Химера

– Спасибо тебе, – сказала она.

– За что?

– За правду.

Они помолчали.

– Так о чем ты хотел меня попросить? – напомнила она, стараясь, чтобы ее голос звучал как можно веселее.

– Ты должна выбросить темные мысли из своей головы. Во всяком случае, пока я не вернусь за Альфом.

– Я понимаю, Фергюс, ты переживаешь за внука, – Евгения приложила руку к сердцу. – Поэтому клянусь самым дорогим для себя – жизнью Альба, что ни одна темная мысль не посетит меня, пока ты не вернешься.

– Что бы ни случилось?

– Что бы ни случилось, – подтвердила она.

Они не произнесли имени Альба, но хорошо поняли друг друга.

Глава 2

Срок, оговоренный Фергюсом с туди Вейжем и лешим Афанасием, миновал. Расставаясь, они договорились встретиться в конце сентября в городе Сиань китайской провинции Шэньси, чтобы обсудить детали будущего плана военных действий терракотовой армии. Но накануне Фергюс получил телепатемму от лешего, который просил его прибыть вместо условленного места во Владивосток. Это встревожило эльфа, но он не стал гадать о причинах. Не в его правилах было что-то предполагать, не обладая достаточной информацией для размышлений.

Уже вечерело. Шумный людской поток перетекал от автобусной остановки на улице Светланская к железнодорожному вокзалу, минуя разделявшую их главную площадь Владивостока с установленным на ней памятником «Борцам за власть Советов на Дальнем Востоке». Отлитый из бронзы гигантский боец Народно-революционной армии с развевающимся знаменем в правой руке и боевой трубой в опушенной левой с презрением взирал сверху на людей, копошащихся у его ног. Они, его потомки, с легкостью отказались от того, за что он отдал свою жизнь. И бронзовый воин не мог им этого простить.

Вокруг памятника бродили туристы с фотоаппаратами, в основном китайцы. А его мраморное основание облюбовали местные скейтбордисты. Они выписывали головокружительные трюки, пытаясь устоять на фанерных досках с колесиками.

Фергюс успел дважды обойти памятник и даже прочитать высеченную на нем надпись «Этих дней не смолкнет слава, не померкнет никогда!», прежде чем от толпы отделилась коренастая фигура и окликнула его.

– Привет, Фергюс! Рад тебя видеть живым и здоровым.

Это был Афанасий, преображенный до неузнаваемости деловым костюмом с жилеткой сине-стального цвета. К лацкану пиджака он прикрепил пышный траурный бант. Несмотря на это видимое проявление глубокой скорби, леший радостно улыбался.

Фергюс сухо кивнул в ответ. Но леший, хорошо его зная, не обиделся.

– Знаешь, о чем я думаю, Фергюс, лицезрея этот памятник? – спросил он. – Люди за сто последних лет пролили столько крови, воюя друг с другом, что ею можно было бы напоить пустыню Сахару. И, тем не менее, их численность возросла с двух миллиардов до семи. Более чем в три раза! А если бы они сами себя не уничтожали, словно крысы, запертые в тесном ящике? Где бы на планете нашлось место для нас, духов?

Фергюс с любопытством посмотрел на лешего. Он впервые слышал от него подобные рассуждения.

– А, может быть, Джеррик все-таки прав, и людям действительно не помешает небольшой Армаггеддон? – задумчиво произнес Афанасий.

Вместо этого эльф спросил:

– По кому ты скорбишь, Афанасий? Потерял кого-то из близких? Прими мои искренние соболезнования.

Афанасий ухмыльнулся.

– Мы все понесли невосполнимую утрату, Фергюс, – заявил он тоном, не соответствующим смыслу фразы. – Преждевременно упокоился в вечности эльбст Роналд.

Фергюс был ошеломлен. А леший продолжал рассуждать, нимало не заботясь о соблюдении внешних приличий, которые выражались в одной фразе – о мертвых либо хорошо, либо ничего. На древнем языке духов это звучало намного торжественнее: «De mortuis aut bene aut nihil».

– Вот только насчет «преждевременно» – это я, пожалуй, перегнул палку. Старик прожил тысячу лет, не меньше. Давно было пора уйти аd patres.

– Как Роналд умер? – спросил эльф.

– Утонул в горном озере, – хмыкнул леший.

– Дракон, родина которого – горное озеро? – усомнился эльф.

Афанасий развел руками, показывая, что он и сам в подобное мало верит.

– И где это произошло?

– Где-то в Северном Перу, на горе Хай-Марка.

– Но как он там оказался?

– Они с Джерриком и Мичурой искали ключ от ворот в страну богов, – Афанасий заметил, что глаза эльфа блеснули отражением какой-то невысказанной мысли, и он спросил: – Тебе это о чем-то говорит, Фергюс?

– Я знаю это озеро, Афанасий, – ответил тот. – Его не случайно называют Мертвым. Еще никому из тех, кто осмелился войти в его воды, не удавалось выйти из них. В древности народ майя использовал это озеро для своих ритуальных казней. В нем не водятся даже рыбы. Возможно, на него наложено какое-то страшное заклятие, которое нельзя снять, потому что это грозит смертью тому, кто предпримет такую попытку.

– А Джеррик мог знать об этом?

– А почему ты спрашиваешь?

– Припомнил один странный разговор с Вигманом, – пробурчал Афанасий. Его хорошее настроение бесследно пропало. – Гном ссылался на какие-то сведения, которые ему удалось выудить из Мичуры, и они очень его встревожили. Но я был смертельно пьян, когда Вигман что-то пытался мне рассказать, и ничего не понял.

– Ты думаешь, что Джеррик?..

– Джеррик, возвратившись в Берлин, предъявил всем членам Совета тринадцати некий приказ Роналда. Якобы тот издал его перед тем, как отправиться в эту экспедицию. И теперь кобольд – новый глава Совета. Как тебе это нравится, Фергюс?

– Вся эта история дурно пахнет, ты прав, – кивнул Фергюс. – Но мне это безразлично. Роналд мертв. Ситуация изменилась.

– Это ты о предложении туди Вейжа? – догадался леший.

– О нем, – подтвердил эльф. – Нет смысла начинать войну с Советом тринадцати. Терракотовая армия Вейжа может продолжать спать вечным сном.

– Ты отказываешься возглавить ее?

– Да.

Они медленно прогуливались по площади, делая вид, что осматривают памятник, и разговаривали.

– Джеррик еще более опасен для мира, чем Роналд, – сказал леший. – Он не отдаст власть, которую получил из рук мертвого эльбста, по доброй воле. И злоупотребит ею.

– Что мне с того? – равнодушно ответил Фергюс. – Это ваши политические игры. Меня они уже давно не интересуют.

– А что тебя интересует, Фергюс? – поинтересовался Афанасий. – Спрашиваю тебя как друг.