Храни меня на вираже

– Я так думаю, двум талантливым гонщикам всегда есть о чём поговорить, – просмеявшись, заметил Авдеев.

– Ладно, зубоскалы, отправляйтесь-ка на трассу. Хватит смотреть, как другие тренируются, – приказал Забелин и отдал бинокль хозяину.

В общем итоге Тарас с Натаном шесть раз прошли трассу. После закончили тренировку и уехали с базы. Тарас показал гостю город, пообедали в небольшом ресторанчике с хорошей кухней. Натан везде делал наброски в небольшом блокноте, чем окончательно поразил Остапенко.

– Давно рисуешь?

– С детства, уже привычка. Каждую свободную минутку рука тянется к карандашу.

Когда им подали кофе, Натан вдруг спросил:

– Слушай, почему Серафима завела охотничью собаку? Девушки обычно выбирают собак-компаньонов из декоративных пород.

– Она не заводила. Так получилось.

И Тарас рассказал историю Волчка.

– Повезло псу, – сказал Натан, когда Остапенко закончил рассказ. – И не только ему… Всем повезло.

Подъезжая к дому Тараса, Натан задал ещё один неожиданный вопрос:

– Ты не обидишься, если я с завтрашнего дня переберусь в гостиницу?

– Тебе у нас не понравилось? – поник Тарас.

– Очень понравилось! Всё просто замечательно! Не в этом дело. Мне хочется иногда побыть одному. Совсем одному, понимаешь?

– Хорошо, как скажешь. Придём, я поищу хороший вариант.

– Не стоит. Я уже забронировал номер.

Вечер выдался чудесный. Дождавшись Серафиму с работы, Тарас погрузил всех в машину и отвёз за город к озеру. Удивительный цвет закатного неба, живописный вид озера и тишина, которую изредка нарушал Волчок, гоняя уток, привели Натана в полный восторг. Наступало время сумерек. Когда разожгли костёр, стало совсем уютно. Волчок, набегавшись вволю, дремал у ног Серафимы. Он даже не реагировал, когда она поднималась, чтобы подойти к костру и налить чай себе или мужчинам.

Натан рисовал, не стараясь тщательно прорисовывать детали, торопился ухватить выражение лица, фигуры, состояние. Вот Тарас по колено зашёл в воду и смотрит, заложив руки за голову, как садится медный диск солнца. Вот Серафима наклонилась к Волчку, волосы упали ему на морду, лица её совсем не видно. Здесь Волчок встал на задние лапы, передними опершись на берёзу, бурно реагируя на присевшую на ветку сороку.

Пикник у озера пришёлся по душе всем.

В отсутствие гостя Серафима обняла Тараса и шепнула ему на ухо:

– Спасибо тебе! Идея с пикником была просто гениальна.

– Погоди, на пятницу и субботу мы с мужиками двухдневный поход запланировали. С ночёвкой в палатках. Сможешь на работе подмениться?

О том, что Меро завтра перебирается в гостиницу, Остапенко не сказал, не хотел портить вечер. Вернулись они домой уже затемно невероятно отдохнувшие и довольные.

* * *

Избежать встречи с фотографами и прессой Натану так и не удалось. Все убеждения Остапенко, что визит Меро в Россию носит частный характер, были бесполезны – репортёры лезли с вопросами, фотографы не переставали щёлкать фотокамерами. Только в машине оба выдохнули.

– И откуда только прознали? Я особо не распространялся о твоём приезде, – извинялся за беспредел Тарас. – Потерпи, завтра нас здесь не будет. Мы командой запланировали вылазку на природу до воскресенья. А там уже и твой самолёт.

– Что касается СМИ, меня часто достают, я привык, а от тишины я б не отказался. Мне очень понравился вечер у озера.

Тренировка прошла очень продуктивно. Сегодня Тарас вёл машину, а Меро оценивал эффективность каждого манёвра. Оба остались довольны.

– Может, передумаешь – и ко мне? – осторожно спросил Остапенко.

– Спасибо, но нет. Я сегодня как никогда устал от толпы. Давай заедем пообедаем во вчерашний ресторан? А после ты меня забросишь в отель.

– Как скажешь.

* * *

Тарас проводил гостя до номера. Он оказался самый простой, даже не люкс.

На удивлённый взгляд друга Натан пояснил:

– Не люблю понты. Меня всё устраивает. Самое необходимое здесь есть.

