сказал он, – главный смотритель маяка сумел уйти от возмездия. По моему приказанию он был схвачен сержантом Дереком, но ему помогли бежать. У человека был сообщник среди духов.

– Кто? – не сдержав своего гнева, пыхнул огнем из ноздрей эльбст. – Кто это был? Говори, или я испепелю тебя самого!

– Катриона, полномочный представитель посольства суверенного государства Эльфландия, – смиренно произнес Грайогэйр. И чтобы ни у кого не оставалось никаких сомнений, добавил: – Правая рука премьер-министра Лахлана.

Это был тонко задуманный и точно выверенный удар, которым Грайогэйр убирал премьер-министра со своего пути в Совет ХIII. После такого заявления с карьерой Лахлана было покончено раз и навсегда. Гном бросил торжествующий взгляд на Лахлана. Тот даже не побледнел, а позеленел от страха.

– Это поразительная новость, – вкрадчиво прошелестел пэн-хоу Янлин. – А что нам скажет сам Лахлан?

– Накануне тех трагических событий я с позором изгнал Катриону из посольства, – дрожащими губами произнес Лахлан. – Я узнал, что ее мать – отщепенка, предавшая народ эльфов связью с человеком. И Катриона отомстила мне. Она такая же, как ее мать, подлая и вероломная!

Конференц-зал наполнил возмущенный ропот членов Совета ХIII.

– Разве ты не знал об этом раньше? – спросил Фергюс, единственный из всех оставшийся невозмутимым. – Когда брал Катриону на такой ответственный пост в посольстве.

– Она не отразила этот факт в своей анкете, – ответил Лахлан. – А ее прошлое должен был проверить начальник охраны посольства Грайогэйр. Но он, судя по всему, пренебрег своими обязанностями. Хотел бы я знать, почему?

Это был ответный удар. И тоже меткий и очень болезненный. Пришел черед побледнеть Грайогэйру. Он открыл было рот, чтобы произнести имя Алвы, но его опередили.

– Так или иначе, а все они были твоими сотрудниками, – произнес пэн-хоу Янлин. – Следовательно, ты за них отвечаешь перед Советом тринадцати.

И чаша весов снова качнулась. Грайогэйр решил оставить свой козырь в рукаве на будущее.

– Кто может отвечать за нравственность эльфийки? – с презрением произнесла юда Бильяна. – Они всегда отличались своей распущенностью. А отсюда один шаг до измены и предательства.

Лахлан снова с благодарностью взглянул на юду.

– Их обоих следует найти и наказать, – сказал Фергюс. – Человека – за измену и гибель адмирала Сибатора. Эльфийку – за предательство и связь с человеком. И я затрудняюсь сказать, чья вина тяжелее.

– Казнь обоих будет ужасной, – пообещал эльбст Роналд. – Но кому поручить их поиски? Лахлану? Грайогэйру? Или… Может быть, тебе, Фергюс? Скажу откровенно, в этом деле из всех я доверяю только тебе.

– И я оправдаю твое доверие, Роналд, – сказал эльф. – Обещаю.

И глаза его мрачно блеснули. Впервые в них отразились какие-то чувства. Это были ненависть и предвкушение мести.

– Итак, решено, – провозгласил эльбст. – Мы соберемся снова через сорок дней. К этому времени дух адмирала Сибатора, покинувший его нынешнее тело, получит новое воплощение, а возмездие свершится. Фергюс расскажет всем нам, как были схвачены и наказаны изменники. И я объявлю имя нового члена Совета тринадцати. Dixi!

Это короткое слово на давно уже мертвом для людей языке, означающее «я сказал все, что хотел», завершало все заседания Совета ХIII. И никто не мог этого оспорить под страхом обвинения в нарушении традиций и последующего неизбежного сурового наказания.

Глава 5

Прозвучавшее как раскат небесного грома «dixi» ошеломило Лахлана. Он был уверен, что эльбст Роналд назовет его имя, когда речь зайдет о новом члене Совета ХIII. Алва заверила его в этом. А на его памяти не было такого, чтобы данное Алвой обещание не выполнялось.

Прилетев в Берлин, Лахлан направился из аэропорта не в резиденцию эльбста Роналда, а в гостиницу, где поселилась Алва в ожидании вечернего авиарейса на Париж. Он застал жену в номере. Она лежала в кровати, непомерно большой для нее одной, укрытая до подбородка красным атласным одеялом и почему-то в больших, на пол-лица, солнцезащитных очках. Говорила еле слышно, и часто морщилась, будто каждое сказанное слово приносило ей мучительную боль. Алва явно страдала. Лахлан не стал расспрашивать жену о причинах ее недомогания. Их встреча продлилась недолго, он ушел сразу после того, как Алва сказала, что эльбст Роналд принял решение заменить в Совете ХIII выбывшего млита им, Лахланом. Он не спросил жену и о том, как ей удалось повлиять на решение эльбста, столь благоприятное для него. Однажды, когда его назначили премьер-министром, и он задал подобный вопрос, Алва запустила ему в голову тяжелой серебряной вазой с цветами. И не промахнулась. Потом он три дня ходил с огромной шишкой в густом фиолетовом ореоле на лбу. Это навсегда отучило его от излишнего любопытства. А на жену он не обиделся. Наоборот, купил ей шикарное бриллиантовое ожерелье, и уже через неделю получил прощение и доступ в ее постель.

Однако, дав Алве слово в этот раз, эльбст Роналд уже на другой день изменил свое решение. Лахлан почувствовал обиду и злость. Но не на эльбста. Он даже помыслить не осмелился бы о таком. А на жену, Грайогэйра и Катриону.

Алва была виновата в том, что ее чары на эльбста оказались слишком кратковременны. Начальника охраны посольства Лахлан винил в отступничестве от его, Лахлана, интересов. А в том, что эльбст не рискнул ввести в члены Совета ХIII того, кого чуть было не уличили в измене, виновата была Катриона. Не будь ее, все сложилось бы иначе. Его, Лахлана, репутация, была бы по-прежнему безукоризненной и незапятнанной.

Лахлану казалось, будто все его предали. Все, кого он любил и кому доверял. И он не мог понять причины, по которой это произошло.

Лахлан мог еще долго терзать себя, но к нему, томно улыбаясь, подошла юда Бильяна и протянула руку для поцелуя.

– Я жду тебя сегодня вечером, – сказала она. – Мне надо обсудить с тобой один вопрос. Если ты не против, конечно.

– Я буду счастлив, – ответил Лахлан, припадая к этой дряблой, с обвисшей кожей, руке губами.

Взгляд, который юда бросила на него, отходя, не оставлял сомнений в том, что за вопрос они будут обсуждать вечером. Лахлан незаметно огляделся вокруг – не подслушал ли кто его короткий разговор с юдой. И увидел, что Фергюс что-то говорит Грайогэйру, а тот послушно кивает. Лахлан подошел ближе, надеясь подслушать.

– Ты очень ловок, Грайогэйр, отдаю тебе должное, – говорил эльф голосом, в котором Лахлан впервые услышал какие-то интонации. – Убедить Скотти подтвердить под присягой свое обвинение – на это не каждый способен. Домовые обычно лояльны к людям, в чьем доме они живут.