Человэльф

Страх пришел позже. Минуту спустя. Но Катриона уже приняла решение и не собиралась от него отступать, чем бы ей это ни грозило. Все-таки она была эльфийка, и ей, как и большинству эльфов, была свойственна гордость, слишком часто и легко переходящая в гордыню.

Премьер-министр Лахлан действительно находился в своем кабинете, когда Катриона пыталась пройти к нему. Но он заранее отдал распоряжение, и Грайогэйр прекрасно с ним справился. Когда Катриона, выйдя из резиденции, смешалась с потоком людей и скрылась из глаз, Лахлан вызвал начальника охраны посольства.

Услышав, что его ждет премьер-министр, Грайогэйр поморщился, но все-таки подчинился. Еще не пришло время, чтобы открыто выражать свой протест. Обещания эльбста Роналда, которому он постоянно докладывал обо всем, что происходило в правительстве Эльфландии, были туманны и неопределенны. Тем не менее, они звучали все чаще, и это вселяло надежду на будущее.

– Адмирал Сибатор мертв? – спросил Лахлан, едва увидев его. – Я расслышал краем уха ваш с Катрионой разговор.

Это значило, что премьер-министр подслушивал, и даже не сумел скрыть этот прискорбный факт.

– Так говорит Катриона, – пожал плечами Грайогэйр. – Ссылается на сержанта Дерека. Тот абсолютно лишен фантазии, так что, думаю, ему можно верить.

– Но это открывает для нас новые перспективы, – сказал Лахлан. – Ты понимаешь?

Грайогэйр кивнул. Со смертью млита открывалась вакансия в Совете ХIII. При формальном подходе Лахлан не мог претендовать на нее, ведь он был эльф. А в Совете ХIII уже был представитель народа эльфов – Фергюс. Однако Лахлан мог рассчитывать на свою жену, поэтому в нем зародилась надежда.

Грайогэйр мог рассчитывать только на себя. Но он был млит, пусть даже незаконорожденный. Сам он хранил эту тайну, поэтому его все считали гномом. Однако эльбст Роналд, в отличие от премьер-министра, знал правду. На это и надеялся Грайогэйр. Но Лахлану знать это было не обязательно. Поэтому Грайогэйр подыграл ему.

– Я понимаю, повелитель Лахлан, – сказал он. – И приветствую твое намерение.

– Если я стану членом Совета тринадцати, я буду рекомендовать тебя на должность премьер-министра Эльфландии, – произнес Лахлан.

Он лгал. Грайогэйр не мог быть премьер-министром Эльфландии по той же самой причине, по которой сам Лахлан не имел почти ни одного шанса войти в Совет ХIII. Возглавлять правительство Эльфландии мог только эльф. Но Грайогэйр сделал вид, что поверил ему.

– Благодарю тебя, повелитель Лахлан, – поклонился он. – Ты не пожалеешь об этом.

– Я уверен в этом, – снисходительно улыбнулся ему Лахлан. – Как и в твоей преданности, Грайогэйр.

Последняя фраза прозвучала почти вопросительно, как будто премьер-министр ждал подтверждения от Грайогэйра. Но тот предпочел промолчать, словно не понял этого. И Лахлану пришлось довольствоваться еще одним поклоном.

– А что будет с главным смотрителем маяка? – на всякий случай спросил Грайогэйр. Ответ он уже знал.

И премьер-министр подтвердил его мысли.

– Какое мне дело до человека? – равнодушно произнес Лахлан. – Пусть его судьбу решает Совет тринадцати. Но, мне кажется, для всех было бы лучше, если он исчезнет еще до суда.

– Я понял, повелитель Лахлан, – кивнул Грайогэйра. – Сержант Дерек, я уверен, прекрасно справится с этой задачей.

– Ничего не хочу знать об этом, – опустив голову над бумагами, лежавшими на письменном столе, торопливо произнес премьер-министр. – И даже слышать не желаю. Ко мне никого не пускать. У меня слишком много важных государственных дел, чтобы тратить время на пустяки.

Грайогэйр неслышно вышел из кабинета.

Глава 38

Катриона спешила. Она должна была вернуться на остров Эйлин Мор до заката. От этого зависела жизнь Бориса. У нее не было с собой письменного приказа для сержанта Дерека, но появилась идея, которую она собиралась осуществить. Катриона и сама понимала, что ее идея почти безумная и даже преступная, но другой у нее не было. А, следовательно, казалось ей, это было лучше, чем ничего. Возможно, будь у нее время на обдумывание, она бы пришла к выводу, что не права. Но времени на это у Катрионы не было.

Автомобиль, самолет, вертолет, лодка – она меняла средства передвижения с головокружительной быстротой, едва успевая расплачиваться за билеты. И она успела. Когда Катриона высадилась из лодки, которую она арендовала на Льюисе, на причал острова Эйлин Мор, до заката оставалось около часа. Ей повезло, что был июль, с его самыми короткими ночами в году. Будь это зимой, солнце уже давно зашло бы, и Бориса казнили.

