Человэльф

– Ты только скажи, куда и кому, и я доставлю твой пакет до самых дверей адресата. Счастливчик! Ты пишешь ему письма. Я хочу посмотреть на него и понять, чем он лучше меня.

– Тем, что он не клоун, – сердито ответила Катриона.

– Одно твое слово, прекрасная Катриона, и я буду тем, кем ты хочешь меня видеть. Королем? Я завтра же завоюю Англию и брошу этот туманный остров к твоим ногам. Трубадуром? Я воспою твою красоту с вершины высочайшей горы мира – Джомолунгмы. Отцом твоих детей? Я…

– Остановись, Грир, – прервала его Катриона. – Я хочу только одного, чтобы ты доставил этот пакет адмиралу Сибатору.

Грир поперхнулся на полуслове.

– Как это не романтично, – пробормотал он. – За что ты так со мной?

– Нет так нет, – пожала плечами Катриона. – Я просто спросила.

– И ты не ошиблась, – вдруг глаза Грир снова вспыхнули лукавым огнем. – Я вспомнил! Ведь у меня есть одно неотложное дело к адмиралу. Так что давай свой пакет. Уж заодно. Доставлю его в целости и сохранности.

– Почему-то я тебе не доверяю, Грир, – произнесла Катриона, с сомнением глядя на него.

– А моему пакетботу доверяешь?

– Больше, чем тебе, признаться.

– И это говорит о присущем тебе здравом смысле, прекрасная Катриона. Доверься моему пакетботу. Меня он никогда еще не подводил.

– Так и быть, – решилась Катриона. – Я доверю твоему пакетботу свой пакет. Но только вместе с собой. Ты доставишь меня до острова Льюис. А там меня поджидает вертолет.

– До Льюиса так до Льюиса, – хмыкнул обиженно Грир. – Но предупреждаю – ты пожалеешь об этом.

– Я уже жалею, – сказала Катриона. – Но ничего не поделаешь. В такой туман твой пакетбот – самое безопасное и верное средство передвижения. И, кстати, единственное, учитывая, что с причала куда-то пропала лодка, предназначенная для сотрудников маяка. Я забыла спросить у Скотти, что с ней случилось. Вертолет если и долетит до Эйлин Мора, то не сможет здесь опуститься из-за тумана. Надеюсь, на Льюисе другая погода.

– А я надеюсь, что такая же, – заявил Грир. – И ты продолжишь свое путешествие на моем пакетботе. Хочешь ты этого или нет.

Скрывая угрозу, прозвучавшую в его последней фразе, он галантно поклонился девушке и уступил ей дорогу. Катриона, обеспокоенная своими тревожными мыслями, ничего не заметила. Они вернулись на причал, взошли на пакетбот, и вскоре тот отчалил от берега, сердито пыхтя своей слабосильной паровой машиной. Поднимать паруса в такой туман было бессмысленно и опасно. Маяк на острове Эйлин Мор был не виден, только изредка раздавались его предостерегающие гудки, как чей-то одинокий крик о помощи.

Глава 26

Весь день Борис провел, осматривая маяк. Его восхитил порядок, который навел здесь техник Крег. Все было продумано им до мелочей, учтена любая случайность, мало-мальски возможный технический сбой в работе. Крег рассказывал и показывал с такой любовью во взгляде и голосе, что можно было подумать, будто речь шла не о маяке, а о женщине, которую он обожал.

– Световая камера и арматура маяка изготовлены из бронзы. И это очень предусмотрительно, учитывая, что этот материал чрезвычайно стойкий по отношению к коррозии, – говорил Крег, и глаза его сияли гордостью. – В наше время вместо бронзы используется алюминий. Дешевая подделка!

Крег произнес это с нескрываемым презрением. Он так негодовал, словно замена металлов на других маяках бросала тень и на репутацию маяка на острове Эйлин Мор.

