Во имя порядка: у истоков Союза

– Хорошо. Каковы требования защиты?

– Мы просим суд, что к Тараэлю Нарису отнеслись с пониманием! Мы хотим, чтобы вы поняли, что пришлось пережить этому полуэтерна! Он вам не просто кусок мяса, он живое существо, способное думать и чувствовать, и мы просим суд, чтобы к нему проявили снисхождение, он ведь так настрадался!

– Это не помешало ему без зазрения совести перебить кучу народа, – колко отметил «Сигилит».

– Каково последнее слово подсудимого? – уточняет судья.

– Нет его… только желание покоя, – Тараэль сложил голову на руки закрыл лицо ладонями.

– Хорошо. Суд удаляется для вынесения решения.

Судья поднялся и вышел в коридор, ведущий в большую залу, где пару дней назад он выносил куда более серьёзный вердикт, повлиявший на весь Эндерал. Тут рядом, есть небольшая комнатка, где он напишет приговор. Взявшись за ручку, Штеппфан потянул её на себя и через секунду уже вошёл в неё и исполнился удивления. На алом ковре, у небольшого аккуратного столика высится мужчина. Лысый череп отразил пару огоньков свеч, его одежда – чёрного цвета роскошный кафтан, поверх рубахи, высокие сапоги и широкие штаны.

– Кто вы? – настороженно спросил Штеппфан, опуская ладонь на рукоять кинжала. – Что вам нужно?

Вместо прямого ответа, мужчина ответил строкой из Предания:

– Тогда Ты услышь с неба и произведи суд над рабами Твоими, обвини виновного, возложив поступок его на голову его, и оправдай правого, воздав ему по правде его.

– Боюсь, я вас не понял, – осторожно держит судья себя у двери. – Представьтесь.

– Сигизмунд Гросс, инквизитор Церкви Единого, – наконец-то представился человек.

– Что вам нужно? Как вы сюда попали?

– Когда нужно инквизитору попасть в помещение, он найдёт выход, – сверкнул ключ в пальцах инквизитора. – Мне нужно с вами поговорить о важном деле. Думаю, вы подозреваете, что скоро пол Эндерала может загореться? Знаете, насколько шатко положение веры в стране?

– Ах, – слегка улыбнулся Штеппфан, – вы один из тех деятелей, что собираются сделать мир лучше?

– Да. Моим повелителям нужен отчёт разведки Республики о состоянии религии в Эндерале. Я думаю, вы понимаете, что Церковь Творца

– А если Республика его отдаст другим организациям? Почему бы нам не выменять его у Святого ордена на его сокровища? – судья мотнул головой. – Я не могу понять, зачем он вам так нужен?

– Потому что нам нужно знать, куда нести свет веры, – твёрдо произнёс мужчина. – В условиях, когда из центральных провинций расползается тьма, когда над Эндералом вновь сгущаются тучи, нам нужно, жизненно необходимо знать, где слабость может вызвать катастрофические последствия.

– Интересно, но я свами не согласен.

– Проявите мудрость и милосердие, как это сделал последний пророк-судья Шам’Илиль в земле треомарской, когда она была известна как Этер-Матар, – Сигизмунд показал на толстую книгу, покоящуюся в шкафу. – Вижу, вы читаете Предание и должны знать, что когда народ благословенный потребовал от него испросить у Творца царя, как у народов иных, то он прислушался к ним. И вопросил к Единому о просьбе народа и Он ему ответил, и благословил Шам’Илиля избрать царя благочестивого, дав ему в знак венец «Карсиль» и меч «Азира», которыми будущий монарх будет владеть в знак власти и в борьбе со злом. Так и вы внемлите моим словам.

– Ох, а официальный запрос оформить трудно? Нужно было всего лишь пару бумаг написать и всё.

– Господин Штеппфан, вы сам является верным сыном Церкви, – инквизитор указал на символ чаши, отлитый из серебра и изображённый на перстне. – Так послужите ей. Разве вы позволите стране погрязнуть во мраке неверия?

– Я подумаю, что можно сделать. Да, я могу достать отчёт разведки, но прошу… впредь давайте делать всё более официально.

– Ещё, – вспомнил о просьбе Нафаиила инквизитор. – Тараэль Нарис… какой приговор его ждёт?