Этот час был нужен Катрионе, чтобы привести в исполнение свой план. Иначе пришлось бы просить сержанта Дерека об отсрочке, и кто знает, что он потребовал бы от нее за это, если бы вообще стал разговаривать.

Сержант Дерек, коротая время, занимался строевой подготовкой со своим отрядом, выведя его за каменную ограду маяка. Он скучал, и с удовольствием предвкушал скорое развлечение – казнь человека. Гарроту из подручных средств он соорудил еще в полдень, и ему не терпелось ее опробовать в деле. Команды сержанта далеко разносились вокруг, перекрывая тревожные крики буревестников, летающих над морем.

Катриона, издали увидев марширующих и выполняющих упражнения с карабинами моряков, обошла холм с другой стороны и незаметно пробралась на маяк. Когда она вошла, Аластер, по своему обыкновению, стоял у мольберта с кистью в руке, Скотти у окна ткала пряжу. Тишину нарушали только тяжелые размеренные шаги часового, поставленного сержантом Дереком у дверей комнаты, в которой были заперты смотрители маяка, человек и домовой.

Увидев Катриону, старички обрадовались. Они были очень напуганы всем происходящим. Нежданное появление Катрионы зародило в них надежду. Девушка не стала их сразу разочаровывать.

– Все хорошо, и это надо отметить, – сказала она, улыбаясь, как только домовые выпустили ее из своих объятий. – Аластер, ты еще не разучился готовить свой чудесный bajan rum punch?

– Никогда, пока я существую на этой земле, – торжественно заявил маленький домовой. Он подошел к шкафчику на стене и достал наполовину пустую бутылку с ромом. – В одно мгновение!

– Этого рома будет недостаточно, – остановила его Катриона. – Я хочу устроить прощальный ужин для сержанта Дерека и всей его команды. А эти ребята, сдается мне, привыкли пить много. Скотти, пожертвуешь из своих запасов на благое дело?

– И ты называешь благим делом напоить эту ненасытную ораву пожирателей полевых мышей, да еще таким благородным напитком, как барбадосский ромовый пунш? – возмущенно произнес обычно лояльный ко всем живым существам Аластер. – Девочка моя, я тебя не понимаю!

– Зато я, мне кажется, понимаю, – прозвучал спокойный голос Скотти. – А потому на этот раз я приготовлю пунш сама. Только не любимый bajan rum punch Аластера, а свой caribbean rum punch. Катриона, ты не возражаешь против карибского ромового пунша?

– Нет, лишь бы ты не забыла добавить в него вот это, – сказала Катриона и достала пакетик, наполненный темной сухой травой. – Эта приправа придаст пуншу дополнительный пикантный вкус. Ты не возражаешь, Скотти?

Они обменялись понимающими взглядами.

– Нет, Катриона, – ответила Скотти. И обратилась к мужу. – Аластер, будь добр, сходи в кладовую и принеси десять бутылок рома.

– Но это все наши запасы, Скотти! – возмутился старичок. – А что будем пить мы сами теми долгими зимними вечерами, которые скоро наступят?

– Мы пополним наши запасы, – заверила его Скотти.

– Я пришлю вам пятьдесят бутылок, – пообещала Катриона. – Не далее, чем через два-три дня.

Только услышав это, Аластер перестал ворчать, положил кисть на мольберт и вышел из комнаты. Но вид у него оставался крайне недовольным. Катриона улыбнулась маленькой старушке, которая без суеты двигалась по комнате, делая приготовления к пуншу.

– Что это? – спросила Скотти, рассматривая на свет пакетик с травой, который ей передала девушка.

– Дурман-трава, – ответила Катриона. – Если более точно, то datura metel. Они выпьют пунш и заснут. Сном, похожим на смерть.

– Они проснутся?

– Да, если растворить половину покетика. Но дня через два-три, не раньше. И у них будет очень сильно болеть голова, поэтому они будут очень раздражительны. Тебя это не пугает, Скотти?

– Меня пугает то, что они собираются сделать с Крегом, – тихо сказала Скотти. – Сержант Дерек сказал, что его тоже казнят. Как сообщника человека. Но это не правда! Мой мальчик никогда…

Скотти не договорила. Слезы крупными каплями покатились из ее глаз.

– Я так и думала, Скотти, – мягко произнесла Катриона. – Твой мальчик. Крег ваш с Аластером сын?

– Крег только мой сын, – опустив голову, сказала Скотти. – Это было еще до Аластера. Он ничего не знает об этом. Да ему и не надо ничего знать.

Она с мольбой посмотрела на Катриону. Девушка понимающе кивнула, давая понять, что это останется их тайной.

– Ты же знаешь, Катриона, что мы, духи, почти бесплодны, – Скотти, казалось, разговаривает сама с собой. – Дети рождаются у нас крайне редко. Сколько мы ни пытались с Аластером, но ничего не вышло. Поэтому я никогда не жалела, что у меня появился Крег. Пусть он и незаконнорожденный, пусть все считают, что это мой позор, но я готова стерпеть и большее ради него.