– При проектировании маяка Эйлин Мор были использованы все важнейшие усовершенствования оптического оборудования маяков того времени, – продолжил Крег. – Линзы Френеля, изготовленные из шлифованного и полированного стекла, при их повороте и комбинировании с цветными светофильтрами дают возможность получать большое разнообразие световых вспышек высокой мощности.

– Линзам Френеля уже почти двести лет. А разве появившиеся позже электрические лампы накаливания не более эффективны? – с сомнением спросил Борис. – Не говоря уже о современных источниках света. Мне известно о научных разработках…

– Чепуха! – мгновенно вспылил обычно невозмутимый и словно бы даже слегка сонный Крег. – Маяк Эйлин Мор не нуждается в каких-либо технических усовершенствованиях. Он – само совершенство! И мне жаль, что вы этого не понимаете.

После этого в их отношениях появился холодок отчуждения, преодолеть которое Борису не удавалось. Крег словно давал понять, что новый главный смотритель маяка, усомнившись в превосходстве маяка Эйлин Мор над всеми остальными маяками мира, совершил ужасный проступок, загладить который могли только время и преданное беззаветное служение маяку.

Однако к вечеру Крег несколько оттаял. Борис не скрывал восхищения тем, что увидел, оставляя некоторые свои мысли невысказанными, и это способствовало восстановлению между ним и техником добрых отношений.

Они поужинали под добрым и ласковым взглядом Скотти, в то время как Аластер неутомимо и вдохновенно махал своей кистью, стоя у мольберта возле окна. Картина продвигалась быстро. Уже можно было распознать очертания гранитных стен башни маяка, возносившиеся над тремя мраморными колоннами.

– Это будет истинный шедевр, достойный славного имени Аластера, – убежденно заявлял он. – О каком ужине ты говоришь, Скотти? Как можешь ты, моя жена, противопоставлять искусству прозу жизни!

Аластер горестно покачал головой и нанес очередной мазок с такой яростью, словно хотел выместить на картине все свое негодование. Но Скотти не отчаивалась. Время от времени ей все-таки удавалось заставить мужа съесть кусочек с тарелки, которую она заботливо поставила перед ним на подоконник. Скотти кормила мужа как ребенка, который, увлекшись игрой, не хотел оставить свои игрушки даже на минуту, и получала от этого несомненное удовольствие. Борис с улыбкой смотрел на их семейную идиллию.

Но после ужина, когда Крег ушел в свою комнату, Скотти начала мыть грязную посуду, а Аластер – отмывать от краски свои кисти, что-то сердито бормоча себе под нос, Борис почувствовал скуку, которая вскоре перешла в смутное беспокойство. Он долго не мог понять его природы, пока вдруг его не озарило – Катриона! Он беспокоился из-за девушки. Уже приближалась ночь, а ее все еще не было. Он помнил ее обещание, и весь этот долгий день с нетерпением ждал, когда скроется солнце и наступят сумерки. Ждал, тщательно скрывая это даже от самого себя. А июльская ночь была так коротка! Борис почему-то был уверен, что с восходом Катриона опять уйдет. И сейчас каждая минута, сокращавшая время их будущего свидания, казалась ему безвозвратно и напрасно потерянной.

Борис ждал до полуночи, а потом еще добрых полчаса. Но Катриона так и не пришла. И он неохотно возвратился в свою комнату, не раздеваясь, лег на кровать и долго еще не смыкал глаз, надеясь, что вдруг робкая рука Катрионы постучит в его дверь, или он услышит ее голос. Наконец сон одолел его. Спал Борис в эту ночь очень беспокойно. Ему снилось пылающее солнце, которые грозило выжечь ему глаза, а он почему-то не мог отвести от него взгляда. Затем он вдруг оказался на лодке посреди океана, и внезапно началась буря. Лодку бросало вверх-вниз на волнах, которые накатывали одна за другой. Весел почему-то не было, паруса тоже, и он чувствовал себя беспомощным и слабым посреди разбушевавшейся стихии. Затем его накрыло гигантской волной, и все поглотила удушливая тьма…

Проснулся Борис от того, что кто-то тряс его за плечо.

