Когда зазвенит капель

Всего три слова, три простых, обычных слова выдали его с головой. Даша уже хотела было ответить что-нибудь краткое, не дающее повода к дальнейшему диалогу, но вдруг подумала, что Эдик – как раз то, что ей нужно.

[13:36, 30.01.2020] «Привет, большой Эд. Мне нужна твоя помощь. Могу я на тебя рассчитывать?»

[13:37, 30.01.2020] «Детка, что за вопрос?! Конечно!»

[13:37, 30.01.2020] «Как насчет ночного приключения? Можешь со мной съездить в одно место?»

[13:37, 30.01.2020] «С тобой – хоть на Луну!»

[13:38, 30.01.2020] «Точно? А предки одолжат тебе свою тачку? А то я у бабули в деревне, отсюда без колес не выбраться, а мне нужно на кладбище попасть»

[13:38, 30.01.2020] «Детка, харе так шутить! Ночью? Чо ты забыла на кладбище ночью?»

[13:39, 30.01.2020] «Не задавай лишних вопросов, просто скажи: ты в деле или нет?» – Даша внутренне похолодела от своей наглости и на секунду задержала палец, прежде чем нажала кнопку «Отправить». Эдик был не из тех, кто ведется на «слабо», но попробовать стоило.

[13:40, 30.01.2020] «Ой-ой-ой, полегче, дружочек! Если ты думаешь, что поехать ночью зимой в долбаный мороз на долбаное кладбище искать приключений на свой зад – это капец как круто, то я, разумеется, в деле! Я тебя знаю, если тебе приспичило, ты и без меня найдешь способ туда свалить. Не могу ж я тебя бросить, чо как маленькая в самом деле! Так что давай, собирайся, вещички там какие сложи, а я после пар поговорю с батей.»

Даша взглянула на часы: оказалось, шла третья пара.

[13:41, 30.01.2020] «Отлично! Тогда приезжай за мной в Межениновку как можно скорее, как освободишься.»

[13:41, 30.01.2020] «Заметано, детка! Чмоки!»

Даша отложила телефон, натянула бабушкину телогрейку и по хрустящему снегу пробежала в сарай. Там она вытащила из кучи сваленных в угол пыльных инструментов две лопаты, потом в ящике нашла пару крепких новеньких верхонок – толстых рабочих рукавиц. Пошла к выходу, но у самой двери остановилась и, помедлив секунду, развернулась и нашла в куче еще и лом. Он оказался холодным и тяжелым, и Даша медленно выволокла инструменты на улицу и поставила их у входа. В доме на печке она нашла еще одну пару верхонок, только эти были старыми, грязными и прожженными в нескольких местах.

Через два часа Эдик позвонил. За это время бабушка накормила Дашу густой молочной кашей, а когда пришла пора идти, Даша подошла к ней, обхватила за шею и прижалась щекой к неизменной пуховой шали.

– Не бойся, бабушка. Все будет хорошо. Я бы с удовольствием никуда не поехала и осталась у тебя еще. Здесь так хорошо и спокойно. Но ты сама знаешь, надо. – сказала она в плечо, не поднимая глаз.

– Дашенька.., – начала бабушка, но она перебила ее.

– Я знаю. Я буду осторожна.

Они постояли так немного, больше не говоря ни слова, – издалека, словно с другой планеты, доносились звуки соседских голосов, хлопали двери, истошно кукарекал петух в хлеву, а Даша обнимала бабушку обеими руками и думала о том, что сейчас придется ехать в неизвестность, где будет клубиться тьма и проклятый призрак возможно станет преследовать ее, сопротивляться и не давать дышать. Но в то же время Даша понимала, что пока решимость не покинула ее, нужно действовать. Бабушка слегка шевельнулась, будто пытаясь высвободиться, и на мгновение Даша сжала ее еще крепче, но в ту же секунду, опустила руки, взяла свою дорожную сумку, куда предварительно сложила огромный термос с горячим чаем и целый, укутанный старым вафельным полотенцем, пакет свежих, сочащихся мясным соком пирожков, и вышла во двор.

На улице скрипели калитки, заливались радостным лаем пустобрехи, где-то тарахтел мотор, у колодца толстая баба наливала воду в большой бидон на санках. Солнце, клонящееся к закату, вызолотило окна домой, осветило дворы и дорогу.

Ноги проваливались в рыхлый снег, идти по нечищеной тропинке было тяжело. У калитки тарахтел старый «Вольво».

Эдик вышел из машины и, не говоря ни слова, сгреб Дашу в охапку, отчего только переставшие болеть ребра снова жалобно заныли, зарылся лицом в воротник и стоял так, не говоря ни слова, несколько секунд, потом помог уложить в багажник лопаты и лом, аккуратно пристроил там же пузатую сумку и сел за руль.

