Во имя порядка: у истоков Союза

– У неё есть имя? – уточнил парень.

– Нет, но выглядит она как я… страшная я.

– Хорошо, – О’Брайенн сделал какие-то записи. – А когда она просыпается?

– Когда…, – апотекарий приметил, что несмотря на смугловатый оттенок, Калия побледнела, её губы в дрожи обратили речь. – А на этот вопрос нужно отвечать?

– Если у вас есть силы, – осторожно сказал О’Брайенн. – Только если сможете.

– Я попробую, – после сих слов, явилось ей картина из памяти, как она в старых пыльных руинах Дотульград, старого пирийского града, нашла своего напарника поверженным; над ним уже занёсся меч, как в её груди вспыхнул огонь. Она пыталась с разбойником говорить, но тот лишь насмехался и кичился, и его слово задело в душе нечто… огненное и чёрное, материю злого духа; она помнит, что опасность жизни её напарника воззвала ко гневу, и он ответил… тьма обволокла её в ту же секунду, сознание ушло в тень, и тёмно-багровый туман застлал взор.

– Так?

– Да, – Калия собралась с силами. – Оно появляется, когда мне или друзьям угрожает опасность…. Смертельная, – Калия помахала перед носом, ибо столь яркие воспоминания донесли до неё нереальный запах железа и серы.

– Хорошо, – О’Брайенн сделал пометки. – А какие чувства у вас это вызывает? Когда рождается гнев?

– Сначала… это ярость. Желание убить обидчика. Моей тени охота его буквально разорвать на куски. А потом, – Калия задумалась и спустя полминуты слабым полушёпотом продолжила. – Стыд. Неимоверное чувство стыда.

– А что именно ты нарушила, что перешла, от чего у тебя рождается стыд?

– Мне казалось, что я зло, сущая тьма во плоти. Что от меня понесут страдания люди.

– Казалось?

– Да. Как по мне, это часть меня, которой не нужно бояться или давить её со всех сил.

– Хорошо, – О’Брайенн снова вернулся к записям. – Как вы раньше пытались бороться со всем этим?

– Медитации и упражнения, – Калия потёрла руки. – Пыталась забыть про всё это, думала, что если упрячу как можно дальше всё это, то оно уйдёт, или будет подавлено.

– Хорошо, – О’Брайенн сделал ещё пару записей, после чего схватил какой-то амулет со стола и подскочил к Калии, став водить возле неё; металлический треугольник затрясся и окрасился в тёмно-фиолетовый цвет, вокруг него появилась чёрная дымка.

– И что это всё значит, Са’Ира? – тревожно спросила Калия.

– Ваша проблема… она имеет магические аномалия… очень сильные. Кажется, что каждая вспышка гнева, что рождается на разрывах души, усиливается многократно, – О’Брайенн убрал амулет. – В вашей душе какой-то духовный паразит или чёрные энергии. Каждый раз при вспышке гнева, эмоции вытягивают наружу и вашу «тень».

– И что же мне делать? – обессиленно спросила Калия, сжав ладони в кулак. – Я конечно мирилась с тем, что оно живёт внутри меня, – девушка коснулась волоса. – Но вы обещали, что исцелите меня.

– Да, естественно! – бодро воскликнул О’Брайенн. – Естественно… ваша проблема. Она многосложна.

– И что же мне нужно делать… я хочу наконец-то ощутить свободу от «тени», почувствовать отсутствие чёрного жернова из гнева. Меня это достало.

– Даже из слишком малых записей понятно, что вам нужно не доводить гнев до критической точки, после которой «тень» берёт власть, – О’Брайенн раскрыл сейф, устроенный под алхимической лабораторией, бурча себе под нос. – Тренировка и дыхание – это конечно хорошо, но вам нужно научиться контролировать гнев, найти тот ключ, почему именно смертельная опасность у вас рождает эту вспышку… механизм защиты, – проговорил апотекарий, словно нашедший бы зацепку, и снова стал перебирать вещи. – Ваша проблема иная, чем с теми, кто болен Красным безумием, а у меня больше исследований по нему.

О’Брайенн наконец-то нашёл что-то и вытащил. Калия увидела, что ей несут небольшой мешочек и положив на ладонь, апотекарий раскрыл его. Взгляд карих глаз упал на маленькие квадраты светло-травянистого цвета со вкраплениями белого цвета.

– Что это?

– Для начала нужно купировать нервно-телесную деятельность, чтобы «тень» не получала ответа через плоть от первого эмоционального импульса. Это даст вам чувство покоя и развеет проявления гнева, – О’Брайенн протянул Калии мешочек, и она его стеснительно взяла. – Не бойтесь, здесь всего лишь сочетание усиленного экстракта сон-травы, мяты, валерианы, и безопасная вытяжка из светопыли.

– Светопыли? – волнение достигло ушей апотекария. – Это же наркотик.

– Безопасная, – надавил О’Брайенн. – После приёма лекарств мы начнём с вами работу. Будем вынимать то, что приводит вас в гнев при смертельной опасности… выписывать, чтобы сознание осознало ничтожность иллюзии в подсознании и нивелируем стремления тени овладеть вами.

Молчание опустилось между ними. Калия чувствует, что её наполняет призрак радости, странное воодушевление. Она долгие лета томилась под давлением альтер-эго, её жизнь отравлял страх поступить не так, иначе оно вырвется. Но теперь её дух чувствует ветер грядущих перемен. Всего-то нужно набрать смелости и найти того, кто сможет помочь. Она долгое время один на один боролась с собой, билась в битве, где нет победителя. Да, потом она даже признала себя такой, но достаточно ли этого? Яд чёрной магии настолько сильно поразил её душу, что только общение с апотекарием, работа с ним поможет ей наконец-то обрести часть свободы. Не нужно бояться внутреннего осуждения, когда такая проблема берёт за горло.