– Катриона, – пробормотал он спросонок, еще не открыв глаза.

Но когда открыл, то вместо милого личика девушки увидел над собой толстую ухмыляющуюся физиономию млита Сибатора.

– Вставай, любовничек, – прогремел тот на весь дом. – И не забудь надеть… А, да ты уже в штанах! Это у людей так принято – спать одетыми? Или ты шлялся всю ночь напролет, слушая пение местных сирен и танцуя с ними под луной?

– И вам доброе утро, адмирал, – недовольно буркнул Борис. Пробуждение не предвещало ничего хорошего в этот день. Во всяком случае, утро уже было безнадежно испорчено.

– И тебе, человек, – хмыкнул млит. – Но не для всех оно будет сегодня добрым, вот что я тебе скажу. Поэтому я здесь. Ты помнишь наш разговор?

У Бориса в голове как будто щелкнул выключатель, и яркий свет озарил потаенные уголки его сознания. Млит снял свое заклятие.

– О «Летучем Голландце»? – ответил Борис. – Да.

– Тише, – пророкотал, как океанский прибой, млит. – Вы, люди, в таких случаях говорите, что и у стен есть уши. Этот маяк построили люди, поэтому ничуть не удивлюсь, что они не забыли об этом слуховом приспособлении. Наверняка здесь есть подслушивающее устройство, которое позволяет слышать все, о чем говорят в комнатах. Но о нашей тайне никто не должен знать до последней минуты.

– И когда она наступит, эта последняя минута? – хмуро спросил Борис.

– Когда ты увидишь на горизонте, как мой фрегат на всех парусах гонится за этим проклятым «Летучим Голландцем», а тот удирает от него что есть мочи, забыв о всей своей спеси. Это будет сегодня. Точнее сказать пока не могу. Придется тебе нести круглосуточную вахту, чтобы не пропустить это замечательное зрелище.

– И как я объясню это Крегу и Аластеру? Если не Аластер, то Крег обязательно спросит о причинах моего служебного рвения. Он люто ревнует к своему маяку.

– Объясняй, как хочешь, – буркнул млит. – Вам, людям, врать привычнее, чем нам, духам. Но смотри, не проговорись прелестнице Скотти! А то с тобой может случиться то же самое, что с твоим предшественником.

– Вы думаете, что Скотти…, – Борис не договорил. Он вспомнил, как Скотти рассказывала о смерти француза. Еще тогда его удивило ее знание подробностей, которых она знать не могла, если не была, по крайней мере, свидетельницей преступления. Но потом млит наложил на него свое заклятие, и он все забыл. – Невероятно!

– А что в этом невероятного? – удивленно взглянул на него млит. – Запомни, человек: от домовых можно ожидать всего. Я даже не уверен, что Скотти – старуха. Может быть, она юная девушка. А обратилась в старуху, чтобы было удобнее и безопаснее творить свои черные дела. Домовые – прекрасные оборотни. Они могут превратиться во что угодно, если потребуется. А иначе как она могла бы соблазнить этого француза? Не думаю, что он польстился бы на эти мощи, которые мы оба с тобой видели. Вот ты бы смог?

Борис невольно представил себе, как обнимает и целует Скотти, и его передернуло от отвращения. Скотти была доброй и приветливой старухой, но все-таки старухой. Млит был прав.

– А как же Аластер? Он тоже юноша? – спросил Борис, уже почти убежденный. – Ведь они давно муж и жена, насколько я понимаю. И воспоминания у них общие.

– Тоже прикидывается, – заявил млит. – По-моему, они оба – профессиональные террористы со стажем. Ты слышал, как Аластер рассказывал о маяках, на которых служил?

– И очень часто, – невольно улыбнулся Борис.