Бродяги

– Ничего?

– Вроде бы что-то толкается изнутри. Повторим сегодня?

– Да, конечно. – Лейн положил в свою миску три ложки мёда, попробовал и добавил ещё две. – Но сначала надо устроить Рыжика на ночь. Пожалуй, поселим его в пустой комнате. С заклинаниями я разобрался, они исключительно книжные. На живых существ никакого влияния не оказывают.

Дилла подлила Рыжику молока. Больше слопает, крепче спать будет. На эту ночь у неё большие планы, а Рыжик им помешает. Только бы он согласился спать один!

– Хочешь ночевать в стоге сена? – предложила она. – В нем мягко и душисто.

Рыжик подскочил на табурете, торопливо дохлебал мешанку и одним прыжком оказался у входной двери. Нетерпеливо заплясал, дергая ручку.

– Э, нет! – Лейн погрозил ему пальцем. – Ты из дома не выходишь. А то явится страшное чудовище и утащит тебя, ясно?

Рыжик сник. В утешение Дилла разрешила ему перетаскивать охапки сена, которые она приносила в кухню. В результате весь коридор был усеян травой, пришлось подметать. Зато набегавшийся Рыжик уснул сразу, как только набил всё сено под стол и умял в получившемся стоге уютную ямку.

– Уснул? – Лейн ждал Диллу на верху лестницы. – Хорошо. Теперь займёмся тобой.

Она пожалела, что не успела искупаться. Лейн снял камзол, закатал рукава рубашки, распустил волосы и выглядел так… Дилла не нашла подходящего слова. "Соблазнительный" даже близко не передавало впечатление, которое оказывал на неё Лейн.

Она старательно отряхнулась, пальцами расчесала волосы, делая вид, что выпутывает травинку.

– Мне лечь?

– Да, как в прошлый раз. И лучше сними рубашку. – Он торопливо отвернулся.

Хорошее начало! Радуясь, что кровать широкая, Дилла легла посередине, чтобы Лейну пришлось забраться к ней с ногами.

– Давай.

Когда лёгкие ладони легли на лопатки, Дилла затаила дыхание.

– Больно? – озабоченно спросил Лейн.

– Нет, – процедила она. "Великий Хаос, неужели я ему совсем не нравлюсь? Или ему женщины вообще не интересны?"

Лейн прощупал двойные плечевые суставы Диллы. Растут крылья или нет? Неужели он перестарался, залечивая раны, и что-то непоправимо изменил? "Я совсем её не чувствую! – он подавил панику, сосредоточившись на воспоминаниях. Крылья – широкие, перепончатые – плащом накрывают Диллу. Вот они расправляются, наполняются ветром… Как крепко она обнимала его там, над Дорогами. – Пусть они вырастут! Тогда она снова будет счастлива!"

Лейн надавил сильнее, чем в прошлый раз. Дилла без напоминаний напряглась.

– Всё.

Она потянулась всем телом, повернулась и чуть не заплакала. Лейн уже сидел на краю кровати, спиной к ней. Растирал кисти рук.

– Я сейчас уйду, – виновато сказал он. – Голова немного кружится.

– Сиди, сколько хочешь. – Дилла судорожно думала, как его задержать. – Слушай, а зачем ты искал девственницу, если сам умеешь справляться с единорогами?

Лейн поёжился. Острые кончики ушей, торчащие из облака распушившихся волос, покраснели.

– С единорогами никто не умеет справляться, кроме… Ну, ты знаешь. Только это неважно – девушка или юноша. Главное – целомудрие.

– Да? – Дилла села, медленно осознавая, что именно он сейчас выдал. – А почему считается, что единорога способна поймать только девица?

– А ты сама подумай, – Лейн досадливо дернул плечом. – Детей единорог съедает, подчиняется только вошедшим в брачный возраст. А какой парень в шестнадцать лет признается, что он ещё девственник?

– Или в пятьдесят четыре, если он из сидов, – Дилла покрутила головой. – Я бы тоже не призналась на твоем месте. Но как это вышло-то? У вас же не принято сохранять девственность?

– Да кому я нужен – такой?! Я же наполовину гоблин, а ты знаешь, как все к ним относятся!

Дилла смущенно прикусила губу. Она тоже относилась к этим "всем" – до недавнего времени. Сидов не слишком любят, но всем известно, что у них есть кодекс чести, и они ему строго следуют. Как и баньши, если на то пошло, и демоны. А какой кодекс у гоблинов, знают только гоблины. Если у них вообще есть понятия о чести.

– Врут, как дышат, да? – Лейн горько усмехнулся. – И что при таком раскладе прикажешь делать? Человеческих девиц зачаровывать? Так они мне неинтересны. Гоблинки полукровок не жалуют, чтобы не рожать от них хилых детей. А ухаживать за дамами при дворе даже пытаться нечего, только позориться! С такой-то внешностью…

– А что с тобой не так?

Лейн рывком обернулся.

– Ты… ты издеваешься, да?! Я же уродливый!

– Неправда! – возмутилась Дилла. – Кто тебе сказал такую глупость? Ты необычный, но у тебя глаза красивые и волосы…

– Волосы?! – Лейн вскочил. Из пожелтевших глаз брызнули злые слезы. – Волосы у сида должны струиться, как лунный шелк или как ночной ветер. А у меня что? Стружка ржавая! Ну, кто такого полюбит?

Дилла обдумала возможные варианты ответов и остановилась на самом простом.

– Я.

Лейн, яростно вытиравший лицо, выронил платок.

– Ты серьезно?

– Куда уж серьезнее, – вздохнула Дилла. – Иначе как бы я тебя выдержала всё это время?

– Да я веду себя, как ангел!

– Ангелы не играют в азартные игры. А если играют, то не проигрываются в пух и прах. И они доверяют своим друзьям.

Дилла потянулась за рубашкой, надела, не глядя на Лейна. Удалось признание, ничего не скажешь. Сейчас он начнет язвить, и тогда ей придется уйти. Из этого дома и из этого мира. Идти и идти, пока не закончится под ногами Дорога.

– Давно? – тихо спросил Лейн.

– Не знаю, – Дилла грустно улыбнулась. – Наверное, с тех пор, как ты забрал у меня боль – там, у моря.

Лейн молчал. Горло его странно дёргалось, как будто он давился словами. Дилла ещё раз вздохнула.

– Ладно, забудь. Переживу.

Она опустила ноги на пол, нашарила сапоги.