– Смертная казнь, – без сомнений ответил Штеппфан.

– Он должен выжить, – без тени сомнений произнёс инквизитор. – Он владеет информацией о состоянии северных территорий. Это очень важно, – парень вынул бумагу с приказами и повелениями, заверенную подписями Консула и членов Сената. – Это «Лист приказа», в котором нам дали полномочия по расследованию одного дела. И одно из них… приостанавливать разбирательства.

– Я не могу просто так оправдать его, не могу просто так отпустить, – помотал головой Штеппфан. – То, что он сотворил, не поддаётся простому прощению. Закон…

– Постарайтесь, ибо к милосердию призывает Церковь, – Гросс грозно воззрел на инквизитора. – Мне нужно его допросить. Нужно знать, что он скажет правду, а не пошлёт куда подальше перед смертью. Вы должны понимать, что его слова могут сыграть не самую последнюю роль в битве за Шепчущий лес.

– Хорошо, если он вам так нужен, то можно дать ему жизнь, с учётом, что его наказание итак станет смертным приговором, только растянутым во времени, – Штеппфан стал копаться в памяти, ища лазейку в законе и тем временем решая выиграть нечто для себя. – Мне нужно кое-что от Святого ордена… точнее от его главной хранительницы, ставшей едва ли не «алимма маттер’а».

– Матерь кормилица, – перевёл с древнеинальского диалекта средненеримского Сигизмунд. – И что же вам понадобилось от Калии Закареш?

– Святой орден оспаривает наше право на древние артефакты, найденные при раскопках в Арке Свои притязания они основывают на том, что это древние доспехи и оружие братьев и сестёр Ордена, мы же тем, что это найдено на нашей земле. В итоге, пока идёт разбирательство, раскопки остановлены, – судья мягко продолжил. – Нужно, чтобы Святой орден либо отказался от прав на них, либо признал своими только тридцать процентов от найденного.

– И каковы находки?

– Три полных комплекта сильно зачарованных доспехов, свитки могущественной магии и тридцать клинков с сундуками золота.

– Хорошо, я добуду у неё это, – Сигизмунд поклонился и поспешил выйти из комнаты… судья хоть и называл себя слугой Единого, но сердцем далеко отстоял от него.

Уйдя в отдельную маленькую комнату Штеппфан глубоко задумался и размышлять было над чем. С одной стороны, он может завалить Тараэля статьями и отправить его на верную смерть… дел-то. Но с другой стороны, именно Ралата и деяния её прошлого лидера привели к тому, что Тараэль превратился в палача, не знающего жалости. Нарис – плод её больной жизни, апофеоз и проклятье, рождённые от спесивого желания «Отца» что-то найти, от цели, поставленной в абсолют. Тараэль превратился в того, кого сам и ненавидел… в живущего ради безумной цели. Только сейчас, только когда в Подгород потекли деньги, Ралата стала изменять своим принципам, она постепенно оставляет жестокость и дикарство. К тому же непринятие во внимание требований двух субъектов Союза может стать ударом в шаткое равновесие и мир. Да ещё и к этому требования инквизитора, которому Тараэль может помочь спасти… половину Эндерала. Помиловать нельзя, это простой вывод, но и осудить его как обычного маньяка не позволяет что-то в сердце. И всё же, собравшись с силами, он взял перо, положил пергамент и стал писать.

Выйдя через час, он прошёл в зал и стал возвещать приговор. В конце речи, когда были зачитаны массивные вводная часть, Штеппфан перешёл к самому главному:

– На основании установленного, изложенного, руководствуясь статьями двести одиннадцатой, двести двенадцатой Статута процессов судебных, суд приговорил Тараэля Нариса признать виновным в свершении преступлений, предусмотренных – частью первой статьи шести десять первой, частью второй статьи шестьдесят первой, подстрекательству к свершению преступления, предусмотренного статьёй шестьдесят первой, статьёй сто второй Уголовного Статута Аристократической Республики Арк, а так же стихом сотым Новой Раласы и наставлением сто пятнадцатой Книги Ковенов и назначить ему наказание в виде смертной казни.