По дороге он непривычно молчал. Трасса была пустой, только изредка навстречу попадались машины, некоторые из них уже зажгли фары, потому что солнце, прокатившись по небосводу, касалось краем высоких прямых сосен, тянувшихся по обеим сторонам дороги, и кроны тонули в его ярком свечении, таяли как масло на сковороде. Даша смотрела на Эдиков профиль, напряженно поджатые губы, и не решалась протянуть руку и прикоснуться к нему, чтобы не разрушить этот импульс, который заставил его поехать за ней, хоть это и казалось полнейшим безумством. Она просто смотрела на него и думала, что никогда больше ни о чем не попросит, лишь бы он сейчас помог ей осуществить задуманное.

Ехали непривычно долго – почти час. Они миновали россыпь дачных поселков, пустых и темных в это время года, и въехали на освещенный участок дороги, потом мимо потянулось торчащие из снега кресты и памятки с криво нахлобученными белыми шапкам – кладбище.

– Эдик, это оно? Мы приехали?

– Нет, детка, это Южное. – Даша снова про себя отметила, что Эдик непривычно немногословен.

– Далеко еще?

– Да нет, минут десять примерно. Это если повезет и пробок не будет.

– Нам надо купить керосина. Тут есть заправка?

Эдик удивленно вскинул брови и повернулся к ней.

– Мать честная! Ты же… Ты… Зачем? – сорвался Эдик на фальцет.

– Если я тебе расскажу, то ты решишь, что я спятила.

– Ну, тебе придется рассказать, детка. Так или иначе, но я узнаю. И вообще, как ты себе это представляешь, чтобы я помог, не зная, что делать.

– Ну, просто ты скажешь, что это бред…

– Обещаю поверить в любой, даже самый сказочный бред из твоих сладких уст!

Даша кивнула, помолчала немного, потом начала краткий рассказ. Ей так больно было это из себя выдавливать, что у нее исказилось лицо.

– Ну, если в двух словах, то на нашей семье уже три поколения лежит проклятье. Такое, с которым невозможно нормально жить. Навлекла его моя любимая бабуля. Она же и перепробовала все известные ей способы, чтобы его снять, но, как видишь, ничего не помогло. Все способы, кроме одного. Который я и хочу сегодня испробовать.

Теперь, когда Даша рассказала Эдику малую часть того, во что превратилась ее жизнь, она ужаснулась, как до смешного глупо и нелепо все это выглядит, как куцо и вздорно звучат слова, щелкают на языке как взрывная карамель.

– А керосин-то зачем? И лопаты?

– На Бактинском кладбище похоронена женщина, из-за которой мы страдаем. Я думаю, что ее душа превратилась в демона и преследует меня. Нужно найти ее могилу, выкопать кости и сжечь их.

– Охренеть! У тебя что, крыша поехала?!

– Ага, твою догнать пытается! – съязвила Даша.

– Черт, Дашка, у меня сейчас жопка жим-жим сделала! – ахнул Эдик, повернувшись всем корпусом к Даше. От этого движения он крутанул руль и машина вильнула, едва не вылетев на встречку.

– Эдь, тебе не обязательно идти туда со мной и копать, если боишься. Просто довези меня до ворот, а дальше я сама справлюсь.

– Детка, ты вот это сейчас серьезно?! Думаешь, я привезу тебя на кладбище и брошу, а сам буду поджидать за забором, поджав хвост, как шелудивый пес?

– Нуууу… Не знаю…

Эдик вполголоса выругался и замолчал.

Мимо промелькнула и тут же скрылась за деревьями лыжная база «Политехник», навстречу все чаще попадались рекламные щиты, фонари, склонившие свои желтые головы, парковки и магазины, приветливо мерцающие в сгустившихся сумерках. Несмотря на кажущуюся мирную обстановку, Дашу переполняла тревога – такая, что впору съежиться. Она облизала пересохшие губы и оглянулась.

Неожиданно автомобиль оказался в городе и впереди красным замаячила заправка. Эдик свернул к ней, притормозил у крайней колонки и вышел из машины. Он шел медленно, Даша смотрела ему в спину, а потом выскочила из машины. По звуку сзади она поняла, что дверь не захлопнулась, но не стала возвращаться и почти побежала за ним, и когда она догнала его, он уже взялся за ручку стеклянной двери магазинчика.

– Канистра у тебя есть? Если негде взять керосина, давай купим бензин! Думаю, одной канистры должно хватить.

Эдик хмуро кивнул и ничего не ответил, отсчитал купюры и расплатился за бензин. И пока он возвращался к машине, открывал багажник, доставал пустую канистру, отвинчивал крышечку и наполнял ее доверху, Даша смотрела на него и думала, что этот нескладный шумный парень, который всегда раздражал ее своими шутками, про которого она совсем забыла с тех пор, как попала под машину, и ни разу не позвонила ему даже просто спросить как он, – бросил все дела, выклянчил у отца машину и деньги, и готов был ехать за Дашей хоть на край света, выполнять все ее немыслимые капризы и оберегать от всего, что могло бы ей угрожать.