Тарас кивнул, он был согласен. Им было во что вкладывать деньги, на остальном можно и сэкономить.

– Я заеду за тобой утром. Форма одежды походная. Если что нужно, позвони.

Натан закрыл дверь за Остапенко, разулся и прилёг на кровать. Наконец-то у него появилась возможность остаться одному со своими мыслями. Когда кто-то рядом, так сложно погрузиться в себя до дна! А Натану нужно было погрузиться.

Он давно замечал, что всё, что с ним происходит в жизни, неслучайно. Неспроста бабушка не выбросила старинный автомобиль деда после его смерти, а попросила подновить кузов и поставила как украшение в их саду, и он всё детство играл, представляя, что мчится в роскошном авто, обгоняя всех. Неспроста из-за болезни суставов в подростковом возрасте врачи посоветовали ему временно уйти из футбола и заняться картингом. Надо ли говорить, что, когда колени восстановились, обратно он уже не вернулся.

И вот теперь знакомство с русским гонщиком и приезд в Россию. Ведь никто из его знакомых так и не понял его. Да он и сам не понимал. Только он привык доверять неясному шёпоту своей души. А его душа неясными, призрачными знаками давала понять, что он всё делает правильно.

Пазл сложился, когда в квартиру вошла она. После бурных обнимашек со своей собакой выпрямилась, подняла на него бархатные карие глаза, и жизнь его переломилась на «до» и «после». Говорят, это как удар током. Неправда. Теперь Натан точно знал, это – как гигантский невидимый прилив, как цунами, способное поглотить тебя целиком. Как ему удалось сохранить спокойствие, одному богу известно…

Меро не мог объяснить, что в ней его зацепило. Всё и сразу. Абсолютно его женщина. Она была нездешняя, необычная и… недосягаемая. Она была девушкой его нового друга. Он терялся в догадках: встреча с ней – подарок или насмешка судьбы?

Он по-другому себя чувствовал, когда она была рядом, и неважно, молчали они или разговаривали, ели или куда-то шли. Его словно приподнимало от земли – звенящая радость, как в детстве. Спустя два дня он уже мог нарисовать девушку по памяти. И ему хотелось рисовать её постоянно. Но осторожности ради он не делал это часто: Тарас был не дурак, сразу бы всё понял. Она с её чуткостью – тем более…

«Понимает ли Остапенко, насколько ему повезло? – иногда думалось ему. – Что именно она – источник его силы и где-то даже везения. Нет, вряд ли он понимает. Он слишком занят собой!»

Натан встал с кровати, достал из сумки бутылку коньяка, купленного по случаю в дьюти-фри, папку с рисунками. Бокал для коньяка стоял в баре и словно ждал его. Положив перед собой портрет Серафимы, Натан налил в бокал немного напитка и сел за стол.

Она не походила ни на одну из его женщин. Да, они поначалу будоражили своей холёной красотой, но в них не было наполненности, они не окрыляли, их души не звучали так, как её душа. И они быстро исчезали из его жизни.

Удивительная женщина! Сегодня за завтраком, когда он поблагодарил их обоих за гостеприимство и озвучил своё решение перебраться в отель, она только кивнула. Но Меро прочёл по её глазам: она поняла всё – что ему надо отдышаться и побыть одному и причину, почему ему больно находиться рядом с ней… И ещё, в её глазах была растерянность, она не знала, как вести себя с ним. Натан был ей интересен, она и тянулась к нему, и боялась саму себя. И девушка опустила глаза. Последний взгляд был у порога – пронзительный и нежный. До мурашек. До самозабвения.

Бутылка уже опустела наполовину, а он всё не мог найти решение. Если бы не Остапенко, он бы сразу начал действовать. Но уважение к этому талантливому и улыбчивому русскому тормозило его. Отбивать любимую у друга было как-то не по-мужски. С одной стороны – здоровый эгоизм и возможность быть счастливым только с этой женщиной. С другой – кодекс чести, преступив который, Меро перестал бы уважать себя. Натана разрывало. Вдруг он засмеялся: встреча с ней – это не подарок, не насмешка судьбы. Это – испытание для его души. «Боже, зачем ты так со мной?»

Он схватил чистый лист бумаги, карандаши и лихорадочно начал рисовать. Не её – своё состояние, свою боль, свой крик… После, обессиленный, лёг на постель и заснул.

* * *