Это вызывало приступ смятения и злобы у Сюзет. Она взмахнула рукой и все её бумаги на столе отправились в полёт, раздался пронзительный крик, который окончательно убедил судью, что девушку ведёт не чувство справедливости, а эмоция, которая с правосудием трудно сочетается:

– Не-е-ет! – закричала Сюзет, в её пронзительных больших глазах Штеппфан заметил каскад ярости и резкого горя, но его это не впечатлило и он дальше продолжил чтение:

– Суд, руководствуясь статьёй тридцатой и тридцать девятой Уголовного Статута Аристократической Республики Арк, принимая во внимание душевное состояние подсудимого и элемент принуждения, меняет смертную казнь на искупительную службу в армии Арка… в «отряде обречённых»[19 - Отряд обречённых – специальное штурмовое подразделение армии Арка. Оно состоит из приговорённых к смерти или пожизненному заключению и используется на самых трудных участках фронта. Выжить в нём – чудо.], – судья дрожащей рукой взял молоток и ударил им, доведя до всех. – Судебное заседание окончено.

Глава 9. Сердце Закареш

Спустя три дня. Храм Солнца.

Приятная и прохладная ночь опустилась на Арк. На небе нет ни облачка и каждый, кто поднимет голову, может увидеть россыпь серебра и золота на тёмном полотне, а манящая бездна космоса так и просится на холст. Городская стража бродит по улицам, следя за порядком и теперь это не просто собрание слабо обученных мальчишек и девушек или зажравшихся мужиков и женщин, а натренированная в боях и подготовленная Республикой армия. Одно их присутствие на улицах может охладить буйные головы и весь Арк пред ними трепещет, и это ещё не считая пяти когорт гаститусов, четырёх принципусов и трёх триарианцев. Но не везде они властны, ибо на самом верху града, там, где скала нависает над Арком тяжёлой дланью, красуется бывший оплот старой власти. Теперь это памятник, ода былого могущества Святого ордена. Там же устроились и остатки Хранителей, больше не имеющие власти над Эндералом, но не потерявшие одного из своих призваний – они всё так же обучают магов справляться с чародейской лихорадкой. И сейчас, там должен решиться один из самых важнейших вопросов для Святого ордена.

Девушка в синей кофте вступила за порог величественного Храма Солнца, и узрела все изменения, тронувшие его за последние дни. Разделённый и сломленный, он вынужден довольствоваться тем малым, что ему оставил Эндеральский Союз. Бросив печальный взгляд направо, она видит области, отданные мастерам пути огня. Теперь среди построек гуляют люди в багряно-алых одеждах, доспехи хранителей украшены орнаментами и изображениями пламени. Слева она печально видит «детей» воды, послушниц и послушников в сапфирово-насыщенных мантиях, поверх коих белые пояса. Немногие неприсоединившиеся горстью устроились по отдельным комнаткам, где работают несмотря ни на что во благо страны.

– Госпожа, – обратился человек в доспехах хранителя, только вместо обычных одежд синий тканевый поддоспешник, поверх него атлетический панцирь с водянистыми орнаментами.

– Сеньора, – поправила его девушка. – Оставьте это обращение сторонникам новой культуры.

– Сеньора, – поклонился парень и вынул лист, – это приглашение на заседание «Совета». Они желают вас видеть там, где до конца рассмотрят споры о разделении Храма солнца между группировками, прав собственности на Светоч, кузни, апотекарион и прочие ценные объекты.

– О, проклятые пески, – печально выругалась девушка. – Почему они не могут объединиться перед разделением? Почему их прельщают споры, когда нужно объединиться, – тонкие пальцы сжались на свитке. – Хорошо, я подумаю над этим, – произнесла она и устремилась дальше, в глубь Храма.

Тем временем по дорожке, уложенной плитами белого камня идёт парень, отметивший свой статус жёлтой мантией, которую утянуло несколько серых плотен ткани. Ноги защищают высокие сапоги, а руки покрыты перчатками. Лица не видно из-за плотного капюшона и маски. На груди же трясётся отличительный знак – золотой ромб с восемью стрелами и пурпурным камнем в центре. Его губы слабо шевелятся, напевая одну из песен, услышанных им в таверне:

Когда Златобород пред бандитами предстал,