– Так вы станете Великим магистром Святого ордена? – спросил О’Брайенн.

– Если ваш способ мне поможет, – Калия посмотрела на белые квадратики. – То я вновь смогу взять в руки меч.

– Хорошо.

Калия покинула комнатку О’Брайенна, договорившись с ним встретиться завтра, чтобы начать работу. Выйдя, она натыкается на всё спорящих Мерраджиля и Исаила, только чай они сменили чем-то пьянящим и крепким. Закареш в груди ощутила веселье, её губы украсила улыбка, когда увидела, как сдержанный и «выглаженный» Мерраджиль опрокидывает рюмку коньяка.

– Знаешь, – охмелено затвердил Лексиль. – Боюсь, что всё-таки нам придётся запустить светоч. Мы работали над этим целый… ах зараза, а сколько мы работали? – Лексиль взглянул на рюмку. – Я уже и не помню. Знаешь, за работой и не замечаешь, как летит время.

– Я понимаю, но всё-таки прошу тебя прислушаться к голосу разума, – Исаил же не пьёт, а поигрывает рюмкой в руках. – Давай разберём его. Чёрные камни, нуминос, «высшие». Мы даже не знаем, сработает ли твой план.

– А как же наша борьба? – Мерраджиль взял коричневую бутылку и наполнил рюмку. – Как же народы Вина? Как мы их исправим, если «высшие» продолжат травить мир?

– Я скажу тебе так, – Исаил провёл рукой по книге на столе, – главную причину нашего исправления и спокойствия надобно поставлять не в произволе другого, который не подлежит нашей власти, а заключается она в нашем состоянии. Итак, чтобы нам не гневаться, это должно происходить не от совершенства другого, а от нашей добродетели, которая приобретается не чужим терпением, а нашим великодушием.

Смысл и содержание сих слов запали в душу Калии. Ей, девушке, вечно стремившейся помочь простому народу, защитить его от всякой скверны, охота положить на сердце эти строки, ибо действительно – не ища врага во вне, нужно начать исправлять себя. Богачи бы не боролись с бедностью, если бы не исцелили сердца и не раздали милостыни, а гневливый бы не рычал о том, что все люди зло, коли бы сам исправил себя. И Калия теперь хочет найти причину зла в себе, обнаружить и развеять вместе с «паразитом».

– Вот Исаил, хороший ты человек, – видно, что Лексиль приголубил не одну рюмку коньяка. – Но ведь мы с тобой одно дело делаем. Ты людей и аэтерна со звёздниками учишь заповедям Бога невидимого, чтобы они боролись против «высших». А я? Вся жизнь наука. Хоть сейчас охота что-то важное сделать… эти «высшие». Ну их!

– Ты это можешь сделать, – Исаил стукнул о рюмку Лексиля и отпил. – Пересилить себя, и сделать верный выбор – удел сильного человека… и аэтерна. Пойми, что даже в присутствии темнейшего из зол, никто из слуг тьмы не может устоять перед светом Его и ревностью истинно кающихся, – услышала уходящая Калия, что так же легло на её сердце и пошла в место уединения.

Закареш вскоре нашла свою комнату и посмотрела на стол… это заваленный бумагами и канцелярией квадрат дерева, возле которого стул и клинок. Она – наследница славы Ордена, та, в ком видят достойное продолжение хранителей. Калия вспомнила, как изначально усадила за стол переговоров последователей различных фракций внутри Ордена, как вступила в споры за древние артефакты Ордена с Союзом, который желал забрать их себе. За это, за подвиги в путешествиях с пророком, за героизм в войне с Неримом, Совет Хранителей бросил взор на неё… её видели в роли нового Хранителя, но Закареш отказывалась.

«Почему я?» – задумалась смуглая кириянка и закрыла глаза, плюхнувшись на небольшой вытянутый диван. – «Почему мне нужно разгребать всё это?».

Только ей стоило предаться отдыху, как дверь распахнулась в комнату залетела скаррагчка:

– Калия! – в комнату вошла ещё одна девушка – это чуть выше среднего роста смугловатая дама, при каждом шаге её смольный длинный волос убран в хвост, а раскосые карие глаза полны беспокойства.

– Лишари, – Калия посмотрела на, одетую в зелёную кожаные прилегающую куртку со штанами и сапоги, входящую девушку. – Какая беда привела тебя ко мне?

– Калия…, – уже более спокойно молвила девушка. – Мне нужен твой совет. Фриджидиэн… этот… недовоин. В общем у меня чёртова проблема!

– Пегаст, неужели я единственная с кем можно об этом поговорить? – Калия слегка улыбнулась. – Ты же знаешь, что я в отношениях… полный ноль. У меня их никогда не было.

– Мне действительно не с кем поговорить, – Лишари уселась за хлипкий стул, едва его не сломав. – Это треклятая ситуация выводит меня! Пошло всё к чёрту! Гори оно солнцем!

– Так, подожди, – Калия поднялась и протерев глаза, мирно спросила. – Расскажи всё по порядку.

– Ты же знаешь, что Велисарий, прокляни его чёрный страж, начал операцию на севере!? Ублюдок! Он совсем тронулся мозгами! – крик девушки сопровождался лихорадочной жестикуляцией. – А вместе с ним и Фриджидиэн! Видите-ли он слишком патриот!